Майн Рид - Бандолеро, или Свадьба в горах
Теперешнее поведение невесты объясняло это. Мне показалось, что даже в этот торжественный час она весела. Лица ее я по-прежнему не видел, но голову она держала высоко и уверенно, шарф на голове слегка дрожал. Как это не похоже на печальную, поникшую позу, которая свидетельствует о принуждении! Напротив, она казалась довольной и дрожала от радости!
Тщетно было бы стараться описать мои чувства. На какое-то время я застыл неподвижно, как статуя, среди листьев агавы. Не отрываясь, я смотрел на церемонию. Мне начинало казаться, что я вижу сон!
Но нет! Вот невеста и жених; вот священник, монотонно произносящий традиционные слова!
Я услышал обещание «любить, беречь и почитать» и ответное обещание «любить, почитать и повиноваться» — все в соответствии с формулами католической церкви.
О, это не сон, это дьявольская, разрывающая сердце реальность!
Женщина, которая завладела моим сердцем, которую я шесть месяцев старался забыть, стоит передо мной, окруженная шайкой разбойников, стоит не как пленница, а как невеста главаря.
Глава XXXIII. ГРУБОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО
Слова не в силах передать мое состояние. Я не мог пошевелиться: ни двинуться вперед, ни уйти. Я едва мог дышать. Сердце мое словно сжалось под огромной тяжестью. Я чувствовал себя совершенно несчастным, разбитым, уничтоженным.
Меня может понять только тот, кто прошел через такое же испытание. Тот, кто полюбил какую-нибудь высокородную красавицу, может испытать раздражение, видя, что его чувства остаются безответными. Раздражение усилится, если он узнает, что желанную награду получил другой. Но у такого влюбленного все же будет утешение, хотя и слабое: предпочтение оказано достойному сопернику; просто тому больше повезло.
Но когда ситуация противоположна, когда соперник недостойный — морально или социально, — тогда испытываешь жесточайшее унижение.
Такое унижение довелось мне испытать.
Мне казалось, что я обладал огромными преимуществами. На моей стороне превосходство, умственное и физическое; на моей стороне храбрость, талант, сила, энергичность; у меня достойное положение; у меня прочная репутация. И вот, несмотря на все это, я отвергнут! Мне предпочли другого! И кого же? Бандолеро! Грабителя! Разбойника!
Больше всего меня поразило то, что мне предпочли такого недостойного соперника!
Я застыл, как напоровшийся на мель корабль, и огромные волны перекатывались через меня. Это были волны страсти и ревности, черные, как прибой бурного океана.
Зрелище, вызвавшее мой гнев, в то же время удерживало на месте. Меня как будто парализовало. Надеюсь, больше никогда я не испытаю ничего подобного.
Какое-то время я не способен был рассуждать. У меня остались только инстинкты, горькие, полные злобы и ненависти. Весь мир казался полным отчаяния и безысходного горя.
Мне потребовалось довольно много времени, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Моя судьба решена; но не судьба Долорес Вилья-Сеньор. Ее участь наверняка окажется темной и страшной. Возможно ли спасти ее? Еще не поздно!
Я не слышал слов: «Этим кольцом венчаю тебя». Сверкающий символ супружества еще не был надет на ее палец.
Еще есть время прервать церемонию. Одно дуновение в серебряный свисток, и дом будет окружен зелеными мундирами. Но не мысль об опасности удержала меня от сигнала. Я был слишком несчастен, чтобы испытывать страх; слишком безрассуден, чтобы думать о последствиях для себя. Я готов был броситься вперед и вызвать всех на бой до смерти! Меня остановили не осторожность и не страх, а гораздо более низменный инстинкт — мысль о мести.
Долорес сама выбрала свою судьбу. И не мне ей препятствовать. Она не поблагодарит меня, если я ее спасу. Мое торжество будет полным, когда человек, избранный ею в мужья, окажется в моей власти — презренным пленником у моих ног.
Таковы были мои невеликодушные рассуждения.
— Пусть церемония продолжается! — прошептал я проводнику. — Она будет обвенчана — но тут же овдовеет!
За всю жизнь я не был так жесток. Все остатки рыцарских чувств покинули меня.
Невозмутимый янки ничего не ответил. Сцена внутри, казалось, поглотила его, как и меня.
Но его истолкование сцены было совершенно иным. Он не знал того, что знал я, не подозревал о моих мотивах. Мы оставались в укрытии и ждали окончания церемонии.
Вскоре мы увидели, как в пальцах жениха сверкнуло кольцо.
Но оно не дошло до руки невесты. До этого произошла перемена, быстрая, как молния, молчаливая, как пантомима, ужасная, как приход тропического урагана!
Мимо того места, где мы затаились, промелькнула цепочка темных фигур. Это были люди, но двигались они так бесшумно, такими причудливыми казались их движения в тусклом свете, что их вполне можно было принять за призраков!
Но это не были призраки. Двое из них, проходя, коснулись стеблей растений, и те упруго отогнулись. Это люди из плоти и крови, но наделенные духом дьявола, что они и доказали в следующее мгновение.
Мы видели, как они стремительно приблизились к входу, несколько человек рассыпались вдоль фасада и встали под окнами. Блеснуло оружие. Через прутья решеток просунулись копья и мачете. Щелкнули карабины, раздался грубый приказ сдаваться.
Последовала короткая схватка в доме и во дворе. Слуги, падавшие на камни, стонали. Нападающие ворвались в помещение. Темные фигуры замелькали в столовой и гостиной. Смятение, беспорядочный бег, женские вопли, крики мужчин/угрозы и проклятия, пистолетные выстрелы…
И, что делало сумятицу еще более адской — взрывы дьявольского хохота.
Продолжалось все это совсем недолго. Мы с проводником, застывшие от неожиданности происходящего, с трудом поверили, что все закончилось.
Почти одновременно погасли огни в обеих комнатах; но невозможно было сказать, произошло это случайно или намеренно. Были слышны только редкие выстрелы. Хотя все время слышались возгласы и проклятия с обеих сторон, мы не могли понять, что происходит.
Затем звуки схватки прекратились, их сменил топот ног по мощенному камнем патио note 42 . Мы услышали, как люди стали подниматься по крутому, поросшему соснами склону. Звуки удалялись, слабели, и наконец стали неотличимы от уханья совы, шума водопада внизу и вздохов горного ветра среди сосновых ветвей.
Глава XXXIV. ПАДРЕ КОРНАГА
Пораженные только что увиденным, мы с моим спутником продолжали молча и неподвижно стоять под листвой дерева. Мы словно оцепенели. Понимай я истинное значение происшедшего, я действовал бы быстрей и в десять раз энергичней. Но тогда мне казалось, что я сплю, и все никак не могу вырваться из кошмара!
