Николай Атаров - Смерть под псевдонимом
Если б знала цыганка все, что стряслось с Дашей! Как проводила Даша маму после бомбежки в психиатрическую больницу, а братишка пристал к войскам, ушел… Не было весточки от отца, сгинувшего в первые месяцы войны. Даша пришла на призывной пункт, потребовала, чтобы ее взяли в армию. Три ночи она просидела на пороге военкомата. Ее определили в ВАД. Она испугалась этого страшного слова. Ей сказали: «ВАД — это Военно-Автомобильная Дорога. Будешь регулировать движение». И это оказалось страшно спервоначала — стоять на степном перекрестке ночью в жуткой тьме, освещенной сигнальными ракетами. И только, слава богу, так шумела на ветру жесткая плащ-накидка, что ничего не было слышно вокруг…
— Маму вспоминаешь? — между тем безмятежно спрашивал Шустов.
Даша промолчала. Он взглянул внимательнее. Ничего такого особенного: сероглазая, с розовыми ушками, с набухшими губами, с ершистыми бровями, с нежным, но сильным пушком на висках. Мог ли он догадаться, какие страшные видения вызывает он своими глупыми расспросами?… Когда посыпались бомбы, Даша с мамой зарылись в землю на бахче, а хата мигом затрещала жарким пламенем…
— А от отца весточки получаешь? — ласково допытывался Славка.
— Получаю, — упрямо ответила она.
Но Славка и тут ничего не понял. Он заглянул в лицо девушки — из глаз катились слезинки, враздробь, как попало.
— Где он воюет?
— На Могилевском… Ну, чего пристал? Вот ведь сошьет же господь людей!
— Да что ты озлилась? Я к тебе с хорошими мыслями…
Но не успел он высказать ей свои хорошие мысли, как вдруг остановилась перед ним на безлюдном шоссе штабная машина, — это нечаянно наткнулся на них Славкин начальник, полковник Ватагин.
— Товарищ младший лейтенант, прошу ко мне!
И так он поговорил с младшим лейтенантом, такая была «выволочка», что Даша возвращалась одна на попутных. А Шустов оказался вместо заболевшего шофера на тихоходной тяжеловесной машине. На ней не разгуляешься… Придумает же Ватагин такую кару!
Стоя на подножке походной радиостанции, Даша заглядывала в глаза Славки Шустова:
— Полковника своего не видели?
— А где он?
— Во-он, на румынском берегу. Умывается… — показала она флажком и, соскочив с подножки, крикнула: — У них, в Европе, с личной гигиеной плохо! Солдаты жалуются: умывальников нету — в тазах полощутся!
Походная спецмашина грузно съехала с моста в щепу и опилки. Лишь только миновала угроза проколоть на гвоздях покрышки, младший лейтенант просиял. Это выражение избегнутой опасности знакомо было всем, кто знал и любил Славку Шустова: оно зародилось в голубых глазах, блеснувших победоносно, хоть и немного наигранно, и мгновенно стерло усталость со впалых щек и худощавого подбородка.
С ведерком в руке подбежал Шустов к знакомому «виллису».
Все-таки свыкся он с полковником Ватагиным, хотя порой и негладко складывались их отношения.
— Товарищ гвардии полковник! Разрешите обратиться? Гвардии младший лейтенант Шустов…
Полковник Ватагин — грузный мужчина без фуражки — протирал красное лицо полотенцем, вернее сказать — пачкал вафельный лоскуток полотенца: седые волосы на висках были бурыми от пота и пыли. Он, видно, нисколько не обрадовался своему адъютанту, потому что даже нахмурился:
— Ну как? Не заскучал по лихой езде?
— Заскучал, товарищ полковник. Ох, и бандура же досталась!
— Ладно, доведи до места, а там посмотрим… Вот и Европа! Ты обернись, Шустов, по сторонам. Не каждый день государственную границу переходим.
Два человека, сдружившиеся в походах, испытывали сейчас одно чувство: вот наконец не на своей земле видят они избитые осколками хаты, конскую падаль под откосом.
Под дамбой лежали мертвые тела, завернутые в дерюгу. Женщина и девочка. Туда их, верно, отнесли солдаты после бомбежки. У матери маленькое лицо, оскаленные зубы. Лоб у девочки желтый, как воск. «Наши? Или уже ихние?» — невольно подумал Славка. Он исподлобья взглянул на Ватагина:
— Радист цельными ночами слушает, прямо с лица спал, наушников не снимает.
— Пусть слушает. А ты ему не мешай.
— Зачем же я буду мешать?
— А затем, что знаю тебя: наверно, развлекаешь.
— Мое дело маленькое — я везу, — обидчиво возразил Шустов, но тут же, подавшись всем телом вперед, азартно зашептал: — А что бы это значило: «Пиджак готов! Распух одноглазый…» Вот так позывная! Ведь во сне не приснится, товарищ полковник. Я уж и так и этак примерял — туман!..
— Ладно, об этом не здесь, — оборвал полковник. — Тебе во фронтовом ансамбле работать — всю программу бы вел, как раз по твоей разговорчивости…
— Гвоздей небось нахватали! — в свою очередь, огрызнулся Шустов, оглядывая покрышки.
Полковник Ватагин обходился без шофера главным образом потому, что в дороге часто велись беседы не для посторонних, и было надежнее, когда за баранкой находился младший лейтенант Шустов. К тому же полковник любил и сам водить машину и отдыхал за этим занятием. Ну уж зато и расплачивался он за каждую царапину на крыле: адъютант не прощал небрежности в обращении с машиной.
— Сегодня ночуем вместе, — сказал Ватагин. — Сверну на край села, ты за мной. А ночью, если Бабину удастся напасть на переговоры, разбуди — послушаю.
— Есть разбудить ночью, товарищ полковник! Разрешите следовать?
— Погоди… Посмотри, Шустов.
Они стояли вполоборота к мосту, по которому вступала на Балканы Советская Армия. Минуло уже шесть суток с тех пор, как наши войска прорвали фронт на Днестре.
— Гляди. Запоминай!
Ватагин и сам глядел и не мог отвести взгляд от моста, по которому колонны тягачей катили орудия на юго-запад, в чужие страны. В сияющей высоте ныли невидимые бомбардировщики.
— Регулировщицу видел на мосту? — почему-то вспомнил полковник.
— Видел. А что, заметно? — быстро переспросил Шустов.
Но Ватагин ничего не ответил, только загадочно усмехнулся и пошел к машине.
4
— Иван Кириллович… Иван Кириллович, велели разбудить, — шептал Шустов над ухом Ватагина в четвертом часу утра.
— Что, поймали?
— Сейчас позывные передают. Вставайте скорей, Иван Кириллович, — шептал младший лейтенант, подавая Ватагину ремень и фуражку.
Шустов любил уставную субординацию и только по ночам, когда приходилось будить начальника, называл его по-домашнему — Иваном Кирилловичем.
Неслышными шагами прошел Ватагин по длинной веранде во двор. Шумел мотор движка. Светало. Солдаты брали воду из каменного колодца. Слышны были их голоса. За деревьями легко было узнать радиостанцию: ее полуоткрытая дверь освещена изнутри.
