Алексей Клёнов - Искатель. 2014. Выпуск №9
— Зачем Сталину переселять угрешей?
— Ну, уж не знаю. Переселил же крымских татар и других всяких. Все, что я знаю, — рассказы стариков. По их словам, у угрешей существовал культ самосожжения.
— Зачем?
— Наступает момент, когда Амамутя требует того или иного к себе. Обычные люди просто умирают, переставая существовать. А угреши, пройдя за свою жизнь нечто вроде курса обучения, являются на службу к Амамуте, ибо ему, как и любому правителю, нужны помощники.
Иван смотрел то на Надю, то на Деллу, которая молча слушала. Казалось, что эти слова ей либо неинтересны, либо хорошо знакомы. Иван будто бы физически ощущал, что погружается во что-то обволакивающее его, связывающее ноги, словно водоросли. Все, что он узнавал и видел в последние дни, было частью какой-то общей системы, хранило некую фундаментальную тайну. Будто кто-то сломал, скажем, часы и разбросал детали их механизма, а он собирает, не сразу понимая, что это такое в совокупности.
Надя меж тем с увлечением рассказывала о Дереке. Талантливый художник-самоучка сначала готовил себя в монахи, воспитывался в Николо-Угрешском монастыре, затем сбежал оттуда, как Мцыри, отправился в мир…
— В Николо-Угрешском? — перебила Делла. — Странное какое-то совпадение.
— Это может быть Божий промысел, — строго сказала Надя.
— Или Дерек потому и пришел именно в этот монастырь, что он угреш…
Делла что-то соображала, нахмурившись.
— Монастырь назван по имени местной реки, а не из-за угрешей, — твердо сказал Иван. — Я специально интересовался этим вопросом.
— Вот! — Делла щелкнула пальцами, будто следователь в кино. — Возможно, и Дерек тоже интересовался происхождением нашего народа, потому и забрел в монастырь…
— Это был угреш, — сказала Надя, — который путешествовал по Волге, от истока до устья, от одних сородичей к другим, побирался. Вел жизнь приживала, всюду писал картины и забил ими дома соплеменников. Работал только за стол и кров.
— Как Пиросмани, — пробормотал Иван и, заметив, что Делла недоуменно глянула на него, пояснил: — Был такой художник в Грузии, до революции. Он писал великие картины, просто за хлеб и вино.
— А я уж подумала, что это как-то связано со словом «пиромания», — буркнула Делла.
Вот так. Еще один привет от ее поколения. Не знают того, что знал каждый его ровесник. Впрочем, есть многое и наоборот.
— А еще он построил часовню, — добавила Надя. — В нашем селе Дерек прожил целый год.
Они вышли на берег. Небольшая каменная башенка, увенчанная округлым куполом, стояла на вершине холма.
— Как построил — сам, один?
Надя усмехнулась:
— Дерек сделал проект и руководил строительством. Имхотепа, например, называют строителем пирамид, но это не значит, что он строил их своими трудовыми руками.
Башня состояла из четырех арок, ориентированных по сторонам света, с закрытым помещением внутри. Надя засунула руку между камней и вытащила увесистый ключ. Дубовая дверь открылась с протяжным скрипом.
Иван не спешил входить. Он обошел часовню вокруг. Четыре декоративные арки — не несущая конструкция свода, а просто обрамление граней, — были почему-то разной толщины. Совсем немного, едва заметно…
Уникальный какой-то стиль. Иван видел множество сооружений: в натуре, в чертежах, рисунках и на фото, но такое попалось ему впервые. Воистину, этот художник хотел сказать что-то особенное, свое.
Иван принялся разглядывать фрески и тут также заметил отклонение от канонов. Христос, Николай Угодник, Мария с младенцем… Яйца были нетрадиционные, совсем не торжественные, казались то ли озабоченными, то ли испуганными… Вспомнился иконостас работы Врубеля в одной из киевских церквей: скорее, портреты реальных людей, нежели изображения святых. Иван достал айфон и сфотографировал их.
Внутри также были четыре работы Дерека: сцены из религиозной жизни — бегство в Египет и прочие сюжеты. Все было выполнено в технике мозаики и превосходно сохранилось. На всех картинах присутствовал огонь — факел или костер.
Надя вручила каждому по свече. Иван поставил свою, перекрестился, как того требовала традиция. Делла и Надя сделали то же самое.
Уже отдалившись от часовни на большое расстояние, он обернулся и сфотографировал ее, примерно с той же точки, где более ста лет назад стоял с этюдником Дерек.
— Жаль, что я не могу взять и ее с собой.
— Почему же нет? — сказала Делла язвительно. — Богатые американцы, например, покупают в Европе аж целые замки. Разбирают замок, перевозят через океан и снова собирают на своих дачных участках.
— Мне такое не по карману, — ответил Иван.
Двигаясь вдоль берега, он несколько раз оглядывался на часовню, а позже рассматривал ее фотографию: что-то было не так в этом сооружении, какая-то легкая, только опытному взгляду видимая асимметрия…
Когда они поднялись на катер, он решил наконец кое-что выяснить.
— Делла, ты мне об этом ничего не говорила, — сказал он. — О самосожжении, о пути угреша… Ведь ты все это знаешь, не так ли?
— Ну, знаю, — нехотя ответила девушка, глядя на воду. — Это вроде бы тайна…
Иван молчал, выбирая причальный канат.
— Ну, хорошо, я расскажу.
То, что он услышал, было чудовищным и в то же время объясняло многое. Оказывается, среди угрешей существуют своеобразные кандидаты. Кандидат является избранным с рождения, Амамутя бережет его, исподволь, незаметно готовит к почетной миссии. Разумеется, не все угреши становятся достойными этой миссии, но для нее избираются исключительно представители народа угреш. В прежние времена угреши, будучи полностью погружены в культ, просто совершали самосожжение. Теперь, во времена безверия, Амамутя вынужден направлять действия людей, которые должны возжечь огонь перехода. Легче всего ему манипулировать сознанием детей. Вот почему поджоги, как правило, совершали дети избранных. Об этом Делле поведала бабушка, и Делла свято хранила тайну.
Вот оно что. Мать была избранной, а он — сын избранной. Амамутя заставил его запереть мать в доме и сжечь. Жестокий, однако, Бог. Иван поймал себя на том, что верит во все это, как в некую обыденную данность. В отличие от всеобщего, доброго Бога, Амамутя предоставлял прямые доказательства своего бытия.
— Ты сказала, что он бережет избранного. Это фигура речи, типа «храни вас Бог»?
— Нет, это реальность.
Иван вдруг ясно вспомнил, как на днях Делла завела с ним странный разговор. Она рассказала случай из своей жизни, когда какая-то неведомая сила спасла ее от неминуемой гибели. Делла Сирота должна была поехать с группой поэтов в Ярославль, на литературную конференцию. Часть делегатов ехала в поезде — пожилые члены СП, а также особо приближенные к ним дарования из молодежи, бесплатно, разумеется. Для прочих был выделен автобус. Мероприятие финансировала какая-то партия или некий народный избранник, и предполагалось, что поэты станут по совместительству агитаторами и горланами чьих-то политических идей. Отсюда и безнал на дорогу и жизнь.
