Десмонд Бэгли - Золотой киль
— Видите ли, я знаю мистера Курце и мистера Уокера, — сказала она. — Большой и неуклюжий мистер Курце не раз бывал в Италии. И я всегда узнавала о его приезде и следила за ним. — Она улыбнулась. — Он напоминал мне пса перед кроличьей норой, который лает, потому что нора слишком мала для него и он не может влезть туда. Курце всегда уезжал из Италии с пустыми руками.
Теперь понятно: Курце, должно быть, раскрыл ей свои карты во время одной из поездок в Италию. Черт, но откуда она знает Уокера? Он ведь давно не бывал в Италии — или бывал?
Женщина продолжала:
— Так вот, услышав, что мистер Курце возвращается с мистером Уокером и с неизвестным мне мистером Халлораном, я поняла: готовится нечто грандиозное. Вы собираетесь вывезти то, что было спрятано, мистер Халлоран.
— А что именно, вы знаете?
— Только то, что это большие ценности, — просто ответила она.
— А может быть, я археолог? — сказал я.
Она засмеялась.
— Нет, вы не археолог, мистер Халлоран, вы строите лодки. — Заметив по моим глазам, что я удивлен, добавила: — Я много о вас знаю.
— Довольно интриговать, откуда вы узнали, что существуют какие-то ценности?
Все так же неторопливо и спокойно она рассказала:
— Человек по имени Альберто Корсо написал письмо моему отцу. Письмо он не успел закончить — его убили, поэтому информация была не такой полной, как хотелось бы. Но мне достаточно было узнать, что за мистером Курце надо следить…
Осененный догадкой, я щелкнул пальцами.
— Вы маленькая дочь Графа! Вы… э-э… Франческа!
Она склонила голову.
— Да.
— Ну вот теперь мы почти разобрались, — сказал я. — Значит, Граф охотится за добычей?
Графиня широко распахнула глаза.
— О нет! Мой отец ничего не знает об этом. Совсем ничего.
Я подумал, что ее слова нуждаются в объяснении, и уже собирался высказать свои сомнения, как вдруг кто-то спрыгнул на палубу.
— Кто это? — спросила графиня.
— Наверное, наши вернулись, — ответил я и замер в ожидании: до конца вечера возможны еще сюрпризы.
Это был Уокер. Спустившись по трапу, он застыл, увидев женщину.
— О-о, — произнес он. — Надеюсь, не помешал?
Я представил их друг другу: «Графиня ди Эстреноли — мистер Уокер».
Я пристально наблюдал за ним — узнает или нет? Но он смотрел на графиню, как смотрят на незнакомую красивую женщину, и, перейдя на итальянский, сказал:
— Рад с вами познакомиться, синьора.
Она улыбнулась ему:
— Не узнаете меня, мистер Уокер? А я ведь перевязывала вашу ногу, когда вы попали к нам в горный лагерь во время войны.
Уокер стал вглядываться, а потом недоверчиво произнес:
— Франческа?!
— Правильно, я Франческа.
— Вы… ты изменилась, — сказал он. — Выросла. Я имею в виду… а… — Он смутился.
Она оглядела его:
— Да, все мы изменились.
В ее голосе я уловил нотку сожаления. Они поболтали несколько минут, потом она подхватила с пола свои туфли.
— Мне пора.
Уокер стал возражать:
— Но ты же только пришла…
— Нет, не могу, у меня через двадцать минут свидание.
Франческа встала и поднялась по трапу, я проводил ее на палубу.
Здесь она сказала:
— Я могу понять Курце, теперь понимаю и Уокера, но вас — нет, мистер Халлоран. Вы же преуспевающий человек, сделали себе имя на профессиональном поприще. Зачем вам-то это понадобилось?
Я вздохнул.
— В самом начале у меня действительно была причина, может быть, она есть и сейчас — не знаю. Но дело зашло так далеко, что приходится продолжать.
Она понимающе кивнула, потом сказала:
— В районе порта есть кафе под названием «Три рыбки». Ждите меня там в девять утра. Приходите один. Курце я никогда не любила, а теперь, пожалуй, мне так же неприятен и Уокер. Мне бы не хотелось разговаривать с ними.
— Хорошо, — сказал я, — приду.
Графиня легко спрыгнула на причал и, грациозно изогнувшись, надела туфли. Я смотрел ей вслед и долго еще слышал дробный стук каблучков из темноты, поглотившей ее.
Внизу Уокер стал приставать ко мне с вопросами:
— Откуда она взялась? Как узнала, что мы здесь?
— «А мачты гнулись и скрипели…» — пропел я. — Ей известно все или почти все… и она облагает нас налогом.
Уокер аж рот раскрыл.
— Она узнала про золото?
— Да, — ответил я, — но больше я тебе ничего не скажу, пока не вернется Курце. Нет смысла повторяться.
Уокер пытался настаивать, но усмирил свое нетерпение, когда понял, что я не намерен продолжать разговор, и, надувшись, съежился на диване. Через полчаса мы услышали шаги Курце на палубе. Он был благодушно настроен и притащил много еды, которой предстояло разнообразить наш стол; чувствовалось, что успел пропустить пару стаканчиков.
— Знаете, эти итальяшки умеют готовить.
— Здесь только что была Франческа, — сообщил я.
Потрясенный новостью, Курце смотрел на меня.
— Дочка Графа?
— Да.
Уокер снова завелся:
— Я хочу знать, как она разыскала нас.
— Чего надо этой заносчивой суке? — Реакция Курце меня удивила.
Ну, очевидно, антипатия у них взаимная.
— Она хочет получить часть сокровищ, — прямо ответил я.
Курце выругался:
— Откуда, черт возьми, она узнала про золото?
— Альберто перед смертью написал.
Курце и Уокер обменялись взглядами, и после тягостного молчания Курце сказал:
— Значит, Альберто собирался нас предать.
— Он и сделал это, — сказал я.
— Тогда почему золото до сих пор там? — недоумевал Курце.
— Письмо не было закончено, — объяснил я. — Альберто не успел написать, где спрятано золото.
— Фу — с облегчением вздохнул Курце. — Ну тогда ничего страшного.
Его тупость меня раздражала.
— Как, по-твоему, мы будем выбираться отсюда, если пол-Италии наблюдает за нами? — спросил я. — Она все время была в курсе твоих дел, следила за тобой каждый раз, когда ты приезжал в Италию, и посмеивалась. А теперь поняла, что готовится нечто серьезное.
— Этой суке лишь бы посмеяться надо мной, — злобно сказал Курце. — Она всегда обращалась со мной, как с грязью. Наверное, и Граф хохотал как сумасшедший.
Я задумчиво потирал подбородок.
— Она уверяет, что Граф ничего не знает. Расскажи-ка о нем.
— О Графе? Никчемный старик. Он не смог вернуть свои имения после войны — почему, не знаю — и сейчас беден как церковная мышь. Живет в Милане в убогой квартире, в которой и повернуться негде.
— Кто-нибудь помогает ему?
Курце пожал плечами.
