Эдгар Берроуз - Тарзан Непобедимый
Арабы попытались заговорить с ней на своем наречии, Вамала – на диалекте своего племени, но безуспешно. Тогда Зора обняла ее за плечи и повела к своей палатке, где с помощью жестов Лэ из Опара дала понять, что хотела бы искупаться. Вамале было поручено приготовить лохань в палатке Зоры, и, когда подоспел ужин, незнакомка вышла к людям умытая и посвежевшая.
Сидя напротив незнакомой гостьи, Зора Дрынова убеждалась в том, что никогда не видела столь красивой женщины. Ее восхищала по-королевски величественная стать той, которая наверняка ощущала себя крайне неловко в незнакомой обстановке, но не подавала виду.
Зора знаками и жестами пыталась установить контакт со своей гостьей, пока даже царственная Лэ не обнаружила, что смеется. Тогда Лэ тоже попыталась объясниться тем же способом. Так Зора узнала, что ее гостье угрожали дубинками и ножами и она была вынуждена покинуть родные места, что она проделала долгий путь, что на нее напал то ли лев, то ли леопард и что она очень устала.
После ужина Вамала приготовил постель для Лэ в палатке Зоры, ибо та уловила нечто в лицах арабов, заставившее ее опасаться за покой своей прекрасной гостьи.
– Сегодня тебе придется спать возле входа в палатку, Вамала, – сказала она. – Вот тебе еще один пистолет.
Далеко за полночь шейх Абу Батн беседовал в своей палатке с предводителями племени.
– Новенькая, – произнес он, – принесет нам такую выручку, о которой можно только мечтать.
* * *Тарзан проснулся и сквозь листву увидел над головой звезды. Он определил, что половина ночи уже миновала, встал и потянулся. Снова поел мяса Бары, экономя еду, и бесшумно скользнул в тень ночи.
Лагерь у подножия пограничной скалы спал. На карауле стоял один аскари, поддерживавший костер для отпугивания диких зверей. С дерева на краю лагеря за часовым следила пара глаз, и, когда тот отвернулся, вниз во тьму беззвучно спрыгнула фигура человека. Человек стал прокрадываться за палатками носильщиков, время от времени останавливаясь и принюхиваясь трепещущими ноздрями. Добравшись наконец до палаток европейцев, он в каждой по очереди вспарывал ножом заднюю стенку и заходил внутрь. То был Тарзан, разыскивающий Лэ, которую однако не нашел и, разочарованный, принялся за иное занятие.
Обогнув по-пластунски лагерь и продвигаясь порой дюйм за дюймом, чтобы его не заметил часовой, он добрался до хижины аскари и там выбрал себе лук и стрелы, а также увесистое копье, но не ограничился этим.
Долгое время он хоронился, выжидая, пока аскари у костра стронется с места и отойдет.
Наконец часовой встал, подкинул в костер веток и пошел к хижине будить сменщика. Именно этого момента и ждал Тарзан. Аскари приблизился к месту, где прятался Тарзан, и миновал его. В тот же миг Тарзан вскочил на ноги, бросился на ничего не подозревавшего чернокожего, обхватил его сзади рукой и перекинул через широкое бронзовое плечо. Как Тарзан и ожидал, человек в ужасе завопил, будя своих товарищей. Тарзан быстро понес его прочь от костра, перепрыгнул через ограду и растворился в чернеющих джунглях.
Нападение произошло столь внезапно и агрессивно, что часовой невольно выронил винтовку из рук, пытаясь вырваться из крепкой хватки.
На крики, подхваченные лесным эхом, из палаток высыпали перепуганные аскари, которые в последний момент успели увидеть смутный силуэт неведомого врага, перепрыгивающего через ограду и исчезающего в темноте. Они застыли, парализованные страхом, прислушиваясь к затихающим крикам своего товарища. Вскоре крики смолкли столь же внезапно, как и начались. Наконец вождь обрел дар речи.
– Симба! – сказал он.
– Нет, это не Симба, – объявил другой. – Оно бежало в полный рост на двух ногах, как человек. Я видел.
Тут из мрачных джунглей донесся жуткий протяжный крик.
– Это голос не человека и не льва, – сказал вождь.
– Это демон, – раздался чей-то шепот, и они сбились вокруг костра, подбрасывая сухие ветки, пока огонь не взметнулся высоко в небо.
Во мраке джунглей Тарзан остановился и бросил на землю лук и копье, из-за чего ему пришлось управляться с человеком с помощью только одной руки. Пальцами освободившейся руки он схватил жертву за горло, тем самым прервал ее крики. Лишь на миг сжал пальцы Тарзан, а когда отпустил, чернокожий уже не пытался кричать, опасаясь вновь испытать отнюдь не ласковое прикосновение этих стальных пальцев. Тарзан рывком поставил человека на ноги, отобрал у него нож, поднял копье и лук, схватил человека со спины за одежду и толчками погнал перед собой вперед в джунгли. Именно в этот момент он и испустил победный клич обезьяны-самца ради эффекта, который был рассчитан не только на жертву, но и на его остававшихся в лагере товарищей.
Тарзан не собирался причинять ему вреда. Враждовал-то он отнюдь не с невинными чернокожими слугами белых людей; и хотя в случае необходимости без колебания лишил бы чернокожего жизни, он знал их достаточно хорошо, а потому не сомневался, что добиться от них своего можно с равным успехом и без кровопролития.
Белые не могли ничего добиться без своих чернокожих союзников, и если Тарзану удалось бы подорвать моральный дух последних, то замыслы их хозяев непременно сорвались бы, ибо Тарзан был уверен, что негры не останутся на территории, где им постоянно напоминают о присутствии злобного сверхъестественного врага. Кроме того, такая тактика больше отвечала мрачноватому чувству юмора Тарзана и забавляла его, чего нельзя было сказать об убийстве как средстве разрешения конфликтов.
Целый час он вынуждал шагать жертву впереди себя, причем в полнейшем молчании, что, как он знал, оказывало дополнительное воздействие на нервную систему врага. Наконец он остановил чернокожего, раздел и, сняв с него набедренную повязку, не туго связал запястья и щиколотки. Затем, отобрав патронташ и прочие принадлежности, оставил его, зная, что чернокожий скоро освободится от пут сам и на всю оставшуюся жизнь уверует, что был на волосок от жуткой гибели.
Удовлетворенный результатами ночной вылазки, Тарзан вернулся к дереву, на котором спрятал тушу Бары, еще раз поел и лег спать до утра, а утром возобновил поиски Лэ в долине за пограничной скалой Опара, куда, судя по направлению ранее найденных следов, она отправилась, хотя в действительности же пошла она совершенно в противоположную сторону.
VIII. ВЕРОЛОМСТВО АБУ БАТНА
Наступила ночь, и испуганная маленькая обезьянка укрылась на верхушке дерева. Много дней блуждала она по джунглям, пытаясь с помощью своего маленького умишка решить мучившую ее проблему в те считанные мгновения, когда была в состоянии сосредоточиться. Но уже через секунду могла забыть о ней и помчаться по деревьям или же замереть, охваченная внезапным страхом, когда возникала традиционная опасность для ее жизни.
