Георгий Тушкан - Джура
— Нет, — решительно возразил председатель. — Зимой там не может быть пути. Я не слыхал, чтобы хоть один человек побывал в среднем течении реки Мук-Су. Там лед и снег, понимаешь! Там нет корма для скота и нет топлива. А если этого нет, то ни человек, ни животное там долго не проживут. Кто идет туда — умрет.
— Если басмачи не хотят сдаться в плен — значит, они на что-то рассчитывают, отправляясь в горы. И потом, я дал слово Козубаю, что привезу Тагая живым или мертвым, понимаете? Я не могу вернуться назад ни с чем. И я поеду… хотя бы затем, чтобы убедиться в гибели басмачей.
— Так… — сказал председатель.
Ивашко испытующе смотрел на него.
— У меня есть один такой, как ты, — задумчиво промолвил председатель.
— Что он за человек? — заинтересовался Ивашко.
— Муса. Джигит из добротряда, комсомолец, залечивал у нас раны после одной операции. На днях собирается ехать в свой отряд. Ничего не боится, смерти не боится…
Не прошло и десяти минут, как в комнату, плечом вперед, как будто раздвигая толпу, вошел рослый молодой киргиз, одетый в желтый костюм из кожи яка. Небольшие черные усики придавали ему молодцеватый вид. В правой руке он сжимал нагайку с узорной деревянной ручкой; с ней он никогда не расставался.
Председатель рассказал, зачем он позвал его.
— Хоп, поеду! Я буду начальником, — быстро согласился Муса, всем своим видом показывая полное равнодушие к тому, что скажет его собеседник.
— Максимов поручил мне, и начальником буду я, — нахмурился Ивашко.
Муса даже бровью не повел.
— Слышишь, мое слово будет последним…
Но, не дождавшись ответа, Ивашко снова спросил:
— Или ты боишься?
Муса опять ничего не ответил и окинул Юрия оценивающим взглядом.
— Ну что ж, — сказал Ивашко, — тогда я пойду один.
Муса не любил лишних слов.
— Хоп, я поеду с тобой, — быстро сказал он. — Пусть никто из нас не будет начальником.
— Хорошо, — ответил Ивашко, и они крепко пожали друг другу руки.
— Эй, председатель! — подумав, сказал Муса. — На лошадях и до Заалайского хребта не доедешь, дай нам яков. Я знаю здесь двух подходящих: один — черный бык с надломленным рогом, другой бык рябой, с рваными ноздрями.
— Не могу, самому нужны, — ответил председатель. — Это лучшие быки во всей долине. Их недавно прислали нам на племя из далекого Мургаба. Быки наверняка пропадут, и я буду в ответе.
— Ты что же, заранее нас хоронишь? — насмешливо спросил Ивашко.
— Председатель шутит, — заметил Муса, — председатель даст. Он захочет спокойно дожить свои годы. Председатель знает, что другие яки не пройдут там, где пройдут эти.
— Хоп, — со вздохом сожаления ответил председатель. — Я прикажу накормить их хорошенько и приспособить к ним кавалерийские седла. Ложитесь спать, потому что это последняя ночь, которую вы можете спать спокойно. А за товарища не беспокойтесь — мы его вылечим.
Юрий Ивашко чуть было не забыл о своем долге — уплатить деньги за барана. Посоветовавшись с председателем, он передал ему деньги для хозяина барана. И едва прилег на кошму, как заснул.
На другое утро чуть свет комсомольцы Юрий и Муса выехали в погоню за басмачами. За плечами у них висели винтовки. Председатель дал им меховые халаты, валенки и варежки. Юрий надел зеленые очки, оказавшиеся в нагрудном кармане, Мусе же председатель дал свои черные. Без очков многодневная езда по сверкающим и слепящим снегам привели бы к воспалению глаз и слепоте. К седлу каждого яка председатель прикрепил по курджуму. В одной половине курджума, висевшего справа, были: смена белья, бинты, вареное мясо, баурсаки — галушки, варенные в масле, чтобы не замерзли, сухари, сахар и чай; в другой половине, слева, был насыпан ячмень для яков. Обе половины курджума были уравновешены и не перетягивали одна другую.
Юрий с опаской впервые сел на яка. Это был крупный волосатый, как мамонт, черный бык с длинным хвостом и огромными, закинутыми назад рогами. Конец левого рога был сломан. Яка звали Тамерлан, и вид у него был устрашающий.
Как только як почувствовал всадника, он рванулся вперед и побежал. Юрий на ходу вдел валенки в стремянные ремни. Необычно было Юрию видеть перед собой большие рога и управлять вместо уздечки веревкой, продетой в носовой хрящ животного. Як очень быстро шел опустив голову, и было такое впечатление, что кавалерийское седло само несет всадника.
Впереди на огромном пестром яке ехал Муса, прокладывая путь через глубокие снега Алайской долины к видневшимся вдали горам Заалайского хребта. Муса был опытный проводник в памирских горах, но и он плохо знал пути в те места, куда они ехали.
Они решили добраться до Заалайского хребта и, следуя совету председателя сельсовета из Дараут-Кургана, разыскать следы басмачей у реки Туз-Су.
III
Перед тем как весной 1929 года попасть на Памир с бандой Файзулы Максума, Тагай совершил большое путешествие с имамом Балбаком из Кашгарии в Индию. Они ехали через перевал Гильгит, открытый только для весьма ограниченного круга влиятельных лиц. Теперь Тагая занимали дела, сулившие большую наживу, чем поездки в кишлак Мин-Архар. Кроме того, ему удалось прикончить китайского купца; теперь только он один знал дорогу в Мин-Архар.
Приезжая в кишлак, Тагай тщательно изучал горные тропинки по заданию имама Балбака.
В Бомбее, после многодневного пребывания во дворце Ага-хана, Тагая срочно отправили на самолете в Афганистан, к Файзуле Максуму. Он вез с собой фирман от Ага-хана, в котором предписывалось всем пирам беспрекословно выполнять любое приказание Тагая. В Афганистане Тагай встретился с курбаши Хамидом, человеком, который тоже пользовался милостями Ага-хана. Они оба с войсками Файзулы Максума проникли на Советский Памир.
Целью Тагая и его сообщников было поднять на Памире восстание против Советской власти. Хамид должен был всячески этому содействовать. Банды Файзулы Максума не устрашили народ Советского Памира. Первая неудача постигла басмачей в горах: пулеметный взвод красноармейцев, окруженный басмачами, отбил все их многочисленные атаки. На пути к Гармо басмачей ждала новая неудача. Небольшая группа сотрудников ГПУ и других советских работников целые сутки отбивалась от врагов. Эти люди погибли, но у басмачей время было потеряно: подоспели части Красной Армии, которые окружили их и уничтожили. Двенадцать басмачей бежали обратно в Афганистан. Тагаю и Хамиду с немногими басмачами удалось проскочить через горы к Алайскому хребту. До самой осени Тагай орудовал в горах, выполняя то, что ему было предписано в случае провала басмаческого вторжения на Памир. Басмачи из его банды нападали на активистов, партийцев и на работников экспедиций. Сам Тагай с небольшой группой налаживал порванные связи. Его задача состояла в том, чтобы озлобить дехкан против Советской власти, а кроме того, взимать зякет[13] в пользу Ага-хана, предупреждать пиров, чтобы те были наготове… Он должен был передать один из двух фирманов своему человеку, работавшему в советской заготовительной организации. Он еще не успел это сделать, как неожиданно получил приказ захватить Хамида.
