Уилбур Смит - Порочный круг
Она и сейчас хотела о ней говорить, и, когда сомелье принес ее «Перье», Хейзел сделала глоток и спросила:
– Как думаешь, у Кэтрин Кайлы Кросс тоже будут светлые волосы и голубые глаза, как у ее старшей сестры?
Она уже выбрала ребенку имя в честь погибшей сестры.
– У ребенка, наверное, будет такая же черная щетина на подбородке, как у его отца, – поддразнил Гектор. Он тоже любил убитую девушку. Именно Кайла стала тем магнитом, который притянул их друг к другу вопреки всем препятствиям. Гектор возглавлял службу безопасности «Бэннок ойл», когда Хейзел унаследовала от покойного мужа компанию.
Сначала Хейзел невзлюбила Гектора, хотя его взял на работу ее любимый и почитаемый покойный муж. Она внимательно изучила досье Гектора, знала о его репутации, и ее отталкивала жестокая тактика, которую он использовал, защищая имущество и сотрудников компании от опасностей. Он был солдатом и сражался как солдат, не проявляя милосердия. Все это противоречило нежной женской натуре Хейзел. При первой же встрече она предупредила Гектора, что ищет малейший предлог, чтобы его уволить.
А потом жизнь избалованной, изнеженной Хейзел превратилось в кошмар. Африканские пираты похитили ее единственную дочь – смысл существования. Хейзел использовала все свои средства, все связи в высших кругах, пытаясь освободить ее. Никто не смог ей помочь, даже президент Соединенных Штатов со всей его властью. Не сумели даже выяснить, где держат Кайлу. Обезумевшая Хейзел отбросила гордость и обратилась к жестокому, грубому и безжалостному солдату, которого ненавидела и презирала, – к Гектору Кроссу.
Гектор выследил похитителей до их крепости в сердце Африки, где держали Кайлу. Похитители жестоко обращались с ней. Гектор со своими людьми освободил девушку и при этом продемонстрировал Хейзел, что он порядочный человек, которому можно безоговорочно доверять. Она поддалась тяге к Гектору, которую прежде старательно подавляла, а, сблизившись с ним, поняла, что под внешней броней скрывается теплое, нежное, любящее сердце.
Сейчас она посмотрела на него и взяла за руку.
– Теперь, когда ты рядом со мной, а Кэтрин Кайла во мне, все опять прекрасно.
– И так будет всегда, – ответил он и почувствовал, как холодок пробежал по спине: Гектор понял, что искушает судьбу. Нежно улыбаясь Хейзел, он вспомнил, что освобождением Кайлы дело не закончилось. Фанатики, похитившие ее, не сдались. Их наемные убийцы вернулись, убили Кайлу и прислали Хейзел ее отрубленную голову. Хейзел и Гектору пришлось вновь вступить в бой и уничтожить чудовище, которое разрушало их жизнь.
«Может, сейчас все действительно закончилось», – подумал Гектор, глядя в лицо Хейзел. А она продолжала говорить о Кайле.
– Помнишь, как ты учил ее рыбачить?
– Она была прирожденной рыбачкой. Немного подучившись, могла в самый сильный ветер забрасывать удочку на сто пятьдесят футов и чутьем понимала, какая нынче вода.
– А помнишь огромного лосося, которого вы поймали в Норвегии?
– Да, настоящее чудовище. Я держал Кайлу за талию, а рыба едва не утащила нас обоих в воду.
Гектор усмехнулся.
– Никогда не забуду день, когда она объявила, что станет не арт-дилером, как я планировала, а ветеринаром. Меня чуть удар не хватил.
– Это было гадко с ее стороны, – сделав строгое лицо, изрек Гектор.
– Гадко? Это ты был гадким! Ты все время ее поддерживал. Вы оба меня уговорили.
– Вот еще! – сказал Гектор. – Она дурно на меня влияла.
– Она тебя любила. Ты это знаешь. Любила, как отца.
– Одна из самых приятных похвал.
– Ты славный человек, Гектор Кросс. – На глазах Хейзел были слезы. – Кэтрин Кайла тоже будет тебя любить. Все три твои девочки тебя любят. – Она вдруг ахнула и схватилась за живот. – Боже мой! Она лягается, как мул. Очевидно, согласна с тем, что я сказала.
Они рассмеялись, и посетители за другими столиками, улыбаясь, посмотрели на них. Но они словно были одни в зале, полностью поглощенные друг другом.
Им столько нужно вспомнить и обсудить! У обоих жизнь наполняли стремление и упорство. Оба познали грандиозные триумфы и страшные поражения, но жизненный путь Хейзел был куда великолепнее. Начинала она, располагая всего лишь умом и решительностью. В девятнадцать выиграла свой первый профессиональный турнир Большого Шлема. В двадцать один – вышла за нефтяного магната Генри Бэннока и родила ему дочь. Генри умер, когда Хейзел едва исполнилось тридцать, и оставил ей контроль над корпорацией «Бэннок ойл».
