Луи Буссенар - Приключения в стране бизонов
Но Фрикэ и Андрэ — другое дело.
Краснокожие редко встречали таких путешественников, как французы. Они интуитивно чувствовали, что эти люди незаурядные, не похожие на других и что их следовало бы оставить в покое, тем более что они были гостями «каменных сердец», а с «каменными сердцами» эти индейцы были в мире… Кроме того, им лично был симпатичен Фрикэ с его физической силой и фокусами.
С другой стороны, Кровавый Череп среди них, а также и у соседних племен слыл весьма влиятельным человеком. Отказывать ему тоже не следовало бы.
Случай был очень трудный.
Слепой Бобр счел самым разумным затянуть окончательное решение. Он сказал после долгой паузы, во время которой полковник переводил французам слова сиукса:
— Белые охотники слышали, что сказал Кровавый Череп. Пусть они отвечают откровенно и смело. Уши вождей открыты для всякого слова правды.
Андрэ, до сих пор спокойно молчавший, знаком показал, что желает говорить.
— Отец, — сказал он своим приятным голосом, — и вы, мои братья, выслушайте меня. Хотя мы и не принадлежим к американскому народу, к тем людям, которых вы называете Длинными Ножами, тем не менее по крови и но цвету кожи мы с ним братья, подобно тому, как все краснокожие — тоже братья между собой. Мы не отделяем себя от того человека, который переводит вам мои слова, мы не хотим для себя никаких преимуществ перед ним. Мы с ним познакомились совсем недавно, но он был нашим верным проводником среди опасностей, жил одной жизнью с нами, ел с нами хлеб, пожимал нам руки. Он такой же белокожий, как и мы. Или и мы умрем вместе с ним, или вы выпустите и его на свободу.
— Сэр, — перебил американец, — я должен вас предупредить, что на краснокожих это не подействует. Я их знаю. Вы только напрасно погубите себя, а меня не спасете.
— Не мешайте мне говорить, полковник, и переводите точно. Я исполняю то, что считаю своим долгом, а долг для меня превыше всего… Слышит ли меня отец и братья мои? — спросил он невозмутимо сидевших индейцев.
— Слепой Бобр, понимает Белого Охотника, и уши моих сыновей также открыты.
— А-гу! — подтвердили сахемы,
— Теперь вы знаете наши мысли. Узнайте же, кто мы такие и зачем здесь. Мы — французы. Не может быть, чтобы вы не слышали про этот народ, издавна принимавший участие в судьбе людей краснокожей расы. Вы знаете имя миссионера, отца де Смэ, который сорок лет был другом краснокожих. Ваш вождь, которого зовут Кровавый Череп, говорит, что все бледнолицые — враги индейцам. Неправда! Отец де Смэ — ваш лучший друг, а он француз! Он наш соотечественник! Наконец, вы живете недалеко от Канады. Вы должны знать, что там французы и индейцы — давнишние друзья и никогда не враждовали между собой. И даже теперь, во время ваших войн с солдатами вашингтонского Великого Отца, где вы находите себе убежище в случае неудач? Все в той же Канаде, среди населения, в котором французская кровь перемешана с индейской. Это полубелое, полукраснокожее население свято блюдет старинные французские обычаи и остается дружественным к вам, оказывает вам покровительство и заступничество. Если бы белые люди всегда были врагами краснокожих, как утверждает Кровавый Череп, то разве могло бы составиться из белых и красных людей такое население, какое существует сейчас в Канаде? Кровавый Череп, вы сами сиукс. Скажите, где и у кого ваш главный вождь Ситтинг-Булль нашел себе убежище и защиту?.. Что скажет на это отец мой Слепой Бобер?
— Сын мой, Белый Охотник говорит хорошо. Слепой Бобр и сахемы слушают его с удовольствием.
— Зачем мы сюда прибыли, вы уже знаете, — продолжал Андрэ. — Мы люди свободные и любим охотиться. Мы путешественники и приехали сюда посмотреть страну Великого Запада и познакомиться с людьми красной расы, с которыми вели дружбу наши предки. Мы честно и благородно охотились на земле дружественного нам племени «каменных сердец», а соседних племен не трогали, собственности их не нарушали. Ты, отец, и эти вожди выслушали правду.
Семь сахемов сошлись вместе и тихо совещались некоторое время, потом сели опять на прежние свои места. Лица их не выражали ровным счетом ничего.
— Что скажет на все это Кровавый Череп? — спросил Слепой Бобр.
— Отец и вы, мои друзья! — вскричал сиукс, скрежеща зубами. — Не верьте вы белым людям, не верьте их словам. Они вам лгут, стараются представить белое черным, а черное белым. Взгляните вы лучше на мою обезображенную голову, вспомните ваших зарезанных братьев, похищенных женщин! Вспомните сожженные деревни, отобранные земли! Белый Охотник может говорить что ему угодно, но он не возвратит мне скальп, не воскресит ваших убитых, не вернет вам женщин, не выстроит хижин, не откажется от отнятых земель. Нет, этого он не сделает. Вы отдали мне скальп и жизнь Белого Снимателя Скальпов, вы дали мне слово… Слово вождей! Казнь должна совершиться.
— Но ведь сиуксы заключили мир с Соединенными Штатами, — возразил Андрэ. — Вы зарыли в землю топор войны. Ситтинг-Булль снова поселился в резервации. Ваш главный вождь сам объявил о прекращении военных действий. Берегитесь же. Вы очень рискуете. Ваш поступок не останется без наказания. Опять польется кровь, опять запылают селения. Опять повсюду промчится смерть и разрушение. И виноваты будете вы.
Слепой Бобр медленно встал и произнес твердо, без эмоций:
— Совет обсудил дело и объявил решение. Белый Сниматель Скальпов принадлежит Кровавому Черепу. Завтра он будет казнен. Это справедливо. Что касается двух охотников из Франции, то они умрут вслед за ним. Если они вернутся в землю белых, то расскажут про смерть Снимателя Скальпов и тогда придут солдаты Великого Отца и отомстят нам. Если же они будут уничтожены, то мы спокойно вернемся домой и никто ничего не узнает. Агу!
— Ну, что, генерал? — вскричал американец. — Не прав ли я был, когда говорил вам, что от этих скотов нельзя ожидать ничего путного? Ву God! Я много истребил их, но нахожу, что все же недостаточно. Надо бы побольше. Знайте, что наша участь была решена заранее. Весь этот суд — комедия, обряд, не более. Можете представить, как эти негодяи в душе хохотали над вами, пока вы тут перед ними распинались!..
Андрэ, слегка ошеломленный грубым и неожиданным оборотом дела, опомнился, и к нему вернулось прежнее хладнокровие.
— Я сделал то, что считал своим долгом, полковник. Моя совесть чиста. Впрочем, у нас впереди еще целые сутки, а за сутки такие люди, как мы, могут многое задумать и выполнить.
Заседание закрылось. Пленников отвели обратно в хижину, на сей раз связав по рукам и ногам. Более того: к ним приставили индейца, вооруженного с ног до головы. Этот сторож устроился так, чтобы можно было поднять тревогу при малейшей попытке пленников к побегу.
