Коллектив авторов - Приключения 1972-1973
Майк смутно представлял, что должно было случиться потом. Конечно, новое правительство отменило бы все реформы Мануэля Гвено. Отец и те плантаторы, кто вынужден был оставить в Богане свою собственность, вернулись бы. А сам Майк? Отец скорее всего отправил бы его учиться куда‑нибудь в Англию, и все пошло бы по‑старому. Разве что на всю жизнь осталась бы память о необычном и остром приключении, пережитом однажды ночью на африканском берегу. И все. В конце концов, пусть делами Боганы занимаются те, кому это интересно.
Как и другим белым офицерам, Майку уже заплатили за участие в операции. На его имя в одном из лондонских банков уже переведено авансом две тысячи фунтов. Столько же должны были по контракту заплатить ему по окончании операции. Четыре тысячи фунтов – для начала это уже неплохо. Так сказал и отец. «Но не в деньгах дело, – добавил он. – Важны принципы».
– Связь с группой «Би»!
Радист вновь передал наушники Майку.
Группа «Би» соединилась с группой «Зэт». У них был большой полицейский грузовик. В группе «Зэт» двадцать четыре человека (итого тридцать четыре в обеих группах, подсчитал Майк). Через минуту они двинутся к казарме. К ее захвату все подготовлено. Дежурный офицер – член «пятой колонны».
Майк удовлетворенно кивнул. Это походило на игру – опасную, но интересную. Думал ли Майк, еще совсем недавно с увлечением смотревший приключенческие кинофильмы, что ему самому когда‑нибудь удастся стать участником такого захватывающего дух приключения? Он вызвал по своей связи Сарыча, доложил обстановку и узнал, что десантные катера уже вышли. Было необходимо срочно обеспечить обозначение фарватера.
– Слушаю, сэр! – ворвался вдруг в наушник голос Хора, и Майкл понял, что майор контролирует его связь с Сарычем.
Сарыч приказал усилить группу «Эй» еще пятью солдатами. Каноэ с захваченными рыбаками ждать подхода катеров.
Майк передал приказ Аде, и через минуту пятерка наемников зашагала цепочкой вдоль берега.
Когда Майк вернулся в дом, он застал майора в кресле у камина. Положив автомат на пол, майор тянул из высокого стакана виски. Пустая тарелка, стоявшая на полу, свидетельствовала, что Хор не потерял аппетита.
Корнев‑старший сидел за столом и чертил вилкой узоры по скатерти. Елена уже окончательно оправилась от испуга и даже улыбнулась Майку как ни в чем не бывало. Джин приветствовал его угрюмой улыбкой и отвернулся. Лучше всех, казалось, чувствовал себя хозяин дома.
Он небрежно откинулся на спинку стула, в руках его был бокал вина. Он мирно беседовал с Хором.
– ….такая же профессия, как прочие? – услышал Майк обрывок сказанной им фразы.
– Да, такая же!
Хор был, как обычно, уверен в себе. Фразы его были резкими и четкими.
– Да, мы наемники. И вы, и я. И мистер Корнев. («Он уже знает всех», – почему‑то удивился Майк.) Мы все продаемся. Вы втолковываете африканцам простейшие экономические истины. Я приучаю их к ответственности.
Хор отпил виски.
– Нам платят, потому что мы профессионалы. А белые солдаты африканцам нужны позарез. Без нас на континенте грызня никогда не прекратится.
– Вы имеете в виду военные перевороты? – поднял голову Корнев.
Он поморщился, стиснул пальцами переносицу.
– У вас давление, – заметил Хор. – Вам нельзя жить в тропиках.
– В конце концов, – продолжал Корнев, не обращая внимания на последние слова Хора, – африканское общество само найдет политическое решение своих проблем.
Хор посмотрел на тяжелые черные часы, широкий матерчатый ремень которых плотно обтягивал его левое запястье.
– Политическое решение – это когда политический противник уничтожен, – усмехнулся он.
На лице Корнева промелькнуло любопытство:
– Впервые вижу человека, у которого на все есть лишь один ответ – пуля. Это граничит с патологией.
