Гэвин Лайл - Сценарий схватки
Вдруг приемник что-то быстро залопотал по-испански. Нэд схватил телефонную трубку и закричал:
– Скажи этим глупым коровам, чтобы говорили по-английски! Хименес может прослушивать этот канал!
Он швырнул трубку на стол.
– Боже мой! никто не думает о том, что человек, купивший трехдюймовый миномет, может иметь достаточно здравого смысла, чтобы купить обычный коротковолновый приемник.
– И может научиться говорить по-английски.
Он пожал плечами.
– Я пытаюсь научить их пользоваться кодом. Но на это нужно время.
Радиоприемник слабо потрескивал, но мы не могли поймать передачи с базы: видимо, дело было в том, что несмотря на ее близость, между нею и отелем "Американа" находились горы.
Затем медленно и тщательно, как школьник на уроке, чей-то голос произнес:
– Зеленый лидер вызывает "Точку". Я вижу дым. Баррикада на дороге. Там много rebeldes[18]. Я собираюсь их атаковать. – Пауза. – Зеленый два – я ухожу влево, ухожу влево, немедленно!
– Это код? – осторожно спросил я. – А что он говорит, когда хочет что-то сказать тебе – рассказывает о своих родинках?
– Он сказал "Точка", не так ли?
– Если ты считаешь это кодовым названием для основной базы... – На самом деле мы оба не слушали... даже друг друга. Мы оба переживали плавный разворот, длинный изогнутый нырок вниз, когда вы готовите оружие к бою и последние самые опасные секунды, когда земля все ближе, и вы опускаете нос машины вниз, потому что расстояние стремительно сокращается.
Это называют "гипнозом цели", а пару дней спустя приходится проводить похороны ящика с песком, смешанным с останками пилота-истребителя размером с пшеничное зерно.
Из приемника донесся заглушенный расстоянием треск; сейчас он был слишком тихим, чтобы что-нибудь можно было разобрать.
– Они проводят два захода? – спросил я.
– На цель такого типа – да.
– И каждый имеет шанс стать героем...
Второй заход хуже всего. Если на земле кто-то остался в живых (а если нет, зачем атаковать снова?), то вы уже устроили ему генеральную репетицию: сейчас он знает вашу скорость и угол атаки.
Но какое мне дело? Если люди Хименеса смогут сбить "вампир", а чертовски мало шансов, что они устоят с ружьями, даже с легкими ручными пулеметами, против четырех его двадцатимиллиметровых пушек, это вполне меня устроит.
Я все еще лучше понимал человека в кабине самолета, чем беднягу, прятавшегося от него с ружьем за баррикадой.
Затем далекий, но становившийся все громче голос быстро произнес:
– Мы расстреляли наш munitio[19]. Баррикада разрушена. Много повстанцев убито...
– Это означает, что убито два человека и собака, – проворчал Нэд.
– Войска продвигается вперед. Я жду инструкций. Все.
Нэд взглянул на свои часы и поднял телефонную трубку.
– Скажите им, чтобы возвращались на "Точку". И передайте в войска, что на сегодня мы закончили.
Он выключил радиоприемник. Комната неожиданно показалась очень холодной, на языке я ощущал горечь от виски. Ну, ладно, может быть у следующей порции вкус будет получше. Я наполнил свой стакан, открыл окно, чтобы впустить немного теплого воздуха и дружелюбный далекий шум уличного движения на проспекте Независимости. Потом облокотился на подоконник и сделал глоток.
Некоторое время спустя я сказал:
– И на этом заканчивается наша субботняя спортивная программа из Республики Либре.
Нэд взглянул на меня, пожал плечами и шагнул к холодильнику, чтобы достать еще пива.
– Так не бывает, чтобы все бои стали великими битвами, Кейт, даже если ты профессионал. Существуют любители, которые считают себя храбрыми, потому что слышали про день "D" (день начала боевых действий – прим. пер.).
– Я думаю, профессионалам тут нечего делать, Нэд.
– Да. Ты считаешь, Хименес распродаст все "вампиры", если придет к власти?
– Я могу сказать, что одну вещь он обязательно распродаст: тебя... и мелкими порциями.
Он посмотрел на меня, потом медленно кивнул. Никто не вызывает такой ненависти, как летчик, атакующий наземные цели; атакующий на бреющем полете истребитель является ужасным оружием, что-то могущественное стремительно сваливается вам на голову с неба и стремительно уносится прочь. Если вас подобьют огнем с земли, следует сделать все возможное и невозможное, чтобы сесть как можно дальше от людей, по которым вы стреляли. Правила войны не применяются к богам, упавшим с пьедестала.
– Да, так может случиться, – сказал он наконец. – Но... я не знаю, кто тогда будет делать мою работу. Ты? Именно к этому ты стремишься?
– Я никуда не стремлюсь, Нэд. Я больше не профессионал.
Он внимательно посмотрел на меня. Затем кивнул и сказал медленно и задумчиво.
– Да, это верно? Будь ты профессионалом, присоединился бы к фирме, когда я предлагал тебе работу. Ты беспокоишь меня, Кейт. Я не знаю, работаешь ли ты на Хименеса или нет, – может быть и нет. Но в любом случае генерал с тобой ошибся. Тебя следует упрятать в тюрьму. Тогда бы мы знали, где ты находишься, и в конце концов ты получил бы свой самолет обратно. Теперь же ты на свободе, но у тебя нет самолета, на котором ты мог бы летать. И это меня беспокоит. Потому что ты по-прежнему остаешься убийцей. – В его словах не было никакого раздражения, это было просто определение профессии.
В конце концов он остановился передо мною, уперев мне в грудь свой толстый палец.
– Я сделаю для тебя то, что смогу. Постараюсь вытащить твой самолет. Не думаю, что получится, но попытаюсь. Деньги тебе нужны?
– Это можно было сформулировать более тактично, Нэд.
Он нетерпеливо дернул головой.
– Ты же знаешь, что сейчас у меня полно денег – так что может хочешь забрать часть? Просто для того, чтобы устроить себе где-нибудь тихий отпуск на пару месяцев?
– А зачем тебе все это, Нэд?
– Если я не могу засадить тебя в тюрьму, то может быть подойдет Майами-Бич. Просто уберись с дороги. Иначе, ... – он пожал плечами, – кончится тем, что придется тебя убить.
– Можешь попытаться и сейчас, – отрезал я. – Я хочу сказать, попытаться покончить с этим.
Он хитровато ухмыльнулся.
– Ты думаешь?
Немного погодя я ухмыльнулся в ответ.
– Кажется, этот город маловат для нас двоих, верно?
– Да, правильно, это маленький город, как и все эти чертовы Карибы. Хорошо, – он задумчиво почесал затылок, – просто подождем и посмотрим. Ты хочешь продолжать говорить о политике, или просто выпьем?
Я опустошил свой стакан и протянул ему.
– Давай просто выпьем.
После этого мои воспоминания стали каким-то смутными. Но кто-то посадил меня в такси около десяти часов, потом я слегка проснулся где-то около половины двенадцатого и обнаружил, что лечу в Сан-Хуан на борту самолета Самой Известной в Мире Авиакомпании и ем Самого Известного в Мире цыпленка, а в другой руке у меня стакан с пивом.
