Владимир Рыбин - Искатель. 1987. Выпуск №1
— Ладно, извини, — буркнул я. — Давай тогда перекурим, что ли…
Мы присели на скамейку. Поодаль галдели пацаны и серебрилась беседка, сделанная в виде богатырского шлема.
— Ты не расстраивайся, — сказал Гриша, глядя на меня чуть ли не с жалостью. — В каком-то смысле там действительно не хватало одной детали. Самой главной.
Я не донес сигарету до рта.
— А что за деталь?
— Коллектор, — сказал Гриша. — Не хватало камеры коллектора. Пистолет — он как антенна, понимаешь? Ну вот представь: человек не имеет понятия о радио, а в руки ему попала антенна от твоего транзистора. Что он о ней подумает? Игрушка. Раздвижная металлическая трубочка…
— Погоди-ка! — Я наконец сообразил. — Так это, выходит, у них на корабле авария?
На какое то мгновение мне показалось, что все еще поправимо. Я почти видел этот застрявший где-нибудь возле отвала в щебкарьере корабль.
— Все гораздо проще, — вздохнул Гриша. — Они улетели… И пистолет этот, как ты его называешь, теперь в самом деле не больше чем игрушка.
— Улетели? — встрепенутся я. — Совсем?
Гриша молчал. В том конце парка, утопленное на треть в се ребристо зеленую листву тополей, ожило «чертово колесо». Ярко желтая кабинка всплыла над кронами и, очертив неторопливый полукруг, снова ушла из виду.
— Делать то что будем? — хмуро спросил я.
— Жить… — ответил он со странной улыбкой. С той самой вчерашней улыбкой смертельно больного.
— И долго?
— Месяца полтора…
— Слушай, ты! — повернулся я к нему. — Ангелочек! Может, хватит, а? Вчера вон тоже хоронить себя собрался…
Я замолчал и долго к нему приглядывался.
— Слушай, а ты мне, правда, все рассказал?
— В общих чертах — все.
— В общих чертах… Так ведь ерунда получается в общих чертах, Гриша! Планета твоя — бог знает где. Каждый рейс, наверное, в копеечку влетает… Что ж ты за птица такая, если из за тебя одного корабль через весь космос гоняют, людьми рискуют? Да они радоваться должны, что ты от них сбежал, — хлопот меньше!..
— Возможно, они просто не хотят чувствовать себя виноватыми…
— Перед кем?
— Перед вами. Фактически они упустили к вам своего преступника…
— А что это ты их все время выгораживаешь? — прищурился я. — Они тебе что, много доброго сделали?
— Я — особо опасный преступник.
— Дурак ты особо опасный!
Вот положение, а? А хуже всего то, что с нашей точки зрения Гриша-то ведь тоже не безгрешный. Как ни крути, а проник он к нам тайно, и паспорт у него чужой, хотя с другой стороны — поди докажи!.. Эх, майора бы сюда, да что теперь о майоре!.. Вовремя они смылись, ничего не скажешь! Как почувствовали…
— Слушай, — сказал я. — А этот механизм ликвидации… которым ты «приемник» уничтожил… Ты с ним раньше когда-нибудь дело имел?
— Ни разу.
— Так как же ты?
— Не знаю, — сказал он. — Как то все само собой вышло… Может быть, вместе с языком, в кресле…
Да, похоже, что так. Похоже, что в креслице этом Гриша много чему выучился…
— А ну-ка покажи, как ты там чего нажимал!
Гриша нацарапал прутиком на асфальте квадрат и разделил ею на четыре части. Четыре квадратные кнопки впритык друг к другу. Левую верхнюю — раз, правую нижнюю — два раза, правую верхнюю и левую нижнюю — одновременно, и еще раз — левую верхнюю… Черта с два так случайно нажмешь?
Темная история, ох, темная… Нечаянно пришел к нужной двери. И в лабиринте этом не заблудился. Нечаянно сел в кресло. И железяка, чтобы нишу с документами взломать, тоже там оказалась нечаянно…
Может, ему просто подстроили побег?
Но тут я вспомнил вчерашнюю ночь: сквер, страх, чистые пятна на пыльном асфальте — и от сердца у меня отлегло. Не стали бы они за ним охотиться, если бы сами все подстроили… Значит, просто повезло Грише. Дьявольски повезло. Как мне вчера…
— Думал, поработаю у вас месяца два и уволюсь, — признался он вдруг. — Уеду куда-нибудь, там поработаю… Они бы меня долго так искали. А тут, видишь, как все вышло, и не уедешь никуда…
— Люська? — спросил я.
— Да, — сказал он. — И не только она. Все сразу… Раньше надо было уезжать, Минька. Теперь поздно уже…
Гриша слепо смотрел поверх деревьев, туда, где ужасающе медленно проворачивалось «чертово колесо».
И вот тут меня наконец взорвало.
— Ну и что? — постепенно наливаясь злостью, проговорил я. — Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери! Мне вон всю жизнь не везет — так что ж теперь, повеситься?!
Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться — и уже ясно, что делать дальше.
— Слушай, — сказал я. — Ну а, допустим, прилетает за тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?
— Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.
— Все корабли с коллекторами… И что будет с этим… — я потыкал пальцем в сумку, — с пистолетом?
— Видимо, заработает.
— Заработает?.. — И я почувствовал, как по лицу расползается глупейшая блаженная улыбка.
— Гриша! — сказал я. — Так какого же мы с тобой черта… Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает — все бросать и бегом к майору!.. Ангелы, да? Охотиться за нами, да? Ну, давайте-давайте…
Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.
— Брось, Гриша! — убеждал я его. — Чтобы два таких мужика — да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей! Мы тебя научим на собаку лаять!
Домой мы вернулись часам к пяти.
— Да! — вспомнил я перед самой калиткой. — Ключ-то забери. И не оставляй больше…
Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал к груди.
— Минька, — сказал он. — Можно, я задам тебе один вопрос?
— Ну, задай.
— Зачем я вам нужен?
Ничего себе вопросец!
— А черт его знает, — честно ответил я. — Вроде привыкли уже к тебе…
Дома нас ждал сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике — рядышком и чуть ли не за руки взявшись — сидят мать и Люська, обе заплаканные.
Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился — того и гляди затопчут.
— Я так и знала, я так и знала!.. — всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. — Я же чувствовала — что-то случится!..
Интересное дело, вяло подумал я. Мать — чувствовала, Люська — чувствовала… Один я ничего не чувствовал.
— Я его посажу! — всхлипывала Люська. — Я его посажу!..
