Александр Мартвнов - Последний торпедоносец
Игорь увидел, как откуда-то из-за Ландсдорфа метнулся в небо, потом описал круг и протянулся над морем, как гигантский меч, ослепительно-белый луч прожектора. Начал ходить — неспешно — туда-обратно, выхватывая морскую даль на километры. Временами поднимался, снова подпирал небо, гася звёзды.
— Ну и ну, — сказал Игорь. Он видел фейерверки на праздниках, когда разноцветными огнями горело всё небо. Но в этом луче было что-то особенное. Какая-то непреклонная мощь. Игорь вспомнил, что читал: птицы, попавшие в свет морского прожектора, падают замертво.
В это верилось.
— Ты веришь в Бога? — вдруг спросила Наташка. Игорь вздрогнул, диковато поглядел на неё. Девчонка повторила вопрос: — Веришь?
— Не знаю, — растерянно и потому честно ответил Игорь. Наташка вытянула руку:
— Вон Казачий Мыс. Во время войны — давно, когда Суворов был, с турками — там окружили наших казаков. Турки окружили. И предлагали сдаться. Несколько дней. Сперва ходили на штурм, но оттуда было удобно стрелять, и тогда они просто стали ждать, потому что на мысу нет воды. Совсем. И всё время предлагали сдаться, перейти в мусульманскую веру и стать им братьями. Туркам… А казаки не сдались. И чтобы не умирать от жажды, пошли в атаку. С одними саблями, порох у них уже кончился совсем… В мае у нас был урок краеведения, наша учительница сказала, что все боги — это один бог и нет никакой разницы. Ну — Аллах, Христос… А я подумала, что это неправильно. Если так, то за что они погибли? Если всё равно? Я так и спросила. А учительница сказала, что они просто были дикие фанатики… Ты знаешь, мне так обидно стало… Я убежала с урока. И ещё много ребят и девчонок ушло тогда. А ты как думаешь? Ну, про богов?
Игорь растерянно смотрел на девчонку. Такое ему даже в голову не приходило, энто настроился на милую болтовню про звёзды… Луч прожектора вырезал из чёрного картона мыс. Игорь вгляделся туда. И ему внезапно тоже стало… обидно. Как будто приготовился отдать всё-всё, даже жизнь, за то, во что веришь — а тебе со смешком говорят, что это глупость, что всё равно, кому служить и во что верить… Но как же тогда? Тогда получается, что люди зря горели на кострах, их зря сажали на колья, им зря отрубали головы за то, что они не хотели отрекаться от веры…
— Нет, — решительно ответил Игорь. — Я не думаю, что все боги — одно. И не думаю, что они были там фанатики. По-моему, они были герои. Сейчас таких нет, наверное…
— Есть, — тихо ответила Наташка. — Мой двоюродный брат был такой. Тимка. Ему в 99 м было двадцать два, он поехал в Чечню, вместе с терцами воевать(1). Их предали… за деньги выдали маршрут разведгруппы… В общем, Тимку взяли в плен, раненого. И тоже ему предлагали — мол, ты нам братом будешь, давай, казак, только в нашу веру перейдёшь, ты же всё равно не русский, не из этих свиней… А он им сказал: "Со свиньями вы сами братайтесь. А у меня вера и родина — одна. " И они его заживо сожгли…
— Сожгли? — Игорь не верил своим ушам.
— Сожгли, — подтвердила Наташка. И вдруг сказала: — Пойдём быстрей, холодно что-то стало.
На взгляд Игоря — нет, было всё так же тепло и тихо. Но он послушно ускорил шаг.
* * *— Когда меня не будет на земле,
Вселенная покажется пустою.
Но, может быть, напомнят обо мне
Слова, когда-то сказанные мною.
1. Мало кому известно, так как официально это отрицалось, но во время Второй Чеченской войны в составе группировки генерала В. Шаманова «Запад» сражалось до 2 тысяч терских, кубанских, донских, сибирских и семиреченских казаков-добровольцев, сведённых в отдельные подразделения. В обмен на помощь федеральным центром казакам было обещано возвращение в состав Терского казачьего войска Наурского, Шелковского и Надтеречного районов Чечни (на самом деле эти земли — исстари земли терцев, а не чеченцев). Именно казачьи подразделения выполняли наиболее опасные и сложные задачи, зачастую не подчиняясь «сдерживающим» приказам напуганного их активностью командования — и именно они первыми вышли на рубеж реки Терек. В подразделениях казаков сражались так же группы добровольцев из русских националистических организаций, сербские четники и немецкие добровольцы (может, были и ещё откуда-то, но мне об этом неизвестно). После окончания боевых действий казакам отказали в возвращении земель и вообще перестали упоминать об их участии в войне.
А звёзды будут жить на дне морей
И так же по ночам срываться с неба.
Но, может быть, напомнят обо мне
Мои стихи, в которых быль и небыль.
Акация всё так же зацветёт,
Подснежники распустятся весною.
И роковая надпись: "Всё пройдёт!"
Глаза на мир уже другим откроет.
И мир успеет миллионы раз
Разрушиться и снова возродиться…
Но на земле уже не будет нас
Нам только сны о жизни будут сниться. (1)
Зойка поставила гитару на гриф и изобразила короткую барабанную дробь. Около костра царило молчание, только трещал плавник в огне.
Денис подошёл бесшумно, Игорь обернулся с испугом только тогда, когда он положил свою руку на плечо москвича.
— Хорошо попрыгали?
— Да мы не танцевали, — Игорь зевнул. — Кино смотрели… Я Наташку домой завёл, а сам решил… в общем — мне показалось, что ты мне хочешь что-то сказать.
— Пошли тоже, — предложил Денис. — По пути поговорим. Ты должен кое-что… ну, как бы выучить. Типа клятвы, что ли… И приготовиться к тому, что спать сегодня почти не придётся.
— А они? — Игорь кивнул в сторону костра. — Скажут — пришёл, постоял и ушёл…
— Они не обидятся, — покачал головой Денис.
* * *Фигура на крыльце оказалась новым постояльцем, Генкой, хотя сперва Игорь заопасался, что это бабуля и что сейчас ему всё-таки будет ох. Генка просто стоял там, опершись локтем за спиной на перила и глядя на небо. Игорь проскочил было мимо, но потом остановился. Сел на перила напротив и спросил:
— Слушай… ты извини… ты не знаешь таких стихов?.. Неправда, будто бы он прожит…
… наш главный полдень на земле, — не удивился, закончил, Генка. — Знаю. Хорошие стихи. А что?
— Ничего, — Игорь соскочил с перил. — Правда хорошие стихи, вот и всё! Пойду-ка я спать.
Глава 7
ПРАВОСЛАВНОЕ ВОИНСТВО
Ми пут сво? знамо, пут БОГОЧОВJЕКА,
И силни, као планинска ри?ека,
Сви?емо по?и преко оштра кама!
Све тако да?е, тамо до Голготе,
И кад нам мушке узмете животе,
Гробови наши бори?е се с вама!
Лазарь ЛазаревичМожет быть, и есть романтика в ранних подъёмах… если перед этим ты выспался. Но если ты лёг за три часа до подъёма — ощущения несколько иные. Поганые, прямо сказать.
