Виталий Гладкий - Приключения-91
Далее прикинул Боря: завтра — воскресенье. Замечательный денек, когда отдыхают практически все граждане, включая сотрудников милиции и даже КГБ...
Рой смутных мыслей поднялся в голове Бори, заметался, всплыло американское лицо далекой будущей жены, вышки с часовыми, виденные им не раз, хотя и издали... Сложно и путано мыслил Боря в сей момент, однако — верно. И, подхватив авоську, неспешно двинулся по улице прочь от дома обетованного с зареванной супружницей под номером пять, покуда не остановил такси.
— Шеф, Шереметьево-два.
Истинно говорю вам: так было. То ли Борю любили женщины, то ли опять-таки подсобил ангел-хранитель, так или иначе, но всего за пятьдесят советских смешных рублей и букет роз уговорил красавец Боря некрасивую кассиршу продать ему билет Москва — Вена, и был билет продан.
Продремав ночь в зале ожидания, предстал Борис перед таможенниками. В спортивном костюме, с авоськой.
— А имущество? — спросили строго.
— Это и есть имущество, — прозвучал кроткий ответ.
Мальчик-пограничник в стеклянной будке принял равнодушно визу и уткнулся в компьютер, проверяя подлинность документа.
Боря, испытывая слабость в тренированных ногах, вглядывался в лицо солдатика, постигая с несвойственным ему страхом, что ложится на это румяное лицо тень какой-то ненужной озабоченности.
Солдатик поднял на Борю холодные глаза и потянулся рукой куда-то в сторону, нажимая, видимо, на хитрую кнопочку, и тут же к будке подлетели еще два солдатика и капитан погранвойск; оттеснили Бориса от турникета, и, сладко улыбаясь, капитан поведал,что, дескать, произошло кое-какое недоразумение, а потому — пройдемте...
«Вот и начинаются мои двенадцать лет», — подумал Боря, но капитану сказал иное. Сказал, что на руках у него валютный билет, предупредил офицера об ответственности, о возможности разжалования и прочих бедах, но не смутился капитан, а, заулыбавшись еще милее, ответил, что за билет погранвойска заплатят, а за действия — ответят.
Через две минуты Борис уже находился на личном досмотре, а через час — в камере. Затворил дверь камеры тот же самый капитан, причем на лице его улыбка уже не светилась, улыбался он там, в праздничной суете аэропорта, а здесь, в своей стихии, был естествен.
Каждая минута из последующих двух часов стоила Борису седого волоса. Думы одна мрачнее другой сталкивались в его голове, не высекая никакой искры надежды.
А через два часа в камеру вошел полковник погранвойск и еще один тип в летной форме, но ясно, что не пилот.
— Ваша виза, — заявил полковник, — аннулирована.
— Почему? — возмутился Боря простодушно.
— Вот об этом мы вас как раз и хотели спросить, — заметил тип в летной униформе. — Ваша виза аннулирована... ОВИРом.
— А вы, наверное, командир корабля? — вопросил Боря. — Что, рейс задерживается?
— Рейс улетел, — сказал тип в летном раздраженно. — Так, может, вы соблаговолите объяснить, почему...
— Я?! — возмутился Борис повторно. — Объяснить? Я из-за вас потерял все... Билет, новую родину... и должен еще объяснять вам, почему? Не угодно ли вам объяснить это мне?
Боря театрально гневался, сам же соображая: расчет на воскресный день оказался верен, комитетчики попросту не сумели созвониться с нужными людьми из милиции.
— Езжайте в ОВИР по месту жительства, — произнес полковник, возвращая Борису авоську. — И разберитесь там... Мы ни при чем.
«Благодарю за совет», — едва не сорвалось у Бори с сарказмом, но — удержался.
— А виза? — строго спросил он. — Не вижу визы.
— Зачем вам недействительная виза? — в свою очередь осведомился полковник.
— Это для вас она такова, — ответил Боря. — Для меня же виза — основной документ. Там фото с печатью, прочие атрибуты моей неповторимой личности. Вот выйду сейчас я на улицу, а ко мне — милиционер... — Он козырнул собеседникам. — Ваши документики, гражданин! Что, я ему буду рассказывать об аннулированной визе, а он будет меня слушать, тем более и слов-то таких не знает... Визу — вернуть! — закончил категорически.
Люди в разных форменных одеждах очень одинаково переглянулись. Во взглядах их читалась мысль: все равно документу грош цена...
И через пятнадцать минут, извлекши остаток денег из-за общественного аэрофлотовского унитаза, Боря бежал к стоянке такси, вынашивая на ходу спасительную, хотя и рискованную крайне идею. Впрочем, о риске он теперь не думал. Игра пошла беспощадная, будь, что будет! Так решил он, мчась на такси в центр Москвы, к одной из своих случайных знакомых дам, профессиональной машинистке, разглядывая возвращенный ему документик. На документике было, в частности, напечатано: «Выезд через Шереметьево-2».
Дама оказалась, к Бориному счастью, на месте, и под искомой формулировкой о выезде через Шереметьево-2 Боря, воспользовавшись ее машинкой, подпечатал: «Или через Брест». Машинописный шрифт несколько разнился, но... Боря уповал на ангела-хранителя. Расцеловав подругу и обещая ей обязательно звякнуть на следующей недельке с целью свидания, Боря ринулся в поджидавшее его около подъезда такси, не забыв, правда, переговорить из телефона-автомата, находившегося в подъезде, с дружком Мишей Авериным, у кого держал все свои ценности, ибо супружницам доверия не было. Наказал Мише ценности хранить.
А через несколько часов Борис Клейн предъявлял пограничному стражу в городе Бресте свою замечательную визу.
Страж недоуменно разглядывал документ, впервые, видимо, встречаясь с такой формулировкой, порывался звонить начальству, совершая незаконченные телодвижения в сторону аппарата связи, но Боря попросту деморализовывал его наглыми выкриками с хамской, заметим, интонацией. Мол, и тут бюрократия или... что, виз. не видел, служивый? Или там роман детективный напечатан? На остаток денег был Борей уже приобретен дефицитный железнодорожный билет Брест — Вена, и все имущество беглеца ныне состояло из авоськи, широкой души и стремительно седеющих волос.
— Проходите, — процедил пограничник со злобой, и — свершилось! — Боря оказался за границей, пока, правда, в сотрудничающей с советскими органами правопорядка Польше.
Когда поезд пересек границу с Чехословакией, Боря, трясшийся от страха и вагонных вибраций на верхней полке, всерьез раздумывал: а может, спрыгнуть? Может, на следующей границе с демократической Австрией его снимут с этого чудного рейса? Ведь кто знает этих чехов... А так — спрыгнул и — по лесам и пашням... Бегать Боря умеет, никакая овчарка не догонит...
Однако оборвал Боря безумные мысли, закусил подушку крепкими зубами и вновь доверился ангелу-хранителю. И правильно сделал, ибо вскоре гулял уже по прелестной Вене с товарищами по общему счастью эмиграции. Большая удача сопровождалась удачами малыми: в частности, удалось Боре наткнуться в столице расчетливого капиталистического государства на бесплатный, а вернее, дефектный уличный телефонный аппарат, из которого позвонил в столицу покинутого отечества. Подлой предательнице Галине.
