Виталий Мелентьев - Искатель. 1972. Выпуск №5
Древний плот был теперь усовершенствован. На нем подняли изобретенный Гиго Гантом парус, и гребцы орудовали длинными веслами.
У мачты стоял Хигучак. Бывший рыбак кричал нам.
Я подумал, что наш друг решил выйти с нами вместе в море, но не угадал его намерений.
— Пусть сыны Солнца возьмут на корабль этот плот, — услышали мы его голос. — Если океанские бури разобьют и потопят корабль, то бревна плота никогда не утонут. На них сыны Солнца могут плыть до самого неба.
Мы переглянулись с Нотом Кри.
— Надобно отказаться от бесполезного балласта, — сказал Нот Кри. — Какое варварство! Безнадежны попытки развивать столь примитивные мозги!
Снова разошлись мы во мнениях с Нотом Кри. Но я не мог отвергнуть дар друзей, выражавших по-своему заботу о нас. Плот был погружен на корабль. Огромный Гиго Гант стоял на скале, рыжебородый, «четырехглазый», и трогательно обнимал свою маленькую жену.
— Инки прощаются с Кон-Тики, — торжественно сказал Хигучак. — Пусть сыны Солнца знают: вместе с ними заходит солнце. — Это было верно, потому что мы уплывали в сторону захода Солнца. Но Хигучак имел в виду иное. — Заходит Солнце для инков. Солнце-Тики покидает их. Но его ученик Тиу Хаунак, оставшийся в Каласасаве, поднимет город из руин, и двое сынов Солнца будут счастливо жить и править инками. Однако пусть Солнце-Тики пообещает инкам, что вернется.
Простодушный старик не мыслил, что мы можем уплыть совсем.
— Пьяная Блоха знает! — крикнул с борта корабля Чичкалан. — Сыны Солнца умеют возвращаться на Землю даже после своей смерти. Пьяная Блоха сам это видел!..
— Пусть Кон-Тики скажет, что вернется, — настаивал Хигучак.
В его словах было столько искреннего чувства, что я не мог не крикнуть:
— Мы вернемся!
Лицо Нота Кри перекосилось:
— Достойно ли так лгать этим полуразумным существам? Совет Матерей не оправдает подобной лжи.
— Мы вернемся! — снова крикнул я.
Эра звонко поддержала меня:
— Мы вернемся!
Нот Кри пожал плечами и отвернулся.
Матросы перерубили удерживающие корабль канаты, и он тронулся, увлекаемый отливом, который означал, что Луна зашла за горизонт и притяжение ее не сказывается на море.
Скала начала отодвигаться.
Толпа инков кричала. Многие из них рыдали как дети.
Комок подкатился и у меня к горлу. Я сам готов был рыдать и не мог произнести ни слова. Только Эра снова крикнула, что мы вернемся.
Я верил в это. Мы прилетим, конечно же, снова прилетим сюда с Мара на новом космическом корабле. Народы-братья будут теперь связаны во Вселенной.
Но сначала нам предстояло пересечь океан на легкой посудинке, еще никогда не плававшей так далеко.
6. ОКЕАН
Лиана, жена Чичкалана, гибкая, как растенье, имя которого носила, исполнила на палубе выразительный «танец прощания».
А потом ветер надул паруса, и корабль стал быстро уходить от берегов.
Давно исчезла из виду скала с толпой провожающих нас инков. Отодвинулась в дымку горная гряда, за которой где-то там, к Восходу Солнца, находился возрождающийся из пепла город с Воротами Солнца около него.
На миг мне показалось, что сквозь свист ветра я слышу знакомый голос Имы, словно сверкающий в переливах Солнца. Но я знал, что среди инков-носильщиков женщин не было. Должно быть, во мне звучала память о тех, кто стал мне особенно дорог. Все они остались далеко позади, а впереди был безграничный океан.
Нот Кри сумел распознать новое океанское течение, которого не могло, как он утверждал, быть прежде. Он доказывал, что лишь исчезновение материковой преграды позволило течению повернуть от покинутого нами берега в открытый океан.
Аппаратура электромагнитной связи, помещавшаяся в красивом диске, который я всегда носил на груди, доносила до нас голос Моны Тихой. Чичкалан, даже издали слыша этот незнакомый голос, падал ниц, считая, что Кетсалькоатль разговаривает с другими богами. Мать и ее единственный спутник, знаток вещества Линс Гордый, вступили в общение с людьми. Они не рискнули менять их общественный уклад, как попытались сделать мы в Толле, но обучали их владеть своим телом так, как это умеют на Маре. Они начали с системы дыхания с задержкой, а потом рассказали о страшной войне распада, случившейся на Фаэне, предостерегая людей от того же пагубного пути.
Возможно, что это было еще преждевременно, но Мона Тихая сообщала, что жрецы храмов записали ее сказания, называя ее богиней Шивой, а корабль, на котором она прибыла, — «Летающей колесницей». (Очевидно, в той стране знали колесо!) В свою очередь, мы сообщили по электромагнитной связи Моне Тихой, что плывем к ним на большой парусной лодке, поскольку наш космический корабль «Поиск» погиб в жерле вулкана.
Самым тяжелым было сказать матери, что Ива навсегда осталась с инками на Земле.
Ответ Моны Тихой был неожиданным:
— Таков Закон Природы. Дочери уходят от матерей, создавая новые семьи, — и я даже услышал ее вздох с другого полушария Земли.
Вскоре после разговора с Моной Тихой положение нашего корабля в море резко изменилось.
Сначала подул резкий ветер. Мы обрадовались, кораблик наш перелетал с гребня на гребень, и мы приближались к цели со все возрастающей скоростью.
Но так продолжалось недолго, ветер усиливался.
Теперь наш корабль уже не качало, а почти подбрасывало в воздух. Удержаться на ложе было невозможно. Я вспомнил напутствия Гиго Ганта, что в бурю следует лежать только на животе, расставив ноги и локти. Я попробовал и убедился, что он был прав.
Я научил так же приспосабливаться Эру и Нота Кри. Чичкалан в этом не нуждался, неся основную тяжесть управления кораблем. Так же, как и его учитель Гиго Гант, он не покидал кабины управления, привязав себя там веревками.
Я сменял его, всякий раз вспоминая о нашем могучем Гиго Ганте, который во время «потопа» позволял только мне заменять его у руля.
Шторм крепчал.
Море походило уже на горную страну с хребтами и долинами между ними. Мы то взлетали на вершины, то скользили вниз, проваливаясь в расщелины, чтобы потом снова взлететь.
Паруса грозило сорвать. Мы вынуждены были убрать их.
Но худшее было впереди.
Пока валы были огромными и расстояние между ними все увеличивалось, мы еще могли лавировать, спасаясь между хребтами или балансируя на их гребнях, но скоро с океаном стало твориться нечто невообразимое. Вместо длинных водяных хребтов вокруг нас теперь метались конические вершины, бурля и вращаясь, как песчаные смерчи.
