Поль д'Ивуа - Тайна Нилии
Когда Джек вернулся на виллу, узнав, что на площади Руннеле, где подстерегали десятки притаившихся в тени домов агентов, не произошло решительно ничего интересного, чемодан его был уже готов, а обед стоял на столе. До отхода поезда в Александрию оставалось еще пятьдесят минут. Он пообедал из угождения мистрис Прайс, которая не переставала всячески ласкать и ободрять его, любуясь своим молодым кавалером ордена Подвязки и умиляясь ласковому характеру своего сына. Наконец, взглянув на часы, она воскликнула:
— Пора, пора, тебе остается всего четверть часа, надо спешить! Вот тебе дорожный плед, вот твой порт-манто и чемодан, простись с братом и спеши на станцию, если не хочешь опоздать! Джон хотел проводить тебя на станцию, но я отсоветовала ему! Быть может, там будет кто-нибудь, кого тебе особенно интересно видеть. Не надо мешать тем, кто мечтает о семейном счастье.
Братья простились, и Джек, крепко обняв и поцеловав мать, почти выбежал из дому.
Теперь он окончательно порвал со всем этим прошлым; и мать, и брат, и друзья — отныне будут считать его ренегатом и изменником, — а сами отвернутся от него, быть может, навсегда.
Глава X
СОКРОВИЩА БАБ-ЭЛЬ-АРБА
— Нет, право, я в душе француз! — думал Джек, подходя к дому мистера Бобинова. — Ведь я рискую своей репутацией и своей свободой, а при мысли о том, что я сыграю штуку, мне делается весело!
Джек стукнул тяжелым чугунным молотом, заменявшим звонок у входной двери старого богача. За дверями послышалось бряцанье ключей, застучали тяжелые засовы и запоры. Наконец дверь приотворилась, и в нее высунулся длинный, острый, как игла, нос.
— Что вам угодно? — спросила обладательница этого носа.
— Я — Альбэрам Кастер! — ответил Джек. — Прибыл прямо из Вольверри в Ланкастер, чтобы обнять своего уважаемого дядюшку и мою нежную кузину Дебору!
После этих слов последовал слабый возглас, и затем последняя цепь была снята, и дверь широко распахнулась.
Теперь глазам Джека предстала высокая тощая дева с пергаментного цвета лицом и редкими рыжими волосами, торчащими пучком на маковке головы, длинный рот до ушей походил на широкую прореху, длинные желтые, как у старой клячи, зубы торчали в этой щели. При всем том эта девица, по-видимому, не была лишена известной доли кокетства, так как костлявую ее фигуру, вдоль которой длинные руки висели, как плети, облекало шелковое платье, украшенное кружевами на груди; на руках бряцали браслетки с бесчисленными побрякушками, а на ногах, бесконечно узких и длинных, красовались атласные ботинки.
Джек, при виде этой особы, воздел глаза к небу и, молитвенно сложив руки, воскликнул:
— О, благословенная страна, где страннику открывают двери небесные цветы!
Такой мадригал смутил сухопарую деву, и она, страшно скосив глаза, вероятно, из желания сделать глазки столь любезному гостю, улыбнулась ему во весь свой рот, затем, стараясь быть возможно любезной, сказала:
— Войдите же, кузен Альбэрам Кастер, мой отец ждал вас все эти дни и, конечно, будет весьма рад видеть вас!
Джек переступил через порог, и старая дева принялась закрывать все засовы и запоры, все болты и цепи у дверей. Затем она провела гостя в сад, где на поросшей мхом каменной скамье в засаленном и вылинялом халате и старой феске сидел сухощавый старик с лицом, напоминавшим хищную птицу, и читал измятую грязную газету.
— Это кузен Альбэрам Кастер, отец! — отрекомендовала мисс Дебора Джека.
— A-а… так это вы, мой юный друг! — зашамкал старик. — Я полагал, что вы мне дадите депешу из Александрии!
— Я подумал было об этом, — сказал Джек серьезным тоном, — но… потом рассудил, что телеграмма обошлась бы мне в шесть пенсов, и вы, пожалуй, сочли бы себя обязанным послать меня встретить на станцию. Все это были бы лишние расходы, и я решил избежать их и, приехав в Каир, осведомиться у прохожих, как найти ваш дом и самому разыскать вас; ведь на то у меня и язык. Как видите, все устроилось, и не стоило мне ни гроша!
Лицо старика заметно повеселело.
— Прекрасно, прекрасно, — одобрил он, — разумная экономия создает благосостояние. Ведь ваш батюшка именно так скопил себе состояние!
— Да, он скопил до двух тысяч фунтов годового дохода!
— Слышишь, Дебора, две тысячи фунтов годового дохода, а? И будущий наследник таких капиталов думает о том, чтобы не потратить напрасно шести пенсов на телеграмму! Вот что я называю солидным воспитанием, да! Заметь же, — обратился он теперь уже прямо к Джеку, — что и моя дочь настоящее золото, жемчужина среди женщин; она ухитряется за один шиллинг в сутки кормить нас двоих, — а мы едим хорошо. Ну, конечно, не слишком сложные блюда, на которые только изводят провизию и от которых наживают расстройство желудка, но мы имеем прекрасный хлеб, превосходный картофель, салат, отварные в воде бобы и не менее двух раз в неделю мясной суп и мясо. Чего же больше?
— Точно тот же режим преобладает и у нас дома! — сказал Джек.
В этот момент мисс Дебора заявила.
— Я выйду на минутку в лавку, отец, наш завтрак, рассчитанный на двоих, может оказаться не совсем достаточным для троих!
— Да, да! — пробормотал старик. — Только не входи в лишние расходы; он ведь привык к скромной здоровой пище; всякий излишек может повредить ему!
— Будьте покойны, отец! — отозвалась девица и удалилась из сада.
Джек и мистер Бобинов остались с глазу на глаз.
— Ах, — воскликнул юноша, — эти кусты!..
— Что эти кусты? Это карликовые акации, они растут здесь повсюду…
— Нет, не то, но их очертания мне знакомы, я видел их третьего дня… во сне…
— Во сне?
— Да, мне снился прекрасный сон! Я видел несметные сокровища…
— Сокровища?! Расскажите мне этот сон!
— С удовольствием: я лежал в своей каюте и вдруг вижу, что в ногах моей койки стоит мой покойный дядюшка Элиас Капер, умерший шесть лет тому назад, и, сделав мне знак рукою, сказал: «Племянник, ты скоро набредешь на сокровища, которым нет цены, и я пришел указать тебе средство овладеть ими…»
— Ну, ну, продолжайте, мой милый!.. — задыхающимся голосом торопил Джека старик.
— Затем, — продолжал рассказчик, — дядюшка взял меня за руку, и мне показалось, что мы с ним летим куда-то далеко. Вдруг мы очутились в каком-то саду, и перед нами были кусты, вот эти самые кусты, которые я теперь вижу здесь!
— Он вас привел сюда? В мой сад?
— Не знаю, но дайте мне докончить: дядюшка приказал мне идти за ним, и, обогнув эти кусты, мы очутились на маленькой песчаной площадке, посреди которой возвышалась на кирпичном пьедестале старинная бронзовая ваза…