Мир бизнеса – замкнутая территория. Здесь не приветствуют новичков и выскочек. Никто не ставил на теннисистку и светскую львицу, ставшую нефтяной баронессой. Но никто при этом не учел прирожденную деловую хватку Хейзел и годы ее учебы у Бэннока, стоившие сотни дипломов управленца. Точно зрители в римском цирке, ее клеветники и критики нетерпеливо ждали, когда же ее сожрут львы. А потом, к всеобщей досаде, Хейзел приобрела месторождение «Зара № 8».
Гектор прекрасно помнил обложку журнала «Форбс»: Хейзел была сфотографирована в белой теннисной юбочке, в правой руке ракетка. Подпись под снимком гласила: «Хейзел Бэннок громит противников. Богатейшее из месторождений, найденных за 30 лет».
В статье говорилось о заброшенной нефтяной концессии в глуши нищего, богом забытого эмирата Абу-Зара. Ею когда-то владела компания «Шелл»; сразу после Второй мировой войны «Шелл» досуха выкачала нефть из месторождения и забросила истощившуюся концессию. И очень надолго о ней позабыли.
Потом ее за жалкий миллион долларов перекупила Хейзел; мудрецы подталкивали друг друга и усмехались. Не обращая внимания на протесты советников, Хейзел потратила много миллионов на бурение скважин в районе небольшой подземной аномалии на северном краю нефтяного поля; довольно примитивные исследования тридцатилетней давности вылились в заключение, что эта аномалия – небольшой второстепенный резервуар. Геологи в те годы в один голос утверждали, что вся нефть, какая могла залегать в этой аномалии, давно перетекла в главный резервуар и была выкачана, а поле осталось сухим и бесполезным.
Однако когда бурильщики Хейзел пробили непроницаемый соляной купол, под которым таилась обширная подземная полость с главными запасами нефти, газ под огромным давлением вырвался из скважины с такой силой, что выдавил почти восемь километров стальных труб, как пасту из тюбика, и поле взорвалось. На сотни футов в небо поднялся фонтан высококачественной сырой нефти. И стало ясно, что семь предыдущих месторождений Зары, брошенных «Шелл», – лишь малая часть всего объема.
Эти воспоминания еще более сблизили их за обеденным столом; они много раз возвращались к ним, но всегда открывали что-то новое, загадочное. В какой-то момент Гектор восхищенно покачал головой.
– Боже мой, женщина! Неужели в жизни тебя ничего не пугало? Ты все это проделала одна!
Она искоса взглянула на него и улыбнулась.
– Понимаешь, жизнь не должна быть легкой; будь она легкой, мы бы ее не ценили. Но хватит обо мне. Поговорим о тебе.
– Обо мне ты знаешь все, что нужно знать. Я уже пятьдесят раз тебе рассказывал.
– Хорошо, пусть будет пятьдесят первый. Расскажи мне, как ты убил льва. Со всеми подробностями. Берегись. Я узнаю, если ты что-нибудь пропустишь.
– Хорошо, начинаю. Я родился в Кении, но мой отец и дед были британцами, так что я подлинный гражданин Великобритании.
Он помолчал.
– Их звали Боб и Шейла… – подгоняла она.
– Их звали Боб и Шейла Кросс. Мой отец владел почти двадцатью пятью тысячами гектаров пастбищ, примыкающих к племенной резервации масаи. На этих землях мы содержали две тысячи голов первоклассного скота. И в детстве моими товарищами были масаи – мои ровесники.
– И, конечно, твой младший брат, – подсказала Хейзел.
– Да, мой младший брат Тедди. Он хотел стать владельцем ранчо, как отец. И пошел бы на все, только бы угодить старику. С другой стороны, я хотел стать солдатом, как дядя, который погиб в пустынях Северной Африки, сражаясь с Роммелем под Эль-Аламейном. День, когда отец отправил меня в Найроби, в Школу герцога Йоркского, стал самым тяжелым испытанием в моей жизни.
– Ты ненавидел школу?
– Я ненавидел правила и ограничения. Привык бегать на свободе, – сказал он.
– Да ты бунтарь.
– Отец назвал меня бунтарем и добавил: «Чертов дикарь». Но с улыбкой. Тем не менее я был третьим по успеваемости в классе, а в последний год обучения стал капитаном школьной команды регбистов. Мне этого было достаточно. Мне тогда исполнилось шестнадцать.
– Год твоего льва! – Хейзел наклонилась над столом и взяла его за руку, глаза ее горели в ожидании. – Мне нравится эта часть. Первая слишком мирная. Понимаешь, мало крови и кишок.
– Мои товарищи масаи взрослели. Я пошел в деревню и поговорил с вождем. Сказал, что хочу вместе с ними стать морани. Воином.
