Виктор Бурцев - Зеркало Иблиса
– И чтобы сказать это, вы явились ночью?
– Верно, хотя и не совсем. Нам стало известно, что в игру включилась еще одна сторона. Поэтому будьте осмотрительны.
– Кто?
– Пока сказать я вам не могу. Как уже говорилось, достоверно не известно ничего. И еще…
– Что?
– Еще, я надеюсь, вы понимаете, в Берлин вы должны вернуться один…
– Понимаю.
– И это правильно… – Огонек сигареты погас. Неслышно отворилась дверь.
На фоне слабого коридорного света Ягер увидел фигуру в белом пиджаке.
Дверь закрылась, и в комнате стало темно.
Спать не хотелось.
25
Вот муж достойный!
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 31 (32)Он возжелал родиться в тот час, когда муэдзины только-только просыпаются, чтобы начать свой ежеутренний ритуал. За час до рассвета, когда ночные демоны еще кружатся над городскими башнями, когда лик Аллаха скрыт за темнотой, когда человек, встреченный на улице, может оказаться и не человеком вовсе, ребенок зашевелился в утробе матери, впервые требуя свободы…
Первые схватки разбудили женщину под утро. Это было не похоже ни на что дотоле испытанное, спутать было невозможно. Роды начались на несколько дней раньше того срока, который положила опытная бабка-повитуха.
Как и следовало ожидать, кроме встревоженного и не до конца проснувшегося супруга, рядом не оказалось никого, кто мог бы помочь женщине в ее тяжелом положении.
Ребенок стремился на свободу, женщина кричала, ее муж носился по дому, как полоумный, пытаясь сообразить, что ему делать. И не мудрено. В этом городе они поселились недавно. Знакомые наперечет, и все спят, стучи не стучи – не откроют… А единственная жена, которую он любит больше всех на свете, кричит и страдает.
Вырванная с корнем из своей постели старушка, принимавшая роды чуть ли не у всего Эш-Шувейрефа, только цокала в расстройстве языком, разводила руками и качала головой.
В семействе Каддафи назревала катастрофа.
В это время по притихшим и безразличным улицам города Эш-Шувейреф шел человек в темной одежде. Человека звали Муамар, он поднялся раньше всех и неслышно покинул постоялый двор, в котором наспех разместила экспедицию местная комендатура. Муамар прошел мимо дверей Богера и Каунитца, из-за которых несся могучий храп двух глоток, мимо дверей Фрисснера, за которыми было тихо, и мимо дверей Ягера, из-за которых выплывал в коридор горьковатый дым анаши. Немцы спали. Ловили крохи относительного уюта и комфорта перед трудным переходом.
Муамар не имел намерения бросить экспедицию, у него была другая цель.
Когда он свернул в боковую улочку, выложенную булыжником, из-под ног взвились облачка пыли, которая поднималась и висела в безветренном воздухе, отмечая пройденный путь. Эш-Шувейреф переживал не самое легкое время, улицы покрывала грязь, люди грубели, забывали заветы Истинной Веры, и слова пророков не трогали их сердца.
«И хитрили они, и хитрил Аллах, а Аллах – лучший из хитрецов»… Слышите, люди?
Нет. Только пыль поднимается вслед идущему по темным улицам человеку.
Муамар свернул еще раз и остановился. Впереди, там, где кончался переулок, в землю был воткнут факел. Его неверный свет озарял облако пыли, создавая своеобразный мерцающий ореол, в котором медленно кружился оборванец с непокрытой головой.
Факел чадил и отбрасывал искры, оборванец кружил, поднимая пыль босыми ногами и повинуясь только ему одному слышному ритму.
Подойдя ближе, Муамар более внимательно разглядел танцующего. Коричневые, все в земле, лохмотья покрывали такое же грязное тело. Казалось, что дотронься до нищего – и с него начнут осыпаться пласты грязи, земли и песка. Голова была покрыта лишь спекшейся коркой из глины и волос.
«Глиняный дервиш», – подумал Муамар.
Оборванец, не переставая кружиться, тихонько завыл по-собачьи. И откуда-то издалека ему откликнулась одна, вторая, третья собака. По всему городу сторожевые псы вдруг поднимали головы и выли на ночное небо, распугивая ночных демонов, льнущих к крышам.
Дервиш остановился. Устало упал на землю возле факела. Его худые колени издали при падении отчетливый щелчок, словно лопнул глиняный кувшин.,
Муамару припомнилась легенда, связанная с дервишем, который так долго пребывал в размышлениях, что оброс глиной и затвердел. Попытавшись пошевелиться, дервиш раскололся на несколько частей и не умер только потому, что в процессе своих размышлений открыл тайну бессмертия. Снова восстановив свое тело, дервиш не смог окончательно избавиться от глины и стал называться с тех пор «глиняный дервиш». К сожалению, восстановление тела произошло не полностью и мудрец утратил дар речи, поэтому тайна бессмертия так и осталась с ним навеки. Встреча с ним у всех народов означала приход больших перемен, влияющих на ход всей дальнейшей жизни, Если, конечно, этой жизни суждено было продолжаться…
Осталось неясным, то ли сам дервиш так влиял на грядущие события, то ли он являлся просто предвестником оных… Во многих домах можно было встретить танцующую фигурку человека из глины. Считалось, что она приносит удачу.
Муамар осторожно обошел сидящего у стены человека и углубился в лабиринт пыльных улочек. Он шагал бесшумно, как привык ходить по пескам все эти годы, внимательно вслушиваясь в происходящее вокруг. И все же Муамар не заметил две темные фигуры, прячущиеся в тени высокой арки.
Они прыгнули почти одновременно. И Муамар, мгновенно отреагировав на кинувшиеся на него тени, покатился по уличной пыли.
Двое, утратив преимущество внезапности, остановились и, перегородив дорогу, начали медленно приближаться к Муамару. В неверном предутреннем свете тускло блеснули ножи. Муамар спокойно ждал их с уверенностью человека, привыкшего к опасностям. Он немного вздрогнул, лишь когда один из нападавших вышел из тени. Муамар увидел уродливую маску вместо лица. Тяжелый нос с вывернутыми ноздрями, круто изогнутый рот и налитые кровью глаза, очень маленькие, словно поросячьи. Может быть, полумрак сыграл с Муамаром злую шутку, но ему еще показалось… На малое мгновение показалось, что из грубых губ высовывались два острых зуба, загнутые кверху.
Кто-то там говорил, что ночью из пустыни приходят не то одичавшие люди, не то демоны, которым не нашлось места ни среди небесного воинства, ни среди армии Иблиса. Отовсюду изгнанные, неприкаянные, бродят они по улицам города, убивают случайных прохожих, стучат в двери и обманывают честных жителей жалобными голосами, пытаясь проникнуть в дом.
Вероятно, эта ночь была особенной. Не каждый раз можно повстречать и «глиняного дервиша», и двух демонов. Эта ночь много значила для будущего этой страны…
