Владимир Тучков - Ставка больше, чем жизнь
Весь фокус заключается в том, что при первом нажатии на курок никакой осечки не происходит, а, как и задумано, откидывается торцевая пластина, прикрывающая ствол, направленный в обратную сторону. И чем точнее стрелявший совмещает мушку с прорезью в прицельной планке, тем меньше пуля отклоняется от геометрического центра зрачка.
Наиболее неразборчив в оружии был, пожалуй, Скин. Ему было абсолютно безразлично, каким образом убирать клиента. Проломить голову кастетом; забить тяжелыми десантными ботинками; сказав парализованной страхом жертве: «Скажи А», мгновенно вставить между ненужных уже зубов глушитель и обрызгать ближайшую сосну кровью и мозгами; выкинуть из окна; воткнуть нож между шестым и седьмым ребром – разницы между всеми этими действиями он не видел. Для него важен был лишь результат, а на собственные ощущения он, как и всякий человек, ненавидящий поэзию, не обращал никакого внимания.
И лишь Лох наиболее совпадал со временем, действуя по традиционному сценарию. Облачившись в черные джинсы, черную куртку и черную трикотажную шапчонку, он терпеливо поджидал свою жертву в подъезде. Затем стрелял два раза в корпус и один в голову. Озираясь, выходил на улицу и выбрасывал пистолет в мусорный бак в двух кварталах от совершенного преступления. К Лоху, как ни к кому другому, было применимо уничижительное понятие «литературный человек».
Но самой загадочной была, конечно же, Дюймовочка. Когда-то она весьма успешно работала в ТЮЗе, играя мальчиков-пионеров. Затем перешла в оригинальный жанр, исколесив весь Советский Союз с номерами огромного диапазона – от игры на пиле и скабрезных анекдотов до иллюзии очень высокого уровня. Потом в её биографии был абсолютно непрозрачный пятилетний период, о котором никому ничего не известно, включая Администратора.
В Игру же она была введена два года назад, когда вполне успешно занималась ритуальным бизнесом. Вполне понятно, что о том, как и при помощи какого оружия работает Дюймовочка, наделенная множеством совершенно невероятных талантов, никто даже не догадывался.
Все эти красноречивые подробности из жизни «команды» стали известны Танцору слишком поздно, когда клейкая Паутина уже крепко спеленала его по рукам и ногам. Узнай он об этом раньше, может быть, и ответил бы Администратору решительным «нет» во время их первого и единственного телефонного разговора. Ответил бы, чтобы честно получить свою пулю. Хотя, скорее всего, даже эти знания не остановили бы его. Ведь Танцор был не из таких, кто лезет под пулю ради каких бы то ни было принципов. Не осталось в Москве таких принципов. Да и людей таких нет.
***В Измайлове, несмотря на середину сентября, была отменная погода. Откуда-то выползли бабочки, просушили крылья и начали опылять такие же, как и сами, очумевшие цветы. Вовсю базланили птицы, словно затеяли строить гнезда и затеяли свару по поводу того, кому на какой ветке селиться. Туда-сюда, словно пчелы, с жужжанием в нездоровых легких шаркали пенсионеры, собирая пустую посуду. Потому что вовсю продавали пиво. Более того – пиво продавали охлажденным!
Танцор и Стрелка взяли шесть штук «Баварии» и пошли в глушь. Потому что разговор предстоял серьезный. Да и чтобы никто не мешал писать после пива.
Несмотря ни на что Танцору было хорошо. Во-первых, он был теперь не один. Во-вторых, Стрелка была очень хороша. Этот молодежный стиль, когда на ногах ботинки типа в которых ходят полиомиелитчики, на бедрах доходящая до колен юбка типа в которых ходят граждане военнослужащие женского пола, на лице косметика, минимальная, но предельно агрессивная типа как жареной кровью только что перекусила, стиль, который не может не уродовать, как ни странно, делал Стрелку не только привлекательной, но и притягательной.
Танцор подумал: наверное, пробабка была дворянкой, породу ничем не испортишь.
В-третьих, у него теперь был револьвер неизвестной ему системы, который он постоянно и, как ему казалось, незаметно, не привлекая постороннего внимания, ощупывал сквозь негрубую кожу сумки.
Ну, а в-четвертых, а, может быть, и во-первых, Стрелка была умна в жизни и опытна в компьютерном деле. И это вселяло надежду на то, что все будет хорошо. Чувство было, конечно, чисто детским, когда прекрасно известно, что «я никогда не умру, и папа с мамой будут со мной всегда».
Наконец-то нашли подходящее место – совсем маленькая лужайка и поваленное бревно, вокруг которого не было обычного для столь удобного и укромного уголка свинства. Сели, достали чипсы, открыли пару бутылок. Прежде чем отхлебнуть, Стрелка все же сказала Танцору, что бы он так явно не лапал свою сумку, словно у него там лежит сто штук баксов или отчлененная от жены голова. Это может сильно взволновать и ментов, и измайловскую шпану, которая, как известно, всегда налетает большой стаей.
– Ну, давай, милый, расскажи ещё раз, с подробностями, как ты попал в этот клуб убийц? – Начала выяснять ситуацию Стрелка, уже очень заинтересованно, а не как вчера, из праздного любопытства и любви ко всяким таким историям. – А, может, ты на самом деле очень хорошо с ними спелся? И тебе велели затянуть в это дерьмо кого-нибудь свеженького? Бля буду, они теперь и меня игрочихой сделают! Не так?
Танцор опешил. И понял, что да, именно так может и обернуться. Открыл рот, но Стрелка перебила его:
– Ладно, молчи. Я с кем попало не трахаюсь. У тебя лицо такое, что убийцей ты, может быть, и станешь, а вот продавать людей – это нет.
– Это хуже? – спросил Танцор, ощущая себя рядом со Стрелкой, каким-то полуфабрикатом. Все время жил какими-то иллюзиями второй реальности, искусственного искусства. И вот, дожил. Впору спрятаться за узенькую Стрелкину спину и выглядывать из-за неё испуганным озирающимся тридцатипятилетним зверьком. Подумал, да тут же и сказал об этом.
– Зверьки столько не живут, – рассмеялась Стрелка. – Разве что слоны. Но танцующих слонов не бывает. Так что давай не будем про это. В твоем, да теперь и в моем положении надо говорить чисто конкретно. Теряем время. Значит, так. Похоже, что тебе скоро придется кого-нибудь замочить. Кого скажут, того и замочишь. Тут деваться некуда.
– Да, но, может быть, вначале подумаем, как отвалить из этого дела?
– Какой у тебя долг?
– Был двадцать штук, сейчас пять с чем-то.
– Ну, допустим, банкиры по таким мелочам людей жизни не лишают. Морду, там, побьют для начала. Постращают… – Стрелка допила первую бутылку, вытрясла из неё несколько капель себе на ботинок, подмигнула, – ну, господин киллер, с какого раза попадешь?
Отошла метров на десять и прислонила бутылку к березе. Вдвоем они разобрались что к чему, навинтили глушитель. Танцор попал с четвертого раза.