Яков Рыкачев - Коллекция геолога Картье
И вот он сидит в мягком, приятно пружинящем кресле в небольшой, уютно обставленной комнате без окон, ярко освещенной скрытыми лампами дневного света. Перед ним человек лет тридцати, с умным холеным лицом, изысканно одетый. Он глядит на Брокара с милой, благожелательной улыбкой.
— Потрудитесь назвать ваше имя, — говорит он любезно, как если бы его свела с Брокаром случайная встреча в вагонном купе или пароходной каюте.
— Почему я должен отвечать на ваши вопросы? — Брокар решил держаться твердо и независимо. — Кто вы такой?
— Называйте меня мистер Хеллс. А задавать вопросы и любым способом получать на них ответы — это, простите, специальность нашего учреждения.
— Вам мое имя известно.
— Я имею в виду ваше н а с т о я щ е е имя.
— У меня есть только одно имя, доставшееся мне от моих предков, — с достоинством сказал Брокар, — и оно не составляет для вас секрета. Если же этого требует форма, извольте: Эмиль Проспер Брокар, уроженец города Руана.
— Понимаю. Значит, это и есть ваша н а с т о я щ а я фамилия. Ну, а другие ваши фамилии? Ведь люди из преступного мира имеют обычно две-три фамилии, а то и больше. Разве не так?..
— Должен признаться, — сказал Брокар, чувствуя себя под защитой ораторского дара депутата оппозиции Кулона, — должен признаться, мистер Хеллс, что ваша благоприличная внешность ввела меня в заблуждение. Вы, оказывается, наглый клеветник!
— Ну, зачем же так резко? — невозмутимо улыбнулся мистер Хеллс. — Разве я не прав? Не станете же вы отрицать, что принадлежите к подонкам Парижа и всю жизнь занимались темными делами? Мы имеем о вас сведения от французской полиции…
Мистер Хеллс извлек из кармана вчетверо сложенный документ и развернул его.
— Вот послушайте: «Эмиль Проспер Брокар, рождения 1915 года, прослушал в Сорбонне четыре семестра по геологии, окончил с отличием фармацевтический факультет Парижского университета…» Как прекрасно начинали вы вашу жизнь, Брокар! Говорят, вы были очень способным молодым ученым!.. Но пойдем дальше: «Некогда совладелец фармацевтической фирмы; ныне промышляет изготовлением сомнительных косметических средств и лекарственных снадобий, в том числе небезвредных для здоровья; сбывает их у себя на дому, налогов не платит, за что неоднократно привлекался к суду. Берется и за всякие иные подозрительные дела, неразборчив в средствах. Доходы его невелики и непостоянны. Склонен к распутству. Характер замкнутый, мрачно-мечтательный, азартный. Неглуп, образован, свободно владеет английским языком, но человек во всех отношениях запущенный. Являет собой странный контраст между личными возможностями и жизненной судьбой…» Все, Брокар! Метко сказано, а?
— Если вы считаете, что живого человека можно уложить в слова́, то верно — не без меткости. Но я подозреваю, что последние несколько фраз принадлежат не французской полиции.
— А кому же?
— Некоему сомнительному джентльмену, по фамилии Стамп.
— Как вы сказали?..
— Возможно, у него несколько фамилий, — хладнокровно заметил Брокар, — и вам он известен под другой.
— Очко в вашу пользу! — рассмеялся мистер Хеллс. — Что же, если вам это неприятно, Брокар, не будем больше возвращаться к вашему безотрадному прошлому. Начнем теперь с того счастливого дня, когда вам неведомым образом удалось выкрасть драгоценную для нас рукопись, написанную неведомым геологом.
— Я не выкрал эту рукопись, — просто сказал Брокар, — я ее р а з д о б ы л. Во всяком случае, ее автор мертв, и на земле нет человека, который мог бы предъявить на нее права. Это моя собственность.
— А чем вы докажете, что автора рукописи действительно нет в живых?
— Я не стану доказывать. Достаточно того, что мне это твердо известно. Но будь он даже жив, вам все равно удобнее иметь дело со мной.
— Мы тоже так полагаем, Брокар, — с явным расположением сказал мистер Хеллс. — Судя по предисловию, которое мы изъяли из рукописи, он не то коммунист, не то крайне левый…
— Вы хотите сказать, он б ы л левым?
— Я не видел его трупа, Брокар… А теперь назовите его фамилию.
— Что такое?
— Я говорю: назовите фамилию подлинного автора рукописи!
Мистера Хеллса стало не узнать: округлые черты его холеного лица вдруг обострились, мягко очерченный рот как-то злобно поджался, глаза потемнели, он склонился к самому лицу Брокара и угрожающе протянул:
— Ну же, вы!..
— Подлинная фамилия автора рукописи, — спокойно сказал Брокар, — Эмиль Проспер Брокар.
Мистер Хеллс без малейшего перехода вернул своим чертам прежнее, благодушное выражение и восхищенно сказал:
— Честное слово, Брокар, с вами приятно вести дело, вы по характеру настоящий американец!.. Кстати, говорят, вы неплохо разбираетесь в геологии?
Брокар утвердительно кивнул головой.
— В таком случае — за работу! — перешел мистер Хеллс на деловой тон. — Завтра утром вам доставят в гостиницу в а ш у рукопись. Надеюсь, вы знаете ее наизусть, со всеми схемами, диаграммами и таблицами и способны ответить на любой, связанный с ней вопрос. Имейте в виду: в понедельник вам предстоит выступить перед очень авторитетной комиссией, в ее состав входят крупные бизнесмены и ученые.
— Что ж, — бесстрашно сказал Брокар, — я готов.
— Вот и отлично! А теперь расскажите мне все о Крайтонах, не упускайте ни малейшей подробности…
Когда Брокар закончил свой рассказ, мистер Хеллс спросил:
— Значит, вы твердо убеждены, что размер суммы не имеет для Крайтона никакого значения?
— Совершенно убежден.
— А что, если предложить ему обеспечить все черное население в его владениях жилищами, земельными наделами, деньгами на обзаведение?
— Попробуйте, — отозвался Брокар, тотчас же узнавший в словах Хеллса свою собственную мысль, высказанную им Стампу. — Мне кажется, это единственный способ уломать его. Но предложите и ему лично какую-то сумму. В конце концов, — добавил он, обнажив этим самую суть своей души, — Крайтон всего лишь человек…
— Вот именно, — холодно усмехнулся Хеллс, — всего лишь человек!
Он встал и протянул Брокару руку.
— До свидания, желаю вам успеха. И помните, — прибавил он многозначительно, — отныне вы н а ш человек! Это весит много, очень много, Брокар. Больше, чем весь депутатский состав французского Национального собрания…
Вернувшись к себе в отель, Брокар тотчас же позвонил Стампу.
— Хелло? — послышался в трубке его нагловато-холодный голос.
— Стамп? Это я, Брокар!
— Чего тебе?
