И Ковтун - Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I
И внезапно молчание нарушил тунгус. Он тихо, с ужасом прошептал:
— Ой, чудо, чудо, как валил! Кончал… Всю тайгу — кончал…
Для него наступил решительный, переломный момент: идти вперед по мертвым деревьям, лежащим на земле, словно трупы, дальше в страну могучего Огды — или повернуть назад и с молитвой бежать прочь от страшного места? Он размышлял с минуту, не более. Увидел — смело шагнул вперед высокий белый человек, а за ним, как за вождем, потянулись все его товарищи.
Победило любопытство, что бывает порой сильнее и отважней храбрости. Тунгус опасливо, не чувствуя под собой ног, двинулся вслед за экспедицией. Сердце его бешено колотилось в груди: он нарушил священное табу.
Страна мертвого леса молчаливо, мертвым спокойствием встретила отважных и неутомимых пришельцев.
* * *Десятые сутки разведывательный отряд Всесибирско-го платинового треста во главе с инженером Люром пробирался по непроходимым дебрям Якутии.
Вел отряд высоченный и очень худой мужчина-скелет по фамилии Трудлер, вел сквозь такую чаще, что временами члены отряда, закаленные в суровой борьбе, с детства знакомые с жизнью в тайге, думали, что им вот-вот настанет конец.
Трудлер вел их в Туруханский край — ни разу не взглянув по пути на компас.
Отряд составил Люр, набрав одних отчаянных храбрецов и головорезов; в тресте никто ему не перечил — в разведывательную экспедицию никто другой не пошел бы. Потому-то в приказе об отправке отряда (на поиски новых месторождений золота и платины) не были даже указаны фамилии рабочих. Больше того, никто не знал, кто такой сам Трудлер.
В тайге это было излишним: никто таким вопросом не задавался. Аборигены тайги привыкли к тому, что у каждого есть свои личные, быть может, страшные и кровавые тайны.
Трудлер ни с кем, кроме Люра, не разговаривал, точнее, за исключением Люра никого не удостаивал ответом. Он целыми днями шел вперед, широко и вместе с тем очень осторожно ступая на землю, будто ощупывая подозрительную почву, и словно подсознательно чувствовал страшные места. Все осторожно продвигались вслед за ним, стараясь ступать именно там, где ступал проводник.
Время от времени Трудлер останавливался, возвращался к рабочим и приказывал рубить ветви. Он ни разу не ошибся. В таких случаях впереди всегда подрагивала зеленая предательская трясина.
Продвигались довольно медленно, делая в сутки километров двадцать, не более. Но и эти переходы отнимали последние силы и у людей, и у лошадей, хотя лошади были нагружены только инструментом и едой.
Отряд шел молча, почти без слов выполняя приказы, никто даже не имел охоты поинтересоваться, далеко ли идти, скоро ли конец пути. Никого не пугала дорога, все они с детства привыкли к однообразному вою тайги, к ее зарослям, в которых, если поднять голову, можно увидеть только клочки голубого неба.
На одиннадцатые сутки, пройдя утром километров пять, Трудлер свернул налево, вывел отряд на берег безымянной таежной речушки и, оставив отряд, в одиночку пошел вперед.
Все, радуясь неожиданному отдыху, дружно разделись на берегу, подставляя тела весеннему солнцу, по которому так стосковались, видя последние десять суток лишь слабые солнечные зайчики.
Отдыхали недолго. Через час вдали замаячила высокая, напоминавшая аиста, фигура Трудлера.
Люр поднялся навстречу с встревоженным видом; подойдя к Трудлеру, спросил:
— Как?
— Все в порядке, — ответил тот и снова крикнул отряду: — Вставай! — Затем опять обратился к Люру: — Станция работает, все без изменений, зимовья только что-то не слыхать, может, застрял где, черт.
Утомленный однообразными густо-зелеными стенами тайги взгляд с наслаждением скользил по строениям, расположившимся на берегу быстрой реки.
Небольшое становище состояло из продолговатого сруба из свежей сосны, трех приземистых крепких лабазов и радиостанции со стройной антенной в центре двора.
Как только отряд вошел в ворота, все без сил попадали на землю, с наслаждением ощущая под собой твердую почву, что уже не может угрожать жизни и хищно заманить в зеленую страшную бездну.
Обитатели становища, видимо, знали заранее, что сегодня должен прибыть отряд, так как сейчас же под навесом на хвое начали готовить обед. Подали огромный котел с борщом и бутыль водки. Каждому досталось по стакану жгучей жидкости, и она окончательно обезволила натруженные тела, расслабила мышцы, нагнала сон. Неохотно доели кашу и тут же вповалку разлеглись у котлов.
Люр и Трудлер обедали в конторе. После обеда они вместе вышли из дома — рабочие уже храпели под навесом.
Руководители отряда постояли немного, потом посмотрели друг на друга и молча ушли со двора к берегу.
Не доходя до воды, Трудлер остановился и протянул руку к мощным кедрам:
— А вот и он!
Люр прищурился, на фоне зеленой стены яснее выделилась фигура: развалистым шагом к ним приближался парень — приемный сын тунгуса Лючетана.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Эрге, как полоумный, метался по своему кабинету. Ослепленный злобой, натыкался на мебель, забывая, что в углу, у письменного стола, сидит нарочито спокойная Гина.
Как ненавистна ему теперь эта женщина! Что ей нужно? Гадина! Злость текла из сжатых кулаков, поднималась вверх, до боли, как судорога, сжимала горло.
Эрге боялся, что не сдержится и набросится на Гину с бранью и кулаками.
Знал хорошо, что совсем не грусть от разлуки с мужем погнала ее сюда. Но даже не это вызывало злобу и лютую ненависть. Нет! Откуда узнала она о его делах, откуда такая точная осведомленность? И именно в этот, самый ответственный момент, когда все готово к рейду.
Сорокин! Конечно, он, только он мог раскрыть тайну. Мерзавец! Понятно, почему он так неожиданно заболел и остался на шхуне. «О, если бы ты оказался здесь, у меня», — чуть не вскрикнул вслух Эрге.
Гина же, притворно спокойная, кокетливо заложив ногу за ногу, будто где-то в веселом уютном ресторане, молча следила за своим разъяренным мужем. Вяло перебирала журналы на столе, с минуту пробегала глазами заголовки, а после снова поднимала голову, словно спрашивая: «Странно, вы все еще мечетесь? Хватит, не стоит, честное слово», и снова склоняла голову над журналом.
Эрге в конце концов все-таки сдержал себя. Усмирил злость и перестал метаться из угла в угол.
Заложив руки в карманы, неторопливо подошел к Тине и так же, как она, напустил на лицо притворно спокойное выражение, будто только что заметил ее.
Решил, что лучше всего в этот момент одним махом положить конец игре.
