Минель Левин - Граница
Старик поднял с пола фотографию и, медленно переводя взгляд на висевший на стене портрет, почувствовал, как тревожно стало на сердце.
«Деньги?.. Здесь что-то не так!..»
Впился глазами в портрет.
След от сабельного удара!
Почему на фотографии нет этого следа?..
— Неужели совсем зажил? — спросил одними губами, показывая рукой на шрам.
Тугай тоже взглянул на портрет и вдруг высоко поднял табурет, с силой опустил его на голову Ибрагима.
«Как я мог колебаться!» — мелькнула у старика последняя мысль. Он потерял сознание. Изо рта хлынула кровь.
— Болван! — выругался Динкер, с презрением взглянув на Тугая. — Идиот! Что ты натворил?!
Глава восемнадцатая
ЕЩЕ ОДИН СЛЕД
Снег забивался в рот. Боль обжигала. Лавина несла Обручева, то засыпая, то выталкивая наружу. Вдруг она резко замедлила движение. Рыхлые ручейки снега начали обтекать преграду.
Обручев ухватился за каменный выступ и попытался: встать на ноги. Боль в руке стала невыносимой Она начиналась в пальцах, электрическим током била в плечо.
«Перелом, — мелькнула мысль. — Хорошо, что только рука!» — И сразу камень, снег качнулись в сторону. Напряжением воли Обручев заставил себя открыть глаза.
Он рывком поднялся на колени, но от резанувшей боли в руке снова повалился в снег и увидел, как всё кругом словно рассвело.
«Это мне кажется, — подумал Обручев, закрывая глаза. — Нет, это ракета!»
Превозмогая боль, он вновь встал на колени и здоровой рукой ухватился за камень.
Это действительно была ракета. И уже не первая. Разыскивая товарища, Гебридзе всё время пускал ракеты. Он знал, что Обручев где-то рядом, за барьером из камней и снега.
— Гебридзе! — прохрипел Обручев.
Опираясь здоровой рукой на автомат, он встал на ноги и, до боли закусив губу, прислонился к камню. Перед глазами поплыли круги. Боль не давала сосредоточиться. В какой-то момент, когда в голове прояснилось, мелькнула мысль: а нарушители?
Эта мысль отодвинула боль. Пошатываясь, Николай сделал шаг вперед. Снег осыпался, потянул его за собой.
Еще одна ракета осветила местность.
Взобравшись на камень, Гебридзе увидел Обручева и по снегу скатился к нему.
— Товарищ сержант, живы? — обрадовался он.
— Жив! — ответил Обручев. — Только рука... А эти?.. Надо искать. Надо осмотреть местность. Эта лавина... Может, они тоже где-нибудь здесь...
— Не ушиблись?
— Рука, а так, кажется, ничего, — с трудом выдавил Обручев. — Скорее!
Гебридзе поддержал его. Николай стиснул зубы. Руку разламывало. От жгучей боли темнело в глазах, бросало в жар.
Один шаг наверх и еще. Дальше ползком, на боку. Во рту пересохло. Обручев припал разгоряченным лицом к снегу, глотнул его. Напрягся и, опережая Гебридзе, рванулся вперед. Задел о камень больной рукой и потерял сознание. Он очнулся, когда Гебридзе хлопотал над ним, тер снегом виски.
— Ты что? — отстранил его Николай. — Пошли.
— Товарищ сержант, вы тут обождете?.. Скоро наши подъедут.
— Давай, давай, Гебридзе!
— Ну так хоть перевяжем руку...
— Давай, тебе говорят!
Обручев поднялся и сделал несколько шагов. На этот раз расчетливо, осторожно.
Выкарабкавшись на ровную площадку к камню, за которым Гебридзе переждал обвал, Николай попросил товарища надеть ему лыжи.
— Теперь освети местность!
Зеленоватым светом озарились горы, снежные глыбы, камни.
— Нужно осмотреть район обвала. Действуй, Гебридзе... Да знак оставь.
— Есть! — ответил Гебридзе и, начертив палками две неровных перекладины, припадая к земле, заскользил вдоль перевала, объезжая сугробы.
Туман рассеялся.
Обручев следовал на расстоянии видимости. Он с таким напряжением следил за Гебридзе, готовый в любую минуту поддержать его огнем, что временами забывал о боли в руке.
Тихо.
Может быть, нарушителей завалило? А возможно, им удалось забраться на перевал? Ведь снежная лавина прокатилась узкой полосой?
Но почему Гебридзе вдруг остановился? Присел... Подзывает его к себе.
— Смотри!
След!
Кто-то выполз из-под сугроба, пополз на четвереньках. Потом встал на ноги, побежал.
Без лыж далеко не уйдет!..
Гебридзе осторожно включил фонарик, сверху посмотрел на след. Отражаясь от снега, желтоватый луч рассыпался, и след показался неровным.
Может быть, нога в ногу идут двое?
— Не так, Гебридзе, — подсказал Обручев. — Смотри сбоку.
Гебридзе отступил на шаг и снова направил свет на следы. Теперь они стали видны отчетливей. Нетрудно было определить, что здесь шел один. Возможно, только он и спасся.
Было видно по следу, что нарушитель проваливался в снег. Вот отпечатки его рук. Затем пошел твердый наст. Неизвестный бежал обратно к границе.
— Ложись! — приказал Обручев.
Гебридзе понял намерение старшего наряда, спрятался за камнем.
— Ракету! — велел Обручев. — И смотри!
Ракета осветила гряду камней. Снег бил в глаза. Трудно было что-либо рассмотреть даже поблизости. Снежный бугор метрах в двухстах.
Откуда бугор?
Ракета застыла в небе, как самая большая звезда, и вдруг, стремительно ринувшись вниз, с шипением врезалась в снег.
Гебридзе передал ракетницу Николаю, сжал в руках автомат.
— Следи за бугром, — шепнул Обручев и поднял ракетницу.
Вновь зеленая ракета стала ввинчиваться в небо. Вот он, бугор. Но теперь почему-то он стал ближе к каменной гряде.
Хорош «бугор»! Не пускать его за камни, там будет труднее взять!
По знаку Обручева Гебридзе выстрелил, целясь выше «бугра», а Николай высунул из-за камня шапку, надетую на лыжную палку. Тотчас пуля пробила шапку, хотя выстрела не было слышно.
Ракета догорала.
«Бугор» поднялся и побежал.
— Стой! — крикнул Обручев.
Затарахтел автомат. Вразброс полетели на снег дымящиеся гильзы. И всё смолкло.
«Бугор» лежал, широко разбросав руки. Пограничники подошел к нему. Неизвестный был мертв. Рука конвульсивно сжимала пистолет. Обручев покачал головой:
— Жалко не взяли живым.
Снова боль чуть не сбила с ног.
— Обыскать! — приказал он, опускаясь в снег и почти теряя сознание.
— Товарищ сержант!.. Коля! — бросился к нему Гебридзе. — Ну что же ты? Потерпи немного.
В это время где-то со стороны ущелья вновь озарились горы.
— Наши! — радостно закричал Гебридзе. — Наши едут, товарищ сержант!
Николай попытался сесть. Гебридзе поддержал его.