Хор побледнел. Он окинул презрительным взглядом полнеющую фигуру Корнева и фыркнул:
– Сейчас вы начнете читать лекцию о гуманизме. Не трудитесь, я знаю все, что вы мне скажете. Но вам никогда не понять нас, санитаров человечества, делающих грязную работу, называемую войной. Слышите? Моя жизнь – это война. „Благодаря ей у меня есть боевые товарищи. Потому что только война дает настоящих товарищей. Она не позволяет лицемерить, лгать, притворяться. Война – жестокое, но самое честное испытание для настоящего мужчины. Да, я служу войне, я живу войной, и я верю, что на мой век войн хватит.
Корнев насмешливо вздохнул:
– Насколько я знаю, в Конго вы не придерживались законов рыцарства. Вы сжигали беззащитные деревни и отрубали головы старикам и детям. И получали за это такие деньги, каких вам никогда бы не заработать в Европе. Кое‑кто из тех, кого вы так сентиментально именуете боевыми товарищами, продолжает наживаться на своих прежних преступлениях, даже, как говорится, отойдя от дел. Они пишут книги, снимаются в фильмах, изображая собственные подвиги. Не так ли, мистер Хор?
– Что ж, если люди читают наши книги и видят в нас, которых вы называете преступниками, героев, тем хуже для них. Каждый получает то, что он заслуживает.
– Это было написано на воротах фашистских концлагерей, – вмешался Женя.
Хор посмотрел на него с интересом.
– А ведь из тебя, попади ты в хорошие руки, вышел бы неплохой солдат, парень. Как из твоего друга…
Он кивнул на стоящего в дверях Майка и опять обернулся к Корневу:
– Кстати, мистер Корнев…
Он уселся в кресло и демонстративно зевнул.
– Вам везет! Я знаком со многими журналистами. Обычно они гонялись за мной – интервью, контракты на книги и все такое. А вы первый, кто видит меня в действии. И если вы будете вести себя паинькой, как до сих пор, новое правительство вышлет вас из страны в целости и сохранности. Тогда вы заработаете на сегодняшней истории кучу денег. Не правда ли, мистер Мангакис?
Мангакис пожал плечами.
– Мой друг никогда не гонялся за сенсацией. Он ученый, он анализирует проблемы…
– Тем лучше!
Голос Хора обрел доверительные нотки.
– Я не сенсация. Я проблема.
– Сэр!
В дверях вырос Аде.
– Подъехала машина. Черный «фольксваген». Хор вскочил:
– Гвено? Дать ему спокойно войти!
ГЛАВА 5
Аде поспешно выбежал. Хор, схватив автомат, встал за дверью, прижавшись к стене.
– Капитан Браун! На веранду! – негромко приказал он и обернулся к сидевшим за столом. – А вы, господа, не двигайтесь. В интересах вашей же личной безопасности. Ну!
Корнев сглотнул комок, внезапно подступивший к горлу. Евгений взглянул на отца и опустил голову. Впервые в жизни он вдруг ощутил свое бессилие. До сих пор он не знал, что такое неудача. В школе он учился хорошо, шел в первых учениках, хотя и не слишком утруждал себя сидением над учебниками. Знания давались ему легко, зато дисциплина хромала. Его энергичная, деятельная натура требовала чего‑то большего, чем подчиненная режиму школьная жизнь. Он быстро увлекался и так же быстро остывал. Увлечение фотографией сменялось коллекционированием магнитофонных записей, из автомобильного кружка он переходил в драматический. Он оставался верен лишь одному увлечению – книгам. Отец собрал большую и интересную библиотеку, и с каждым годом юноша открывал в ней для себя все новые, неизвестные ему дотоле сокровища. Книги о подвигах, которыми он раньше зачитывался, теперь вызывали лишь глухое раздражение. Ну и что? Тогда характеры действительно выковывались в трудностях, в борьбе. Гайдар командовал полком в четырнадцать лет – таково было время. А сколько было Олегу Кошевому?
