Джеймс Кервуд - Золотая петля
След был не эскимосский. И самые лыжи были несомненным изделием белого человека.
Филипп прошел по этому следу с десяток шагов, все время стараясь попасть в отметины прошедшего незнакомца, но это ему не удалось. Человек, который еще недавно здесь прошел, имел шаг по крайней мере на девять дюймов шире, чем у Филиппа.
Филипп не мог скрыть от Селии своего волнения.
— Не родился еще тот эскимос, — воскликнул он, — который мог бы оставлять после себя такие широкие следы! Это шел белый или же Брэм!
Селия услышала произнесенное Филиппом имя, встрепенулась, вскрикнула и тоже бросилась к лыжным следам и с напряженным вниманием стала к ним приглядываться. Потом она подняла голову и отрицательно ею закачала. Нет, это был не Брэм! Она указала на отпечаток одной из лыж, затем подняла со снега сухую веточку и, поднеся ее к глазам Филиппа, быстро сломала. Это должно было означать, что одна из лыж Брэма была сломана. Филипп понял. Никаких недостатков в отпечатках следов не оказалось.
Значит, это был не Брэм!
Некоторое время Филипп простоял в нерешительности. Он знал, что Селия следит за каждым его движением, что она старается определить значительность этого момента по его лицу, и та же неведомая сила, которая незадолго перед этим заставляла его стоять и поджидать врагов, теперь так и подталкивала его к тому, чтобы пойти именно по этому лыжному следу. Друг или враг этот человек, оставивший за собою этот след, но он во всяком случае будет вооружен. Мысль о том, что значили бы для него и Селии ружье и несколько патронов, вызвала в Филиппе быстрое восклицание решимости.
— Он ушел на восток, — сказал он, указывая на след. — А нам как раз надо было идти к избушке на север. Но все равно, мы пойдем за ним. Мне нужна его винтовка. Мне она нужна больше, чем что бы то ни было на свете, кроме разве одной только тебя. Пойдем же!..
Будь в нем перед этим хотя бы тень сомнения, она несомненно сразу исчезла бы в следующий затем момент. Позади них уже ясно и отчетливо послышался странный, дребезжащий крик, который уже и раньше доносился до Филиппа издалека, когда он стоял у опушки леса и поджидал:
— Ум!.. У-ум!.. У-у-ум!..
Селия вцепилась в руку Филиппу. Она поняла все не хуже его самого.
Враги следовали за ними по пятам.
Глава XVIII. В БОРЬБЕ СО ВРЕМЕНЕМ И ПРОСТРАНСТВОМ
— Сейчас предстоит самая большая гонка, — обратился с веселой улыбкой к Селии Филипп. — Нам придется бежать наперегонки. И мы должны опередить. В противном случае…
Селия посмотрела на него, и глаза ее вспыхнули. Он так был спокоен! По его лицу нельзя было заметить ни малейшего волнения. С такою же улыбкой он вдруг поднял ее на руки и так неожиданно, что она даже слегка вздрогнула. А затем она почувствовала, что ее быстро понесли над снежным простором. Пробежав с нею двести шагов, он снова опустил ее на ноги. Едва успели ее ножки коснуться снега, как она уже во весь дух бежала рядом с ним, держась за его руку, как ребенок.
Однако, спроси она у него, что именно он думал выиграть, торопясь так по этому неизвестному следу, — он, пожалуй, затруднился бы ей ответить. Это было похоже на тот его единственный выстрел, который он сделал из пугача Селии в ответ на вооружившуюся против него судьбу.
Насколько незнакомец обогнал его, было вопросом, на который можно было ответить довольно точно. Свежий след был только слегка запорошен снегом, что служило явным доказательством того, что его проложили здесь только под утро.
Добрых четыреста шагов Филипп пробежал для Селии, храбро шагавшей рядом с ним, самой мелкой рысцой. В конце этого расстояния ему пришлось остановиться, потому что она уже едва переводила дух. Глаза ее светились, как звезды, и лицо от усталости так и пылало. Она показалась Филиппу соблазнительно-красивой, ему хотелось ее поцеловать, но было некогда. Нужно было торопиться. Он снова взял ее на руки и побежал вперед. Он мог таким образом рассчитать, что если он будет именно так расходовать свои силы, то их продвижение будет по крайней мере на одну треть скорее, чем погоня за ними эскимосов. Весь вопрос только в том, надолго ли хватит его и Селии, чтобы держаться такого темпа.
Селия, видимо, начинала понимать этот его план так же ясно, как если бы он объяснил ей его на словах. В конце последних четырехсот шагов она уже дала ему понять, что готова побежать снова. Но он пронес ее на руках еще пятьдесят шагов, и таким образом они покрыли три четверти мили. Как вдруг след резко свернул с восточного направления прямо на север. Поворот был сделан под таким прямым углом, что Филипп даже остановился, чтобы исследовать причину такой внезапной перемены. Очевидно, незнакомец простоял на этом месте несколько минут. Филипп в первый раз заметил на снегу несколько темно-коричневых пятен.
— Очевидно, он жует табак… — сказал он скорее самому себе, чем Селии. — Я не думаю, чтобы он сию минуту был впереди нас более чем на» полчаса.
Наступила опять очередь нести Селию на руках и, несмотря на ее протесты, что она может еще бежать сама, он подхватил ее на руки. По ее быстрому дыханию он заметил, что на ней уже сильно стало сказываться утомление. Для ее маленьких ног и крошечного тела большие мокасины и меховая одежда были уже сами по себе тяжестью даже на обыкновенном неторопливом ходу. Пробежав с нею еще шестьсот шагов, он почувствовал, что и ему тоже уже не хватает воздуха и остановился. Она спрыгнула с его рук, они побежали далее уже рядом, но скоро опять остановились. Она еле держалась на ногах и тяжело дышала. На следующем перегоне он мог пронести ее всего только полтораста шагов. Оба поняли, что это означало. Бешеный темп бега начинал сказываться на них обоих. Это стало заметно и у нее по лицу. Оно было теперь бледно, и взор ее погас. То же она заметила и у него на лице и, чтобы подбодрить его, коснулась руками его щек и улыбнулась. Этот момент показался ему значительным: в ней одновременно обнаружились ее мужество, удивительная гордость за него, и тот прием, каким она выразила, что вовсе не боится, положив свои ручки ему прямо на лицо.
Через две-три минуты после этого он взглянул на часы. Оказалось, что с тех пор, как оба они напали на этот неожиданный след, прошло уже сорок минут. За это время они должны были покрыть уже по меньшей мере мили три. Для начала это было неплохо. Эскимосы, если только они гнались за ними, должны были несомненно находиться от них не более как на половине этого расстояния, а незнакомец, за которым они гнались, на столько же впереди них.
Поплелись шагом. Делать нечего. В третий раз напали на то место, где путник, видимо, останавливался, чтобы сориентироваться. Филиппу сдавалось, что этот лыжник не был вполне уверен в себе. Тем не менее он настойчиво держал путь на север.
