Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
Бен-Омар встал, потер себе лоб, поправил очки на носу и тоном человека, покорившегося обстоятельствам, произнес:
— Простите, господин Антифер, я вижу, что вы решили не говорить мне…
— Да, решил, господин Бен-Омар, и тем более твердо, что в своем письме Камильк-паша наказывал моему отцу хранить абсолютную тайну, а мой отец, в свою очередь, то же самое завещал и мне.
— Хорошо, господин Антифер, — ответил на это Бен-Омар, — не разрешите ли тогда дать вам добрый совет?
— Интересно. Какой?
— Не пускать это дело в ход.
— Почему?..
— Потому что вы можете встретить на вашем пути одного человека, который заставит вас раскаяться…
— Кто же это?
— Саук, родной сын двоюродного брата Камильк-паши, лишенный из-за вас наследства! А он не такой человек, чтобы…
— А вы знаете этого родного сына двоюродного брата, господин Бен-Омар?
— Нет… — ответил нотариус, — но я знаю, что это очень опасный противник…
— Так вот, если вы когда-нибудь его встретите, этого Саука, передайте ему от моего имени, что я плюю на него и на всех сауков в Египте!
Назим даже не поморщился. А Пьер-Серван-Мало, выйдя на лестничную площадку, закричал:
— Нанон!
Нотариус направился к двери. Саук, идя за ним следом, по пути, как бы нечаянно, опрокинул стул — в нем клокотала злоба, он испытывал дикое желание дать Бен-Омару в спину, чтобы тот пересчитал ступеньки лестницы.
Но на пороге Бен-Омар вдруг остановился и, не глядя на дядюшку Антифера, сказал:
— А не кажется ли вам, что вы не приняли во внимание один из параграфов завещания Камильк-паши?..
— Какой?
— Тот, по которому мне вменяется в обязанность сопровождать вас вплоть до того часа, когда вы вступите во владение наследством, то есть быть с вами, пока не будут открыты три бочонка…
— Хорошо, вы будете меня сопровождать, господин Бен-Омар.
— Так нужно же мне знать, куда вы поедете!..
— Вы это узнаете, когда мы прибудем на место.
— А если это место на краю света?
— Значит, оно будет на краю света.
— Пусть так… Но знайте, что я не могу обойтись без моего главного клерка…
— Как вам будет угодно. Путешествовать в его обществе доставит мне не меньше удовольствия, чем в вашем.
Потом, перегнувшись через лестничные перила, он опять закричал:
— Нанон!..
По голосу можно было понять, что терпение дядюшки Антифера истощилось.
— Нанон!! Нанон появилась.
— Посвети этим господам! — приказал дядюшка Антифер.
— Посветить? Среди бела дня?.. — удивилась Нанон.
— А я тебе говорю — посвети!
После такого недвусмысленно выраженного требования освободить хозяина от своего присутствия, Сауку и Бен-Омару ничего больше не оставалось, как покинуть негостеприимный дом, двери которого с треском за ними захлопнулись.
Вот когда дядюшку Антифера охватила неистовая радость, такая радость, какую вряд ли ему приходилось когда-нибудь испытывать в своей жизни! И уж если бы он не порадовался в этот день, то когда же еще мог представиться подобный случай?
Наконец-то пресловутая долгота была у него в руках! Долгота, которую он ждал с таким нетерпением! Все, о чем он прежде мог только мечтать, скоро превратится в действительность. Получение несметного богатства зависит сейчас только от него самого, от той поспешности, с какой он отправится на поиски острова…
— Сто миллионов… сто миллионов! — повторял он.
— Это то же самое, что тысяча раз по сто тысяч франков, — заметил Жильдас Трегомен.
В эту минуту дядюшка Антифер, не в силах более сдерживаться, подпрыгнул сначала на одной ноге, потом на другой, затем присел на корточки, поднялся и, завертевшись волчком, стал откалывать быстрый и залихватский танец, какой трудно было бы найти в обширном репертуаре матросских танцев, отличающихся такой веселой выразительностью.
Затем, вовлекая в это кружение своего громадного друга, он заставил его двигаться с такой стремительностью, что весь дом сотрясался до самого основания.
При этом дядюшка Антифер так неистово орал, что дрожали стекла:
У меня есть дол, дол, дол!
У меня есть го, го, го!
У меня есть та, та, та!
Долгота!
Долгота!
Долгота!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой одна точка в географическом атласе дядюшки Антифера тщательно подчеркнута красным карандашом
В то время как Пьер-Серван-Мало Антифер в паре со своим другом Жильдасом Трегоменом отплясывал бешеную фарандолу[76], Эногат и Жюэль направились в мэрию и оттуда в церковь. В мэрии старый толстый чиновник из отдела регистрации гражданских актов, специалист по брачным делам, фабрикующий медовые месяцы, показал им в витрине объявлений уже составленное по всей форме оглашение помолвки. В кафедральном соборе викарий[77] обещал им мессу[78] с хорошими певчими, проповедью, органом и колокольным звоном — все великолепие, предусмотренное свадебным церемониалом.
Как счастлива была молодая чета, получив разрешение монсеньера[79] на вступление в брак двоюродных брата и сестры! С каким нетерпением — Жюэль, в отличие от Эногат, даже не старался этого скрыть — ждали они пятого апреля — даты, вырванной у дядюшки в минуту его нерешительности.
С каким упоением занимались они приготовлением к свадьбе, приданым невесты и ее нарядами, обдумывали меблировку и убранство уютной комнаты в первом этаже, куда щедрый Трегомен ежедневно приносил новые безделушки, некогда приобретенные им у прибрежных жителей Ранса!.. Среди этих вещиц была и маленькая статуэтка богоматери, украшавшая в свое время каюту «Прекрасной Амелии». Трегомен без малейших колебаний решил подарить ее новобрачным! Разве он не был их наперсником, и могли ли они найти лучшего, более верного хранителя своих надежд, своих планов на будущее? И раз двадцать на день по любому поводу этот добряк повторял:
— Дорого бы я дал, чтобы свадьба была уже позади, чтобы вы покончили со всеми формальностями и у мэра и у кюре![80]
— Но почему, мой милый Трегомен?.. — тревожно спрашивала девушка.
— Он стал таким чудаком, этот старина Антифер, — как оседлает своего конька, так и поскачет за своими миллионами!..
Жюэль был согласен с Трегоменом. Когда целиком зависишь от дядюшки, — превосходного человека, но все же… слегка тронутого, — ни за что нельзя поручиться, пока окончательное «да» не будет произнесено в присутствии мэра.
