Густав Эмар - Гамбусино
— Крепитесь, — тихо сказал дон Луис, ласково сжимая руку старика.
— На земле лежали три трупа, страшно обезображенные. Это были мой сын, управитель и пеон, сопровождавший их на охоту. Оружие, которое еще не выпало из их рук, земля, утоптанная на большом пространстве, мертвые лошади — все доказывало, что люди были убиты после долгого и ожесточенного сопротивления…
— А донья Линда? — вскричал дон Луис.
— Исчезла.
— Нет никакого сомнения, — сказал дон Луис, — что они были захвачены врасплох какой-нибудь испанской разбойничьей бандой.
— Нет, — ответил печально дон Хосе. — С трупов были сняты скальпы… у несчастных были раны на груди и вырезаны сердца… а тела пронзены длинными коричневыми стрелами, похожими на стрелы апачей.
— Апачи — так далеко от границы! — изумленно вскричал дон Луис.
— Увы! Ведь вы же знаете друг мой, что с началом войны исчезли границы!.. Дон Рамон провел всю ночь в чапаррале в тщетных поисках следов доньи Линды. Он не нашел ничего. С наступлением утра он вернулся в асиенду, привезя туда убитых, чтобы предать их тела погребению по христианскому обычаю.
— Но на этом, я надеюсь, не закончились его розыски?
— О нет, конечно. Он продолжал их неустанно в течение многих дней, но, увы, безуспешно.
— Я не верю тому, что они убили донью Линду! — воскликнул дон Луис. — Как бы кровожадны ни были индейцы, но женщин они не убивают. Донья Линда жива.
— Это правда?! Друг мой, ведь правда, донья Линда жива? — возбужденно воскликнул Энкарнасион.
— Я в этом убежден. Они увезли ее, надеясь получить с вас богатый выкуп.
Дон Хосе недоверчиво покачал головой.
— Если у них было такое намерение, — сказал он, — почему же они после моего возвращения в асиенду не прислали людей для разговоров со мной о выкупе?
— Я просто теряюсь… — задумчиво сказал дон Луис, — и если бы вы не были так уверены, что это дело рук краснокожих…
— К сожалению, нет никакого сомнения в этом.
— Но кто бы ни были эти люди, по их следам шли и дальше?
— Да, примерно на расстояние десяти лье от асиенды.
— Простите мою настойчивость, дорогой дон Хосе, но мне надо знать, в какую сторону вели следы?
— В сторону границы. Дон Луис опустил голову.
— Вы все еще сомневаетесь?
— Должен вам признаться, я не верю, что это преступление совершено индейцами.
— У вас, очевидно, есть основание для этого?
— Разумеется. Выслушайте меня. Несколько дней назад я встретился с испанским отрядом.
— Но какая связь…
— Простите. Эти испанцы несли с собой паланкин, в котором находилась женщина…
— Женщина?! — вскрикнули ошеломленные Энкарнасион и дон Хосе.
— Да. Мексиканка — так она сказала. Несчастная со слезами звала нас на помощь. Несмотря на все усилия, нам не удалось ее освободить. Испанцы обратились в бегство. А знаете ли, кто командовал этим отрядом? Дон Горацио Бальбоа, потерпевший поражение в Пасо-дель-Норте.
— Дон Горацио?
— Он самый! И если один из присутствующих здесь, — прибавил он, бросив быстрый взгляд на индейца, — захотел бы говорить, может быть, вы узнали бы все, что так волнует вас.
— Но ведь только у апачей или команчей есть обыкновение страшно калечить трупы…
— Может быть, дон Хосе, вы и правы. Но, повторяю, я убежден в том, что индейцы совершенно не виноваты в преступлении, которое вы им приписываете.
— Это, действительно, все очень странно, — глухо сказал Энкарнасион Ортис.
В это мгновение индеец поднялся с места, засунул свою трубку за пояс и, сделав шаг вперед, сказал:
— Мос-хо-ке хочет говорить. Трое мужчин быстро повернулись к нему.
— Вождь берет слово, — продолжал индеец, — Слушают ли его бледнолицые братья?
— Мы слушаем вождя, — ответил за всех дон Луис.
— Пусть бледнолицые откроют шире уши, — сказал индеец, — у Мос-хо-ке не раздвоенный язык. Белая девушка с глазами голубыми, как небо, не умерла. Мос-хо-ке это утверждает, а бог Ваконда знает, что Мос-хо-ке никогда не солгал.
— Во имя неба, продолжайте! — вскричал дон Хосе.
— Откуда вы знаете, что она жива?! — закричал и Энкарнасион Ортис, бросаясь к индейцу.
— Мос-хо-ке — не болтливая старуха! — высокомерно сказал индеец. — То, что он сказал, — правда. Он видел схватку своими глазами. Он был там.
— Как! — с упреком воскликнул дон Луис. — Вождь, вы были там и не попробовали спасти несчастную девушку?
Индеец презрительно усмехнулся:
— Разве у Мос-хо-ке двадцать рук, чтобы бороться против тридцати врагов? Разве мог он победить, если четыреста всадников не победили? — сказал он. — Нет, вождь отважен, но не безумен.
— Но скажите же нам, вождь, — сказал дон Луис, жестом призвав друзей к спокойствию, — каким образом вы очутились там?
— Какая малость удивляет бледнолицых! Мос-хо-ке был послан белыми начальниками к Пламенному Глазу. Хотя он и вышел из каменной деревни бледнолицых в одно время с Седой Головой, он оставил далеко позади Старого Начальника.
— Совершенно верно, — сказал дон Хосе. — Великий Бобр покинул город одновременно со мной, я это вспоминаю сейчас.
— Кто может сравниться с Мос-хо-ке в ходьбе! — гордо сказал индеец. — Его шаг, как полет орла, не оставляет никаких следов и не сбивается с прямой дороги. Когда вождь вошел в лес, солнце уже пронизало сумрак деревьев, земля была раскалена. Мос-хо-ке укрылся в тени деревьев и стал ждать, чтобы прошел дневной жар. Он вынул из своей сумки кусок высушенного оленьего мяса и начал есть. Вдруг он услышал легкий шум. Он поднял голову, осмотрелся и увидел много людей, не меньше тридцати. Они крались и прятались между деревьями, как прячется буйвол в чаще. Индеец очень осторожен. Он понял, что эти люди идут дорогой войны. Он спрятался в кустарнике, чтобы его не обнаружили, так как эти люди, увидев его, убили бы. Прошел один час без всякого движения. Рядом в чаще послышался топот нескольких лошадей. До ушей вождя донеслись веселые голоса. Он осторожно поднял голову и увидел приехавших. Их было четверо: трое мужчин и одна женщина. Женщина была светлая, с глазами, как небо. Вдруг спрятавшиеся люди выскочили все разом из засады и с громким криком бросились на приезжих. Те четверо даже не могли попытаться убежать — враги окружили их со всех сторон, — но они стали храбро сражаться. Не меньше десяти воинов упали под их ударами. Но что они могли сделать? Убив часть своих врагов, они сами были убиты противниками. Молодая девушка осталась одна, без защиты. На нее набросили серапе, связали ей руки и ноги и положили на землю. Тогда вождь этого отряда подошел к убитым врагам, чтобы убедиться в их смерти, а потом сказал своим солдатам по-испански: «Мы снимем с них скальпы и вонзим стрелы в их тела. Пусть тот, кто найдет их, думает, что они убиты индейцами».
