Сергей Писарев - Приключения Семена Поташова, молодого помора из Нюхотской волостки
Фаддеич понял, что Семен не вернется с ним в Волостку.
— Делай как хочешь, — тихо проговорил он не без горечи, — я тебе не указчик. Только сам я туда больше не пойду — с твоим царем мне несподручно.
Семен даже не успел расспросить Фаддеича, откуда тот так неожиданно появился. На прощание они крепко обнялись, и Семен скрылся в темноте, — он направился в сторону Онежского озера.
Фаддеич слушал, как затихают его шаги. Затем он перебрался через речку и пошел в другую сторону, к Белому морю. Он хотел, пока не наступит зима, поискать свой рудник, может быть, на этот раз ему посчастливится. Но для этого ему нужно было попасть сперва в какой-нибудь скит, где бы его накормили и дали еды на дорогу.
Господин Патвард пролежал без памяти недолго; ему удалось позвать на помощь. Коротконогий был поражен, увидев Патварда в зимушке. Но тот не дал ему опомниться, и оба бросились вслед за молодым помором: необходимо было раньше его попасть в лагерь.
8Покрытый хвойным лесом берег полого спускался к воде. С одной стороны виднелись постройки Повенецкого Рядка, с другой — стекала речка Повенчанка. А дальше простиралась застывшая в безветрии ширь Онежского озера.
Посреди просеки, прорубленной до самой воды, стояли на салазках два малых фрегата. Матросы их обряжали: в гнезда вновь были поставлены мачты и обтянут стоячий такелаж, а к бортам подкатили ярко начищенные пушки. На снастях повисли разноцветные флаги. Одиннадцатидневный сухопутный переход через сузёмок от Белого до Онежского моря был закончен.
Пока не началось торжество, Петр выслушивал доклады: к Варде-горе было согнано более четырех тысяч мужиков, теперь не осталось и трети, остальные разбежались или перемерли; тех немногих лошадей, что выжили, прирезали на мясо; солдаты находятся в боевой готовности — это была петровская гвардия, — пушки в полном порядке, как и артиллерийский запас; для плавания по Онежскому озеру и далее к истоку Невы собрано по всему побережью много карбасов и других мелких судов.
Когда все приготовления закончили, Петр со своими придворными направился к фрегатам. Подать знак к спуску должен был выстрелом из пистолета вице-адмирал Корнелий Крюйс. А царю предстояло выбить из-под салазок последние клинья.
Петр часто оглядывался, словно кого-то потерял: не было около него Ермолайки, постоянно вертевшегося у ног. Маленького человечка нашли после пожарища обгоревшим, и в тот же вечер он отдал богу душу. Петр скучал без него. Не понимал Петр, куда после пожара девался Семен Поташов; поиски молодого помора ничего не дали. Исчез также и господин Патвард.
Петр остановился подле самых фрегатов, а придворные несколько поодаль. Внимание всех было привлечено начинающимся торжеством, и сперва никто не обратил внимания на странную фигуру, которая вдруг появилась на краю леса.
Первым эту фигуру увидел Корчмин. Он подумал, что вернулся иноземец Патвард. Но, вглядевшись, признал Семена Поташова. Корчмин указал на него Щепотьеву, и тот обрадовался, что Семен наконец-то объявился. Оба рассмеялись, увидя молодого помора в таком наряде.
Сам Семен, убедившись, что Петр жив и невредим, облегченно вздохнул: все-таки Патвард его обманывал. Семен снял шляпу и начал рукой обтирать со лба пот, — последнюю часть пути он бежал. Затем он помахал Щепотьеву шляпой.
В это время вице-адмирал поднял пистолет (заряд для безопасности был холостой) и вдруг увидел, что из-за фрегата на Петра кинулся человек в широкополой шляпе и с рогатиной в руках. Человек этот не добежал до Петра, споткнулся и повалился на песок, А чуть раньше раздался выстрел.
Петр на выстрел обернулся. Рядом на песке корчился незнакомый человек, не выпуская из рук рогатины, а немного поодаль стоял в черном изодранном плаще и без шляпы молодой помор Семен Поташов; ствол его пистолета, который он не успел еще опустить, дымился.
Выстрел послужил сигналом: взвыли трубы, загрохотали литавры, грянул залп из фузей, Петр, словно ничего не случилось, шагнул вплотную к фрегату. Он поднял тяжелый молот и, богатырски размахнувшись, выбил из-под салазок последние клинья. Фрегат дрогнул, покачнулся и начал скользить по настилу, смазанному салом.
Когда первый фрегат врезался в воду, Петр выбил клинья из-под второго. Еще громче взвыли трубы и загремели литавры. От быстрого движения на фрегатах развернулись флаги. Люди восторженно кричали, подбрасывая шляпы.
Петр кинулся к воде, все остальные последовали за Петром.
Подле Василия Босого остался только Семен. Умиравший узнал того, кто в него выстрелил. «И ты с ним, Семен...» — едва шевеля губами, прошептал он.
