Дарья Кузнецова - У удачи два лица
— Если не будешь мочить, я тебе такую вещь предоставлю, — оживилась сообщница. — У меня есть его записи, я по ним теорию изучала.
— Выживут, неси. Лучше собственноручно сделанной вещи — только свежая кровь, не пойдём же мы к нему с пузырьком, правда? — насмешливо хмыкнула я и почти тут же получила извлечённый девушкой из ящика одинокой тумбочки толстый блокнот в переплёте.
Заглянув внутрь, я обнаружила, что у альфы мелкий, круглый, но очень ровный и разборчивый почерк. Во всяком случае, был, когда писался этот документ. Подложив книжицу под тазик, я запустила пальцы в воду, касаясь края тёмного стекла, и сосредоточилась, настраиваясь на его личность.
Некоторые драконы, — ну, и люди тоже, — верят, что у вещей тоже есть душа и характер. А мастера зеркал знают это точно. Например, мамино рабочее зеркало было строгим и очень занудным, моё домашнее — капризным, но отходчивым. А это буквально искрилось задором, радостью и желанием общаться, и на просьбу показать откликнулось мгновенно, выдав яркую и чёткую картинку. При виде которой мы с Расей замерли в глубоком шоке, а зеркало, пользуясь нашей растерянностью, продолжало радостно делиться наблюдениями.
— Ёжа, а… тебе не кажется, что это неприлично? — почему-то шёпотом проговорила Рассвета.
— Мне не кажется, я это точно знаю! — в том же тоне ответила я.
— Ой! Ого… ну… Что у тебя в голове, если оно вот такое показывает?!
— Это не я, это твоё зеркало, — оправдание, конечно, прозвучало довольно жалко, но формально было правдивым.
— А, может, оно врёт? Ну, ты же говорила, что они…
— Не, я фильтрую. В смысле, пресекаю попытки подлога, — пробормотала я, чувствуя, что горят у меня не только щёки, но и уши, и шея, и даже, кажется, плечи.
— Ой, какой ужас, — протянула Рася и нервно хихикнула, не предпринимая, впрочем, попыток к бегству.
— Нет, ну почему же, — с сомнением протянула я. — Даже по-своему красиво!
Никакой полезной информации из продемонстрированной проклятым стеклом сцены почерпнуть было невозможно. Ну, разве что факт наличия у Кая слева от копчика и чуть ниже небольшого родимого пятна в форме косого крестика. А! Ещё выяснилось, что он действительно не тощий, а жилистый. А что у альфы была довольно бурная юность, это можно было интуитивно догадаться. Ну… и в женщинах он толк знал, потому что вторая участница представшего нашим глазам действа была потрясающе красива — яркая жгучая брюнетка с тёмными глазами, какие часто «ведьминскими» называют.
В общем, вредное зеркало начало демонстрацию прошлого искомого объекта с откровений. В прямом смысле: оно показало нам спальню, где эта пара увлечённо… наслаждалась обществом друг друга. Очень увлечённо, энергично и с чувством, с характерными звуками, с фантазией и задором. В общем, если бы мне не было так стыдно, я бы, наверное, даже позавидовала.
Сразу, как только поняла, что нам показывают, я дёрнулась оборвать контакт и перестать подглядывать за людьми в столь интимный момент, но вовремя сообразила, что в таком случае на повторный разговор зеркало сегодня точно не согласится, а во все следующие разы почти наверняка будет начинать с этой же сцены, и остальные подбирать такие же, и ничего более вменяемого мы от него малой кровью не добьёмся. А так был шанс, что, высказавшись, оно станет более покладистым.
К счастью, расчёт оказался верен. В следующей сцене, которую нашло возможным показать зеркало, участники были те же, только они были вполне прилично одеты, а эмоциональный оттенок сменился на противоположный. Проще говоря, Кай и жгучая красавица ругались, а если совсем уж точно — ругалась она, и сцена для нас началась с попытки пощёчины. Мужчина на движение среагировал и перехватил руку женщины за запястье, и точно так же поступил со второй рукой, не оставляя простора для манёвра.
— Не психуй, — с лёгкой усмешкой, — усталой, насмешливой и снисходительной, — коротко проговорил плетущий. Женщина в ответ что-то очень тихо прошипела ему в лицо, вырвала руки из захвата и, резко развернувшись на каблуках, ушла, провожаемая всё тем же устало-насмешливым взглядом.
В следующей сцене присутствовала уже другая женщина. Холёная роскошная блондинка сидела в кресле, закинув ноги на подлокотник, а подле неё, на полу, привалившись к креслу спиной, сидел Кай с какой-то книгой. Тонкие изящные пальцы женщины перебирали тёмные пряди его волос, а выразительные зелёные глаза разглядывали мужчину с очень странным выражением; вроде бы, это был интерес, и даже симпатия, и удовольствие, но какое-то… с душком. Кажется, именно подобное принято называть «гастрономическим интересом».
После зеркало отразило летящую птицу в странном ракурсе, снизу. По описанию Раси я сразу распознала орха. Птица оказалась действительно очень яркой и красивой, и в самом деле походила на стрижа. Правда, полёт этот вышел недолгим, хотя что именно его оборвало, мы так и не поняли; вот только что орх легко ловил крыльями воздушные потоки, а вот уже, кувыркаясь в воздухе и теряя перья, падает вниз. Я испуганно закусила губу и едва не зажмурилась, но неизбежную встречу с землёй нам не показали.
Последняя сцена вообще отличалась редким «оптимизмом». Кай сидел на земле подле невысокого холмика, увенчанного необработанным валуном, и больше всего этот холмик напоминал могилу. На мужчине была надета распахнутая рубашка, один рукав которой был пуст, а рука, кажется, лежала на перевязи. Бледный в нездоровую желтизну, осунувшийся, с тёмными кругами вокруг лихорадочно блестящих глаз, он сильнее всего напоминал несвежего покойника, только что выбравшегося из этой самой могилы. С жутковатой методичной неторопливостью и достойным лучшего применения упорством он одной рукой неуклюже пытался зарядить тяжёлый старый револьвер, который я сразу узнала — именно он был в моём сне. Том самом, перед пробуждением в местном лазарете. Только тут плетущий заряжал барабан целиком; зачем, интересно знать? Кроме себя хотел ещё кого-то к духам отправить?
Сцену прервал чей-то далёкий возглас, Кай вскинулся, выронив пару патронов, и лихорадочно заозирался, явно пытаясь спрятать оружие.
А потом зеркало смутно отразило наши с Расей хмурые физиономии, склонившиеся над тазиком.
— А дальше? — уточнила Рассвета.
— А дальше надо привести Кая и заставить его спрашивать, — я пожала плечами, аккуратно вынимая зеркало из воды.
— Остроумно, — насмешливо фыркнула моя сообщница и с тяжёлым вздохом качнула головой. — Ох, вот выяснится же такое!
— Бурная у твоего дяди была юность, — резюмировала я, когда зеркало было выложено на стол для просушки, там же оказался и тазик, а мы рядком уселись на той же койке.
