Франк Хеллер - Финансы Великого герцога
Well,[42] мистер Исаакс, на самом деле все это не так удивительно. Подобное имеет место и в Турции, и в Китае, только делается, наверное, не с такой наглой откровенностью, потому что Турция и Китай больше и долг у них больше, чем у Менорки. Но теперь мы подходим к занятной стороне этого дела.
Знаете ли вы, что еще сделали эти банки? Если не знать, что это правда, можно не поверить собственным ушам. Слушайте, мистер Исаакс! Они одалживают Менорке деньги — по меньшей мере под семь с половиной процентов и с эмиссионным курсом не выше девяноста. Через пару лет, когда с оплатой выходит осечка (какая неожиданность, кто бы мог подумать!), они вводят администрирование залогом, каковое, как мы помним, не зачитывается в уплату процентов или погашение долга. Потом, возможно лет через восемь-десять, они получают уплату за оставшиеся проценты — когда герцогу или его министру финансов удается раздобыть денег у других кредиторов, и они судорожно пытаются избавиться от старых. Однако это случается не так часто, и вот тут в голову хитрым банкирам приходит идея!
Возврат кредита и семь с половиной процентов через каждые восемь лет — ничто; так предоставим это другим — тем, кто вкладывает деньги в государственные облигации! Давайте выставим облигации Менорки на торги и вернем вложенные деньги; тот, кто приобретет бумаги, будет получать каждые восемь лет свои проценты, а мы будем заниматься администрированием залога, имея с этого двадцать девять — тридцать процентов. И все стороны будут довольны!
Такова была их идея, и они тут же поспешили претворить ее в жизнь. Бумаги выставляются на торги на одной или нескольких биржах. Семь с половиной процентов в перспективе — звучит привлекательно, и государственные облигации так надежны! Их охотно покупают, и все идет по плану ростовщиков.
Впрочем, должен признать: так обстояло дело до последнего времени. После того как парижские газетчики изрядно покопались в меноркских делах, банкирам едва удавалось сбывать с рук свои облигации; поэтому часть меноркских бумаг и сейчас находится у непосредственных заимодавцев.
Но теперь, мистер Исаакс, вы, наверное, понимаете, к чему я веду, что за Колумбово яйцо я открыл; как сказочно далеко может завести людей жадность! Теперь вы понимаете то, о чем никто не догадывался до сих пор: алчные ростовщики сами вырыли себе могилу! Десятилетия эта могила ждала и, возможно, так никогда и не дождалась бы их праха, если бы неделю назад вы случайно не показали мне письмо с Менорки! (Скромность не позволяет мне акцентировать внимание на себе.) Вспомните, какова механика этого дела, мистер Исаакс, и возрадуйтесь! Почему ростовщики «управляют» залогом и пожинают свой жирный ростовщический процент? Исключительно потому, что они — держатели долговых обязательств герцогства — и ни почему другому. Но у кого же находятся эти долговые обязательства, мистер Исаакс? У людей, у обычных людей, которые заплатили за них более девяноста процентов от их номинальной стоимости и которые в любую минуту вольны продать их на бирже за сорок пять с половиной — таков последний курс!
Банкиры сами выпустили из рук свое единственное оружие — и тот, кто достаточно силен, подберет его. Скажите по правде, мистер Исаакс, это ли не Колумбово яйцо?
К концу речи Филипп Колин разгорячился, и глаза его засверкали. Великий финансист встал с кресла. Он был очень серьезен.
— Видит Аллах, профессор, вы великий человек, и я ваш пророк; да, это — Колумбово яйцо!
— Золотое, золотое яйцо! — воскликнул господин Колин. — А какая поэзия, мистер Исаакс! Надуть ростовщиков! Избавить держателей облигаций от этого бремени и обогатиться самим! Можно ли придумать более красивую комбинацию? Ах, Менорка долгое время была меньше всех в колене Иудином, но профессор Пелотард превратит ее в золотой прииск!
— Ну а детали, детали, профессор! — перебил его мистер Исаакс.
— Детали? Вот цифры, которые мне удалось собрать за последнюю неделю. Вы можете видеть, каково положение великого герцогства, какие получены займы и с какими банками оно имеет дело. Детали предприятия, которое я задумал, очень просты. В настоящее время облигации котируются на биржах в Париже, Марселе, Мадриде и Риме. Мы подготовим операцию с помощью ваших газет — опубликуем тревожные статьи и прочее. Вы понимаете: надо испугать держателей акций, чтобы они были рады продать их за любую цену. И в один прекрасный день, когда откроются биржи, мы за бесценок скупим государственные облигации Менорки… Вы становитесь управляющим и хозяином острова — от края до края, делаетесь богаты, как Ротшильд, а вместе с вами и я! Если захотите проявить эксцентричность, то снизите административную ставку на пять процентов и в благодарность великий герцог сделает вас бароном Иерихонским. Ведь он сам — граф Вифлеемский.
— Иерихонским? Слишком близко от дома, — сухо заметил мистер Исаакс. — Но вы так странно улыбаетесь, профессор. Очевидно, у вас припасено кое-что еще?
Филипп поклонился с легкой усмешкой.
— Очевидно, — сказал он. — Вам доводилось бывать в Монте-Карло, мистер Исаакс?
— Вам бы следовало это знать, потому что именно там я впервые вас встретил.
— Публичная игра, — медленно проговорил Филипп Колин, склонив голову, — разрешена только во Франции и в Монако. В Монако монополия принадлежит М. Блану. Во Франции игорный бизнес находится в руках крупных финансовых воротил, которые имеют влияние даже в парламенте. Во всех остальных странах игорный бизнес если и существует, то находится под угрозой. В настоящее время в Европе, кроме царя, есть всего лишь один государь, который не сходя с места может выдать лицензию на создание нового первоклассного игорного ада, и этот государь — великий герцог Меноркский, мистер Исаакс! На Менорке есть все условия — природа, географическое положение. Пароходную линию до Барселоны можно организовать в одну минуту! В прошлом году казино в Монте-Карло заработало сорок три миллиона франков, казино в Энгиене — свыше тридцати миллионов.
Филипп замолчал. Мистер Исаакс снова встал и, присвистнув от удивления и уперев в подмышки большие пальцы, уставился на своего гостя.
— Корнер[43] на бирже и новое Монте-Карло в запасе! — воскликнул он. — By Jove, профессор, до сих пор мне приходилось участвовать в предприятиях поскромнее!
С полминуты он разглядывал своего гостя.
— Великий Аллах, вы не вчера родились, профессор! Это самое грандиозное предприятие, о котором я только слышал, и в котором мне доводилось участвовать, — но ведь и я не вчера родился, профессор! Этот план стоит вас, но я боюсь одного. Он слишком велик для меня. Слишком крупное предложение, сэр!
