Ирина Шевченко - Алмазное сердце
— Просто я слишком хорошо их знаю.
Но письмо я всё‑таки отложил. Если успею вернуть камень, то, может быть, посещу и приём князя Вилаша. Интересно же узнать, что представляют собой смотрины.
ЛисаннаДвери в кабинет дэйны Алаиссы двойные. Когда она не хочет, чтобы беседа была услышана в приёмной, закрывает и внешние, и внутренние. Но сегодня был не тот случай. И говорила она громко наверняка специально. Для меня. Как будто я без этого не понимаю, как будто мне и так не стыдно…
— Речь не идёт о лечении рукоположением или о коррекции астрального поля, дэй Вилаш. Ваша дочь неспособна приготовить простейшее лекарство, имея перед собой рецепт и подробную инструкцию! Вместо целебных смесей у неё получается отрава.
— Возможно, вы немного преувеличиваете…
— Преувеличиваю? Ничуть. На прошлой седмице я поручила ей сделать мятные пастилки от кашля. Больной скончался в страшных судорогах.
— О–о–о…
Так и вижу, как отец схватился за сердце.
— Не волнуйтесь, это была лабораторная крыса. Мы не позволяем вашей дочери практиковаться на людях.
Громкий вздох облегчения.
— Но Лисанна писала мне, что лечила нескольких человек.
— Да, три месяца назад. После этого мы и решили, что не можем больше рисковать репутацией нашего заведения. Прочтите, тут подробные отчёты о деятельности вашей дочери.
Зашуршали бумаги, а директриса продолжила:
— Всего‑то нужно было свести прыщи с лица пожилой дамы и избавить одного дэя от мучившей его мигрени. И посмотрите, что вышло.
— Корона Создателя! Это же… это… Если пансион понёс какие‑то убытки, я готов возместить. Они же наверняка жаловались…
— К счастью, нет. Дэйна Розетта оказалась артисткой передвижного театра. Теперь, как бородатая дама, она имеет большой успех у публики и даже рада подобным метаморфозам. К тому же прыщи и в самом деле сошли.
— А этот дэй? Который с рогами?
— Он умер. Не переживайте, с Лисанной это никак не связано. Его убили на дуэли. Любовник его жены.
— То есть, рога — это как бы небезосновательно?
— В какой‑то степени — да, — хихикнула директриса. — Но это не отменяет того, что ваша дочь не сможет сдать выпускных экзаменов. С теорией она, безусловно, справится, но найти добровольца для практической демонстрации я не смогу. Люди дорожат здоровьем, дэй Вилаш. А встреча с дэйни Лисанной ничьему здоровью на пользу не пойдёт.
— Я вас прекрасно понимаю, дэйна Алаисса. Но, возможно, мы смогли бы как‑нибудь договориться…
Тут она, видимо, закрыла внутреннюю дверь, так как я перестала их слышать.
Разговор затянулся, и я надеялась, что отец сумеет убедить директрису дать мне шанс. Но когда он наконец‑то вышел, по одному его виду было понятно, что мои надежды не оправдались.
— Пойдём, дорогая. Прогуляемся по саду.
Во взгляде его подслеповатых блекло–голубых глаз мешались разочарование и сочувствие, седые усы удручённо обвисли, а на лысине поблёскивали капельки пота.
— Не расстраивайся, милая, — говорил мне он, когда мы шли уже по вымощенной узорными плитами аллейке. — Свидетельство об окончании срочных курсов ты получишь. А большего для девушки твоего положения, я считаю, и не нужно. Я всё равно не позволил бы своей дочери практиковать в какой‑нибудь лечебнице.
— Но я бы могла… — начала я и тут же сникла под строгим взглядом родителя.
— Лисанна, я хотел отложить этот разговор до твоего возвращения в Уин–Слитт, но лучше скажу сейчас. Я никогда не строил серьёзных планов на твои чудесные способности. Это было бы неплохим дополнением, но раз не вышло, то думаю, вполне хватит родословной, богатого приданого и твоих личных качеств.
— Для чего хватит?
— Для того чтобы устроить твоё счастье с достойным человеком.
Хорошо, что нам попалась скамейка, и я смогла присесть. Нужно знать моего отца: он никогда не заговорил бы об этом, если бы уже не имел на примете «достойного человека».
— Ты слыхала что‑либо о графе Гросерби?
Нет, до сегодняшнего дня я ничего не знала об этом дэе. Да и после беседы с отцом знаний у меня не прибавилось. Он сказал лишь, что Эрик Фицджеральд Леймс второй, граф Гросерби, посетит в конце месяца Уин–Слитт. Там нас представят друг другу. А далее, как я поняла, дело уже решённое. И моё мнение никого не интересует.
— Ты даже не возражала? Это же твоя жизнь!
С Милисентой я познакомилась в первый день пребывания в заведении дэйны Алаиссы. Нам тогда было по тринадцать лет. С тех пор мы делили на двоих комнату в пансионе, наряды и украшения, а вместе с ними — все тревоги и радости. Кому ещё мне было жаловаться?
— А ты бы спорила?
— Я? — подруга заправила за ухо выбившуюся из причёски смоляную прядь и сердито сверкнула чёрными глазищами. — О, да! Как можно просватать девушку без её ведома? Что за дикие нравы?
— Это не дикие нравы, — возразила я. — Это — действующие законы Вестолии. Пока мне не исполнилось двадцати лет, моего согласия на брак не требуется. Достаточно согласия родителей или опекунов. Если бы я получила диплом и степень мага, то, независимо от возраста, считалась бы уже дееспособной и имела право на самостоятельное принятие решений. А с тем свидетельством, которое отец выторговал у Алаиссы, я никто.
Что‑что, а теорию, в том числе и теорию гражданского права, я знаю отлично.
Милисента перестала метаться по комнате и присела рядом со мной на софу.
— Может, он тебе ещё понравится? Что твой отец о нём рассказывал? Как он выглядит? Сколько ему лет?
— Кажется, наши земли граничат. И если мы поженимся, Гросерби и Уин–Слитт объединятся… — это всё, что я запомнила из разговора с отцом.
— Значит, придётся ждать встречи?
— Не придётся.
Я пальцем подманила подругу и шёпотом поделилась с нею возникшей у меня идеей. Идея была одобрена, и, не откладывая на потом, мы взялись за её реализацию.
Выйти за ворота пансиона не проблема для завтрашних выпускниц: девушки часто ходят в город. Но если стража или гвардейцы наместника задержат нас за пределами Солнечного кольца, скандала не избежать. Эта часть Райнэ — не место для прогулок благовоспитанных девиц. Тут на каждом углу питейные заведения, а по улицам шныряют подозрительные личности. Говорят, здесь есть подпольные притоны, где посетители курят маковую пыль, а женщины недостойного поведения предлагают себя за деньги. Говорят также, что некоторые из этих женщин, чтобы привлечь внимание, одеваются в форму пансионерок. Мне кажется, это полная ерунда: что привлекательного в казённом синем платье с кружевным белым передником? Но Милисента слыхала об этом не раз, а потому наряды мы выбрали такие, чтобы нас не приняли ни за пансионерок, ни за, упаси Создатель, тех самых женщин: скромные тёмные платья и шляпки без цветов и украшений — две молоденькие мещанки, случайно забредшие в этот квартал.