Петр плыл в карбасе к фрегатам. Придворные столпились на берегу. Василий Босый хотел еще что-то сказать, но не смог. Тяжело вздохнув, он вытянулся на песке.
С фрегатов ударили пушки: приветствовали Петра, взобравшегося на палубу. Семен снял с себя плащ и бережно прикрыл мертвое тело. Это было последним, что он мог еще сделать для Василия Босого.
Семен смотрел на фрегаты. Дым от выстрелов рассеялся, и он увидел на палубе высокую фигуру Петра. Царь держал в поднятой руке шляпу. Петр махнул рукой, и снова раздался залп; фигуру Петра заволокло дымом.
Молодой помор побежал прочь от берега. Залп раздавался за залпом, и с каждым разом Семен бежал быстрее. Он бежал до тех пор, пока не оказался далеко в сузёмке, где его никто уже не мог найти.
Господин Патвард, сопровождаемый Коротконогим, шел всю ночь, но поспеть раньше молодого помора не сумел. К фрегатам он вышел в то мгновение, когда Семен выстрелил в Василия Босого. Увидев это, господин Патвард понял, что его пребывание при русском царе Петре закончилось, и вслед за Коротконогим поспешил вернуться к зимушке, на безымянную речку.
9Кончилась пальба, и царь потребовал письменные принадлежности; он начал диктовать Корчмину очередное письмо польскому королю. Заканчивалось письмо так: «Мы нынче в походе обретаемся и не чаем праздны быть...»
Затем Петр приказал привести молодого помора. Все поняли, что Семена ждет большая награда. Считали, что если он сумеет, то станет теперь любимцем царя, таким, как Меньшиков, которому в свое время тоже удалось спасти жизнь Петра. Все были удивлены, когда царю доложили, что молодого помора нигде не могут найти.
Возвратившись на берег, Петр подошел к тому, кто хотел его убить. Смерть исказила лицо Василия Босого, и Петр не узнал того, кого обрек на вечное заточение в подземелье Соловецкого монастыря. Вокруг толпились придворные. Петр пытливо на каждого посмотрел, словно спрашивая, кто же из них во всем этом деле повинен.
Следующим утром оба фрегата, в сопровождении карбасов и других малых судов, отплыли от берега. Поднялась буря, заставившая от острова Поворотного вернуться назад. Петр еще раз приказал разыскать Семена, но результат оказался таким же. Вторично отправились в путь, когда буря несколько утихла.
Петр отплыл в южную часть Онежского озера, к реке Свири. Река эта соединяет Онежское озеро с Ладожским. Там, где из Ладожского озера вытекала река Нева, стояла неприятельская крепость Нотебург, выстроенная еще новгородцами. Освобождение этой крепости было целью похода Петра. Цель эта осталась для неприятеля неведомой: молодой помор из Нюхотской Волостки сумел сберечь тайну.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СМЕРТЬ ТЕРЕНТИЯ ПОТАШОВА
Больше недели дула морянка. Тучи проносились над строениями Волостки, которые от дождя стали совершенно черными. Суда не могли выходить в море, даже по реке перестали плавать в карбасах.
К тому времени войско Петра находилось уже далеко. Жители Волостки начали возвращаться из сузёмка, гоня перед собой убереженный скот. По новой дороге изредка проходили отряды солдат, скакали гонцы. Ни те, ни другие ничего не отбирали, довольствуясь только ночлегом.
Люди вытаскивали спрятанное имущество, раскапывали ямы, где хранились овощи, ловили рыбу, собирали ягоды, надеясь кое-как перебиться зиму. И вдруг появились монахи.
Приплыли они на двух судах в самую непогоду. Жителям Волостки показалось, что монахи эти, словно черные птицы, выпали из низко проносившихся туч.
Жители Волостки были крестьянами Соловецкого монастыря. Соляные варницы, морские промыслы и рыболовные тони, сенокосные угодья, лес и, наконец, земля принадлежали монастырю. За пользование всем этим люди должны были или отрабатывать монастырю или отдавать часть добытого монахам.
На всех людей велись долговые записи, и от этого никто не мог освободиться: за умершего расплачивался не только сын, но и внуки. Монастырь посылал государю за своих крестьян подати и крепко держал их в своей кабале.
Терентий Поташов не только откупался от монастырских приказчиков подарками, но и вел с ними торговлю. Думая облегчить свою участь, люди Волостки обращались за помощью к «лучшему промышленнику» и попадали в двойную зависимость. И сейчас они стали просить денег, чтобы откупиться от монахов. Но Терентий Поташов деньги давал только под хороший залог. Люди не знали, что им делать: закладывать было нечего. И тогда монахи кинулись шарить по избам. Они забирали все, имевшее хоть какую-нибудь ценность. Уходя, они говорили, что за людьми осталось еще столько-то и столько-то долга, — монастырская кабала была безысходной.
