Николай Буянов - Искатель. 2013. Выпуск №7
Ромка пришел под вечер — сердитый, даже злой, и какой-то виноватый одновременно.
— Тебя тоже выгнали? — спросил Егор, в. свою очередь чувствуя укол совести (из-за меня ведь, черт возьми).
Ромка вошел, сел на диван и сообщил ближайшему углу:
— А с какой стати меня выгонять? Я чужих невест среди ночи не тискаю, в хозяйский кабинет без стука не вламываюсь и цветы дарю исключительно женщинам на Восьмое марта… Я вообще на редкость законопослушный гражданин, даже улицу всегда перехожу на зеленый свет.
— А я, по-твоему…
Роман поднял глаза на собеседника. В глазах стояла грусть. Да что там грусть — тоска. Зеленая, как заросший ряской пруд.
— Какого черта ты влез во все это дерьмо? Нас наняли, чтобы мы расписали этот гребаный домик для гостей, только и всего. А ты…
Егор молчал. Роман принял это как должное, вздохнул и встал с дивана.
— В общем, прости, но для меня очень важна эта работа. Ты-то намалюешь еще пяток картин, продашь лохам на рынке — вот и «бабки» в кармане. А мы — неспособны-с. И бывшая моя вчера нагрянула — грозится подать в суд за неуплату алиментов… — Он снова помолчал. — Когда ты ушел, я объяснил Юлию, что к твоим левым делам никакого касательства не имею — собственно, ты мне вроде бы вообще не друг, а так, знакомый одного приятеля. И что гостевой домик я могу закончить и сам, основная работа уже сделана.
Проводив друга детства, Егор бесцельно побродил по квартире, включил и выключил телевизор, вытащил из-за шкафа три свои картины в подрамниках, поставил в ряд на диване. Следовало привести полотна в конкурентоспособный вид, хотя бы пыль стереть… Почему-то стало жалко. Не пыли, конечно, а самих картин, которые завтра пойдут на продажу. И даже немного стыдно — будто он собрался продавать любимую собаку, которую нечем стало кормить.
Он не успел додумать эту мысль до конца: в дверь позвонили. Ромка, решил Егор то ли с огорчением, то ли с облегчением. Не вынесла душа поэта, пришел мириться. Любопытно, чем он затарился на этот раз: «Белым медведем» или «Очаковым»? Поразмыслив, Егор поставил на «Очаково».
И продулся в прах.
Некоторое время он молча стоял на пороге. Потом провел рукой по лицу и растерянно произнес:
— Машенька…
На кухне у Егора жил сверчок. Он трещал где-то за плитой — сначала страшно надоедал, потом Егор притерпелся. И даже обнаружил в этом соседстве положительные стороны: теперь, случись очередной приступ бессонницы, он был не один. Вот и сейчас — Маша незаметно уснула прямо в кресле, Егор осторожно перенес ее на диван и укрыл пледом, а сам на цыпочках пробрался на кухню и выглянул в окно на улицу.
Телефон в прихожей зазвонил громко и требовательно. Даже сверчок на кухне испугался й притих. Егор снял трубку.
— Это ты? — спросили на другом конце.
Юлий, не к ночи будет помянут.
— Я слушаю.
— Мария у тебя?
— Допустим.
— Что она делает?
Егор посмотрел в глубь комнаты и ответил чистую правду:
— Спит на диване.
Трубка помолчала.
— Если ты ее хоть пальцем тронешь… хоть пальцем, понял? Я тебя удавлю собственными руками.
Странно, но эта угроза, произнесенная тоскливым шепотом, окончательно успокоила. Егор даже ощутил нечто вроде жалости к собеседнику: вот ведь несчастье, всю жизнь ходить в обнимку с телохранителем и спать с пистолетом под подушкой… Свихнуться недолго.
— Она в безопасности, — сказал он. — А вот насчет тебя — не уверен.
— Ты что, — выдохнул Юлий, — ты мне угрожаешь, сопляк?
— Нет. Я просто хочу, чтобы ты включил свои мозги наконец. И сообразил, кому ты мог перейти дорогу. Кто прислал тебе эту чертову герань. Тебе ведь отлично известно, что это сделал не я. И что Мария тут ни при чем — тебе просто хотелось сорвать на ком-нибудь злость. А истинный твой враг по-прежнему где-то рядом с тобой.
Юлий молчал.
— И передай своей службе безопасности, — сказал Егор, — или как ты ее называешь… Пусть займутся своими прямыми обязанностями: охраняют босса. Ко мне ее не подсылай: себе дороже.
Он положил трубку на рычаг, подошел к дивану и осторожно присел на краешек. Машенька спала, накрытая пледом. Волосы ее растрепались во сне — когда-то, в первую встречу, они вызвали у Егора мысль, что Мария — полукровка, что ее мама была грузинкой или цыганкой. Теперь эти волосы были прямо под его рукой — Егор с трудом удержался от искушения погладить их. Ничего, неслышно шепнули его губы. Черта с два кто-нибудь до тебя доберется. Пусть сначала через меня переступит…
Утром Егор застал Марию за сборами. На его вопрос: «Куда ты?» — она ответила коротко: «Не хочу тебя стеснять. Поживу пока у Ляли Верховцевой».
— Ты с ума сошла, — искренне сказал он. — Что значит «стеснять»? Оставайся здесь сколько захочешь. Хоть на всю жизнь…
Она едва заметно улыбнулась и покачала головой.
— Прости, Егорушка. Мне бы сначала в себе самой разобраться.
Он понял, что упрашивать ее бесполезно. Только хмуро проговорил:
— Тогда поедем вместе. Мало ли что…
…Ляля встретила их с неподдельной радостью. Ее искусно подведенные глаза буквально источали причудливую смесь веселого ужаса и жгучего любопытства. Выслушав историю в кратком изложении Егора (Машенька больше отмалчивалась), она села на диван, подтянула колени к подбородку и вынесла вердикт:
— Дела, едрена Матрена… Что ж, подруга, поживешь пока здесь. Подождешь, пока страсти не улягутся, сама успокоишься… А с комендантшей я договорюсь.
— Спасибо, — улыбнулась Машенька и покаянно добавила: — Прости, свалилась я тебе как снег на голову…
Лялечка пожала плечами.
— Живи сколько хочешь. Тем более что я, наверное, съеду отсюда в ближайшее время.
— Куда съедешь?
— Да так… Наклевывается один вариантик. А тебе, мышонок, мой совет: разводись со своим бизнесменом и выходи замуж за нормального психически здорового мужика, — она фамильярно похлопала Егора по плечу. — Пусть без «мерса» и златых цепей поверх малинового пиджака, зато сильного и надежного. Я, когда услышала, как он тебя из лап бандитов спасал, чуть множественный оргазм не схлопотала, ей-богу.
— Лялечка, я тебя обожаю, — растроганно сказала Маша. — А что за «вариантик», если не секрет?
Этот невинный на первый взгляд вопрос неожиданно вызвал бурную реакцию. Ляля взглянула на часы и вдруг стремительно, как ракета на старте, подскочила вверх.
— О, черт, за мной зайдут с минуты на минуту, у меня рожа еще не нарисована, а я тут с вами лясы точу…
Она едва успела скрыться за распахнутой дверцей шкафа, как в комнату постучали.
