Лев Константинов - Охота на Горлинку
— Горлинки не покидают леса…
— Но иногда залетают в села…
Стафийчук, Дрот, националисты, набившиеся в бункер, напряженно слушали, этот иносказательный разговор. Шел обмен паролями, известными только немногим посвященным. Розум смотрел на девушку выжидающе. Она дернула «молнию» на юбке, достала из потайного карманчика фотографию: средних лет мужчина, жилистая шея, равнодушные глаза.
— Кто это? — Розум пристально всмотрелся в фото.
— Так, знакомый…
— Видно, хороший мастер снимал — отличная работа. Не знаете, в какой мастерской?
— Посмотрите, там написано.
Розум прочитал золоченую надпись: «Фотоателье Ф. И. Возного».
— Буду во Львове, обязательно сфотографируюсь у этого Возного.
Ответная фраза несколько отличалась от той, которую услышал однажды Василь Малеванный.
— Вряд ли удастся, — четко проговорила Горлинка. — Насколько я знаю, пан Возный давно сменил профессию…
Розум резко вернул фотографию. Вытянулся — кнут в сторону, руки по швам — и даже попытался щелкнуть каблуками стоптанных яловых сапог.
— Послушно выконую ваши наказы, друже Горлинка.
Стафийчук остолбенело смотрел на все происходящее.
— Як же так? Кто ж она такая? Учительница Мария… Зоряна… Горлинка?
— Приказы человека с такой фотографией и паролем выполняются безоговорочно! — чуть приподнято и взволнованно доложил Розум.
И после приличествующей необыкновенному событию паузы холодно спросил у Стафийчука:
— Может, и мне вы уже не верите? — В голосе прозвучали жесткие нотки. — Впрочем, Служба безопасности займется выяснением причин, по которым вы едва не погубили… эмиссара центрального провода.
Стафийчук ошарашенно молчал.
— Соберите своих людей, Ярмаш, — властно приказала Горлинка.
Стафийчук опрометью выскочил из бункера. Она брезгливо осмотрела свою испачканную, с приставшими комочками земли кофточку, бросила:
— Блакытного сюда.
Привели Остапа. Он испуганно влез в бункер, подталкиваемый Дротом, всячески демонстрировавшим «служебное рвение».
— Я не хотел… — переминаясь с ноги на ногу, начал Блакытный, — вы не так меня поняли…
— Я правильно тебя поняла! Вот что: найди-ка, во что мне переодеться. В крайнем случае принеси мужскую сорочку и брюки. Продрогла вся в этой чертовой яме.
Горлинку оставили одну. Натянула одежду, принесенную Остапом, набросила кептарь. Блакытный постарался: у кого-то добыл небольших размеров брюки защитного цвета, вышитую сорочку. В новой одежде она больше походила на гибкого, стройного хлопца. Сняла со стены автомат, выбралась из бункера.
Боевики Стафийчука замерли в строю. «Немного», — подумала Горлинка, глядя на жиденькую шеренгу разномастно одетых националистов. Розум отошел немного в сторону, как бы подчеркивая этим свое особое положение.
Прошлась перед строем четким, командирским шагом.
Низкорослый попович стоял на левом фланге. Пристально всматривалась в «боевиков», и те опускали головы, не выдерживая взгляда Горлинки. Это было как затишье перед бурей. А потом разразилась и сама буря.
— Продали Украину? — негромко, но так, чтоб слышали все, сказала Горлинка. — Променяли ее на вонючий самогон, на ворованное у селян сало? Знаете, как вас в селах называют? Бандитами! Весь народ поднялся против вас! Где та идея, за которую вы боретесь? Развеяли над лесами, утопили в крови. Ну, ничего, я наведу у вас порядочек…
Она резко повернулась к Стафийчуку.
— Вы, проводник… вы что творите? Кто вас учил так вербовать агентов? Детей убить пригрозили… Ваше счастье, что на меня наткнулись… А если бы это действительно была учительница Шевчук? Вас бы по одному перехватали! Где это видано, чтобы так мешать работать? Из-за ваших дурацких выдумок я и в засаду на кладбище попала. Шла с явки, а ваша дуреха заголосила — удивляюсь, как мне тогда поверили комсомольцы. А еще удивляюсь, почему я вас тогда в расход не пустила, меньше хлопот бы было.
Среди националистов возник и сразу же исчез тихий шумок: «Если она с проводником так разговаривает, то с нами…» Горлинка всплеснула руками возмущенно, совсем по-женски:
— Так меня провалить!.. Сколько сил было положено, чтобы укрепиться на легальном, отвести подозрения! И один дурень пустил все по ветру!
Она ткнула пальцем в бледного Волоцюгу.
— Ты… выйди!
Попович вышел из строя.
— Так, говоришь, опознал меня, да? Была я секретарем комсомола?
— Булы… — трясущимися, побелевшими губами выдавил Волоцюга.
— Именно потому что я, — на местоимении «я» Горлинка сделала ударение, — была комсомольским секретарем, ты ушел тогда живым из облавы. Но теперь хватит! В нашем деле дурень опаснее врага…
Сняла «шмайсер». Треснула автоматная очередь. Попович упал, руки его судорожно вцепились в траву, затихли.
ПО СЛЕДАМ ВЛАДЫ
Старый Скиба ремонтировал телегу. Он смазывал дегтем колесные втулки, обстукивал ободья. А в голову лезли тяжелые мысли. Почему изменилась Влада за последнее время? Пропадает где-то часами. Говорит, на охоту ходит, возвращается без дичи. И опять же, перед охотой в зеркало смотрится, брови чернит. Не для уток, понятно… Да, выросла дочка. Красавица, статная, такая не одному хлопцу голову заморочит. Только где они, те хлопцы? Глушь. Километров за пятьдесят отсюда живет старый друг-приятель, давно его не проведывал. А когда был последний раз, подрастал у того хлопчик. Наверное, уже парубком стал. Надо бы с Владой погостить у них денек-другой, все развлечение для девушки. А там, гляди, может, и выйдет что-нибудь. Хуторок тот ладный, хозяин в нем сидит добрый, натаскал, накопил добра.
Влада опять позавчера пришла с охоты — стволы у двустволки чистые, ни нагара порохового, ни дыминки. Ох, присмотреться надо, неспроста это! По молодости, по неопытности наведет на хутор чекистов чи коммунистов, своими руками крышу подпалит. И в воскресенье куда-то ходила и в среду…
Хлопнула дверь. На крыльцо вышла Влада, в брюках, в куртке, с ружьем.
— Опять на охоту? — въедливо осведомился Скиба.
— Какая там охота! — раздраженно отмахнулась Влада. — Пойду пройдусь по лесу, а то как в тюрьме — ни людей, ни жизни не вижу.
— Ишь ты, жизни ей надо!.. — закричал Скиба. — Катается как сыр в масле, да еще и жалуется!..
— Тато, не галасуйте! — повысила голос и Влада. — Хватит, не маленькая. Давно бы сбежала отсюда, да вас жалко — совсем одичаете. Только думаю, надо и себя когда-нибудь пожалеть!
Скиба оторопел от неожиданности. Впервые заговорила с ним дочь таким тоном — непримиримым и независимым. А Влада уже хлопнула калиткой.
