Юрий Яровой - Высщей категории трудности
На душе у меня было скверно. Мало того, что я в своей городской одежде промерз, как собака, так черт принес этого прокурора.
— О чем же вы будете писать, дорогой журналист? Де мортус аут бэне, аут нихиль. Да — с, мой дорогой. О мертвых следует писать хорошо или ничего не писать.
Не знаю почему, но слова Новикова сразу взбесили меня. Может быть, раздражение таилось еще с прошлого вечера. Может быть, меня неприятно резанул его уверенный тон, явно ощутимое сознание собственной правоты, которое слышалось в его голосе. А может быть, мне, как и другим, было скверно. Я нахамил.
— Послушайте, Николай Васильевич, вы не замерзли? Ребята меня угостили спиртом. Отлично приводит в чувство!
Я извлек из — под бревна фляжку и потряс ею перед носом Новикова. Фляжка булькала, а Новиков поморщился.
— Жаль, — сказал он с сожалением. — А вы показались мне серьезным и вдумчивым человеком. — Он отвернулся от меня и занялся полевой сумкой, которую нашли в палатке сосновцев.
Эта проклятая тишина… Прямо уши заложило. Где же еще шестеро? Под снегом? А может, все — таки ушли? Я начал снова рассматривать карту, которой снабдил меня Воронов. Потрепанная «верстовка». Густая сеть речек, хребтов, каньонов, долин. Куда они могли уйти? Жирный треугольник — наш лагерь, рядом — плато, на него садятся вертолеты. Крест поменьше на склоне вершины — труп Сосновского. В двенадцати километрах от него на север — Рауп. Там их нет. В этом уже не сомневается никто.
А где же сосна, под которой нашли их костер? На юго — восток от вершины «1350» извилистой чертой уходит речка Соронга. Вдоль ее берегов — зубчатая бахрома. Каньон. Сосна где — то ближе. Кажется, здесь у кромки леса. Вся эта долина Соронги, где нашли костер и Сосновского, похожа на мышеловку. Уйти из нее можно только вдоль Главного хребта, к Раупу. Но для этого как минимум у них должны быть ботинки и теплые вещи. Ветер, который дует по хребту, их в два счета сделал бы ледяшками. А если в ту ночь бушевал ураган?
Тогда Воронов, пожалуй, прав: у них выбора не было, ураган их просто сбросил с вершины «1350». Они неизбежно должны были искать спасения в лесу или… выходить из «мышеловки» по каньону. Каньон непроходим? Да, там за каньоном уже был Лисовский. Избушка на Мяпин — Ие оказалась забитой снегом…, Живые или мертвые? Где искать? Как искать?
Прокурор, наконец, вытряхнул из полевой сумки весь снег и извлек пакет, завернутый в полиэтилен. В пакете оказались паспорта, деньги, железнодорожные билеты, письмо к председателю кожарского райисполкома от спортклуба с просьбой оказать помощь в сборе фольклора и две одинаковые тонкие книжечки в синих переплетах: «Маршрутная книжка группы туристов спортклуба «Мезон»…
— Значит, маршрутную книжку они так и не сдали. — В голосе Воронова прозвучало сожаление. — Четыре дня потеряли…
— Теперь это уже не имеет никакого значения, — сказал прокурор.
— Почему?
— Отсюда они не ушли. А по вашим же расчетам они здесь были десять дней назад. Или вас все еще одолевают сомнения?
Это было продолжением вчерашнего спора в пилотской. Воронов хмуро перелистывал маршрутную книжку. Вместо ответа на вопрос прокурора он пожал плечами. Да и что он мог сказать? В палатке сосновцевбыл такой беспорядок, что сама собой напрашивалась мысль о драке. А согласившись с версией о драке, нужно было согласиться и с выводом, что искать надо не живых, а мертвых. И искать на том же самом склоне, где был найден труп Сосновского.
…Шесть часов вечера. На оленьих шкурах прямо на снегу лежат радист Голышкин и Воронов. Сквозь треск костра до меня доносится голос Воронова и писк «морзянки». Воронов диктует медленно, по нескольку раз повторяя одно и то же слово: «Двигаясь в непогоду, группа Сосновского могла принять гребень отрога горы «1350» за перевал в Соронгу. Поэтому ночью при отступлении они могли перепутать азимуты и вместо отхода к Малику, где у них была прежняя стоянка и где они, возможно, оставили часть продуктов и снаряжения, в лабазе, они отступили к Соронге. Но главной загадкой остается выход всей группы из палатки. Единственная вещь, кроме ледоруба, найденная вне палатки, — китайский фонарик на крыше — подсказывает, что сначала из палатки вышел один человек, тепло одетый. Вероятно, он своим поведением или криком заставил всех остальных поспешно бросить палатку…» Воронов приподнялся на локте.
— Продиктуешь? Мне надо поговорить с Васюковым.
Я ложусь на место Воронова. Оленья шкура пахнет псиной. Жора подталкивает фонарик.«… Причиной могла быть смертельная угроза, нависшая над жизнью вышедшего или необыкновенное явление природы, вызвавшее ужас, или еще какая — то причина, которую мы не знаем.
Завтра откопаем палатку и продолжим поиски в долине Соронги…»
Ночью я спал плохо. Спать вдвоем в спальном мешке — наказание. Онемело бедро. Утром обнаружил, что спал на фотоаппарате.
В восемь часов утра радист Голышкин связался с Кожаром. Штаб запросил погоду для вертолетов. Запросил также точное описание избушки, найденной Лисовским. Зачем?
Удивлен и Лисовский: «Я ведь уже сообщал… Избушка без крыши, стоит на берегу Мяпин — Ия, двери сорваны, внутри забита снегом. Никаких следов. Сдалась им эта избушка!»
Жора передал ответ Лисовского, попросив разъяснений, но Кожар ограничился только обычным: «Вас понял, текст принял».
После обмена радиограммами весь отряд, за исключением дежурных и радиста, ушел наверх. Воронов приказал взять лыжные палки, веревки и подбитые оленьим мехом мансийские лыжи. Лыжи с веревками лежали у палатки. Все понимали, для чего они нужны, и обходили их стороной. На этих лыжах должны поднимать на перевал труп Сосновского. В конце концов лыжи взяли проводники — манси.
Я остался в лагере. «Ты собираешься с нами? — подошел ко мне Воронов. — Видишь ли, прокурор хочет сейчас составить протокол о Сосновском. Мы у трупа были втроем, ты к тому же фотографировал. Я понимаю, что это тебе не по душе, но я никак не могу с ним сидеть…»
Одним словом, мне пришлось писать протокол.
Новиков диктовал медленно, без конца уточняя формулировки, и я решил, что этой работе не будет конца, как вдруг с перевала донеслись выстрелы.
— Опять кто — то пропал? — насторожился Новиков и поспешил закончить протокол.
Новиков ошибся. Стреляли из ракетниц, указывая посадку вертолету, который привез продукты. Прилетел и капитан Черданцев с четырьмя оперативниками. Капитан со своей командой сразу спустился вниз, в долину.
Когда мы с Новиковым выбрались на плато, вертолета уже не было.
Весь километровый спуск от найденной палатки до сосны, где был обнаружен костер, усеян острыми камнями. Камни торчали, словно противотанковые надолбы. Между ними виднелись наледи. Здесь, на склоне вершины «1350», берет свое начало река Соронга. Подземные ручьи прорывались сквозь снег и разливались между камнями. Повсюду поблескивал желтоватый лед.
