Виктор Вучетич - Следователь особого отдела
— За нашу встречу, Анна! — он поднес бокал к губам и тут же отстранил его. — Прошу прощения, я забыл представиться. Карл Бергер к вашим услугам. Просто Карл, Анна, — он привстал, сделал небольшой глоток и опустился в кресло.
Анна учтиво кивнула и тоже немного отпила чуть терпкого сладковатого вина. Потом оглядела стены, глаза ее снова остановились на жестоком, да, именно жестоком взгляде мраморной головы
— Простите, Карл, мое любопытство, — она привстала. — Мне хочется прочитать, что там написано, — и показала пальцем на скульптуру.
— Ну, Анна, знаете ли?.. — Бергер откинулся в кресле и весело расхохотался. — Чем больше вас вижу, тем больше восхищаюсь, честное слово! Вы, оказывается, понимаете толк в искусстве. Из всей экспозиции сразу отметили самое главное. Самое прекрасное и ценное! А ведь тут, — он взял в руку трость и показал ею, как указкой, — тут есть очень неплохие художники. У них громкие имена, их работы высоко ценятся в цивилизованном обществе. А кстати, автор той головы, на которую вы обратили внимание, — совершенно неизвестный художник. Но… впрочем, подойдите и взгляните сами.
Анна, ничуть не стесняясь своего замусоленного платья, подошла к скульптуре На темно-красном мраморном кубе было выбито золотыми латинскими буквами: “Римлянин. Одна тысяча до Христа”. Значит, этой голове почти три тысячи лет? Вот это возраст!
Она склонила голову набок, рассматривая римлянина, и чувствовала, что Бергер, точно так же, как она — мрамор, разглядывает ее стройные ноги.
Ощущение жестокости, которое поразило ее раньше, теперь, при ближайшем рассмотрении, усилилось. Слегка намеченные резцом скульптора или, возможно, наоборот, стертые временем волосы римлянина плотно облегали его массивный череп. Глаза были не мертвые, нет, они были пустыми, ледяными, они, казалось, пронизывали насквозь, но ничего не выражали, никакого чувства. Страшная, бездушная целеустремленность… Брезгливо поджатые губы, сухие, впалые щеки, крутая линия подбородка… Чем-то отдаленно и в то же время очень близко этот римлянин напоминал… Бергера. Анна даже поежилась от своего открытия.
— Карл, а ведь он похож на вас, замечали?
— Да-а? — после паузы протянул он. Достал из коробки новую папиросу, постучал мундштуком по столу, неторопливо зажег спичку, прикурил и выдохнул дым, откинув голову. — Вы так считаете, Анна?
— Может быть, не столько внешне… Но что-то в нем — ваше.
— Идеал всех величайших художников, Анна, — титан, равный мощью богам. Мне, конечно, льстит такое сравнение, не скрою, но сейчас речь не обо мне, а о скульптуре. В ней — дух гения, и вы сразу почувствовали его, а ведь проникнуться им дано не каждому. Представьте себе, Анна, сколько народов и эпох прошло перед его глазами за три тысячелетия! Он мог быть разбит, уничтожен, превращен в щебень для мостовой или просто навечно забыт, похороненный в земле. Ему повезло, и вот он здесь со мной. Вы заметили, Анна, что у моего римлянина нордический тип лица? И он, или подобный ему, вполне мог быть моим предком. Не удивительно ли это?
— Вероятно, Карл. Мне нелегко сразу во всем разобраться. Ведь когда вы изучали историю искусств, применительно к расовой теории, я жила здесь, в этой стране, и занималась совершенно другими делами. Поэтому мне трудно судить. Но почему вы говорите “мой” римлянин?
— Я знаю, о чем он думает. Да вы и сами, Анна, сумели разглядеть, что у нас с ним есть нечто общее… во взглядах на этот мир, на людей, вернее, толпу, населяющую этот мир…
Она изобразила на лице выражение глубокого понимания.
— Но ведь если все время об этом думать?..
— Ах, Анна! Война, наверное, зло, но зло необходимое. Это абсолютный закон, давно открытый величайшими умами человечества. Выживают сильные, наиболее приспособленные, я имею в виду — интеллектуально приспособленные, те, кому дано управлять. Вот мы и есть те работники, паши руки по локоть в крови, мы месим грязь, песок, глину, известь, это изнурительно тяжелая работа. Мы готовим строительный материал для будущего величественного собора тысячелетнего Рейха. И когда-нибудь мой римлянин займет достойное его место в общемировом храме искусств. Но сейчас он со мной и движет моими делами и желаниями…
— А как вы нашли его? Где он был раньше?
— Какое это теперь имеет значение? Важно, что мы наконец встретились с ним, что он спасен от толпы, от варваров. А где он был — в Минске, Витебске или Смоленске — какая, в сущности, разница…
— А эти картины… Они тоже? — наивным голосом спросила Анна.
— Ну, что вы, здесь проще… — словно остыл Бергер. — С римлянином я знаком по старым каталогам. Я твердо знал, где он находится. Был, честно скажу вам, Анна, очень расстроен, когда не застал скульптуры на своем месте. Однако встреча, как видите, все равно состоялась. Как ни странно, римлянин оказался в этом городе, в одном из вагонов, которые подлежали отправке в глубокий тыл Советов. Как, впрочем, и эти картины, и многое другое. Мы высоко ценим искусство и не позволим бесследно исчезнуть мировым шедеврам где-то в пещерах дикой Азии. Но вам, Анна, еще представится возможность познакомиться со многими весьма интересными произведениями искусства. Я покажу вам. Замечу к слову, что на мировом рынке они ценятся очень высоко. А теперь, прошу, садитесь.
Бергер подлил вина в бокалы, поднял свой и, приблизив к Анне лицо, вкрадчиво произнес:
— Скажите, давно вы не были в Москве?
Анна замерла и медленно подняла на Бергера глаза.
— Повторить вопрос, Анна?
— Поездку придется отложить, — сухо ответила она отзыв пароля. — Кто вы?
— Я? — удивился хозяин кабинета. — Я уже имел честь представиться вам. Карл Бергер.
Она продолжала молча смотреть на него. Не могла понять, к чему так долго разыгрывалась эта комедия в кабинете.
— Послушайте, Анна, — прервал наконец паузу Бергер, — никакого маскарада тут нет. Я действительно искал вас и нашел. Когда я увидел вас впервые и услышал вашу фамилию, имя и отчество, я не мог поверить в свою удачу, в то, что все получилось так легко и просто.
— Но если я нужна была вам и вы меня искали, надеюсь, не по собственному капризу, то отчего же вы не назвались сразу или не явились позже? Я не понимаю вас, обер-лейтенант. Зачем, наконец, теперь эта никому не нужная болтовня о ваших античных предках, когда речь должна идти о деле и только о деле?
Бергера смутила напористая речь Анны.
— Вы меня не совсем верно поняли, Анна. Я действительно искал вас и нашел. Ситуация в городе, как вы поймите, была довольно сложная, а я должен был передать вам приказ, исполнение которого было бы для вас связано с весьма определенным риском. Затем мы встретились, побеседовали о всяких пустяках, и я внимательно наблюдал за вами. Помню, был совершенно очарован вашей реакцией по поводу акцента, вашей неподдельной великолепной искренностью, Анна. Да, это была превосходная работа, и нам, многим, во всяком случае, из нас, есть чему у вас поучиться. Далее. Сюда я прилетел, разумеется, не один. Мой радист постоянно находился на связи с командованием. К сожалению, вашего последнего адреса я не имел…
