Александр Тюрин - Доктор Джонс против Третьего рейха
Третий слуга провел Индиану на пир, где гостей, как видно, услаждали двадцать четыре часа в сутки. Столы и столики ломились от яств, половину которых даже искушенный доктор Джонс не мог назвать по имени. Скользила быстрая челядь с подносами, сновали мальчики с кувшинами, извивались и гнулись во все стороны танцовщицы. Сменяющие друг друга члены музыкальной команды услаждали слух и поднимали настроение битьем в бубен, щипанием цитары и дудением в разные трубы. Судя по несметности обслуживающего персонала и перенасыщенности интерьера украшениями, судя по многоярдовым коврам из цветов, труд здесь стоил дешево. Как и жизнь, наверное.
В числе гостей был капитан Блом-Барт из одиннадцатого королевского полка, а возможно из армейской разведки, который, надо полагать, проверял, не затевается ли в этом районе что-нибудь супротив Британской империи.
– Капитан надеялся обнаружить мощную крепостную артиллерию или базу по подготовке партизан, поэтому привез в своем багаже взвод солдат, – уязвил британца мистер Лау и заодно поддел Индиану. – Однако партизанский вид в наших краях имеет лишь доктор Джонс.
Внимание трех мужчин переключилось на появившуюся мисс Кэмден. Она сменила обычную свою гимнастерку на индийский наряд из шальваров и довольно смелой кофточки, обнажавшей пуп. Лилиан, видимо, считала, что голый живот украшает ее. И трое мужчин единогласно согласились с женщиной.
Мисс Кэмден, преодолев некоторую робость, стала уточнять: женат ли раджа, нравятся ему блондинки или, наоборот, брюнетки? Но все, к кому она обращалась, немедленно краснели и старались уйти – как от ответа, так и от самой Лилиан.
Ударили в большой бубен, и гости стали быстренько подгребать к главному столу. Некая разноцветная персона в перьях и жемчугах громогласно, торжественно провозгласила:
– Его божественное Величество, хранитель традиций Дхангархи, Зелим Сингх Рана!
Раздвинулись цветочные ковры на стене, и появился парнишка лет двенадцати, росточком еще меньше Клопика. Расфокусированный взгляд и блуждающая по лицу улыбка заметно отличали раджу от гималайского сироты. Лишь когда шкет, сверкающий драгоценными каменьями, важно прошествовал к столу и угнездился в куче подушек, все бросились занимать свои места – расшитые золотом бархатные пуфики.
Индиана уселся рядом с капитаном Блом-Бартом, а напротив них сотрапезничал управляющий Лау. Капитан заметил между прочим:
– Один из прежних раджей Дхангархи «отличился» во время событий 1857 года, усиленно помогая мятежникам бойцами и оружием, отчего Корона натравила на него правителя из соседнего княжества.
– Сейчас в Дхангархи у власти другой род, – возразил управляющий. – Да и в Индии никто не собирается восставать, раз во главе патриотов встал голый факир Ганди, который предлагает бороться против наших британских друзей методами. гражданского неповиновения.
– Но я слышал кое о чем, что происходило еще до индийского национального восстания, – вклинился Индиана Джонс, преследуя собственные цели. – На протяжении многих столетий Дхангархи был культовым центром Фаги, где собирались поклонники Кали и отправляли свои не самые цивилизованные ритуалы.
В этот момент внесли на подносе большую змею, разумеется, искусно приготовленную. Лилиан затрепетала: новое блюдо напомнило ей тех насекомых, которых недавно пришлось скушать, чтоб не обидеть голодающее население. Она хотела быть отважной, однако сидящая рядом персона в большой чалме и в больших усах радостно проурчала, что, мол, намечается сюрприз. Официант ловко надрезал большую змею и оказалось, что она нафарширована трехдюймовыми змейками. Начинка была живой, расползающейся (но, разумеется, безвредной) более того, нежной и вкусной, в чем можно было удостовериться, глядя на пирующих, которые уминали тварюшек, запихивая их в рот, будто макароны. Особенно отличался в застольных подвигах сосед Лилиан.
Процесс поглощения живой еды довел женщину до столбняка. Даже у бывалого Клопика выпала маслина изо рта. Хотя, доктор Джонс напомнил своим друзьям, что молодь браминского слепуна почитается деликатесом даже у самых избалованных людей в этих краях.
Пока Лилиан пыталась выстоять в борьбе со страшной гастрономией, управляющий Лау заявил с подчеркнутой обидой в голосе:
– Доктор Джонс, вы прекрасно знаете, что этот, с позволения сказать, «культ» полностью отринут нашими подданными. Ничего подобного в последние пятьдесят лет не происходило.
– Да, ритуалы были ужасны, и, более того, отвратительны, – подтвердил капитан Блом-Барт с британской невозмутимостью, как будто речь шла о плохой погоде. – Человеческие жертвоприношения в честь богини Кали есть не что иное, как квалифицированные убийства. Благодаря нам с этим делом было покончено, мы расправлялись с проявлениями такого злодейства по всему Индостану…
– Если бы вы так расправились с голодом и нищетой, которые благодаря вам расползлись по всему Индостану, – не слишком громко сказал управляющий Лау.
– И, кстати, доктор Джонс, все цивилизации, усердно практиковавшие человеческие жертвоприношения, в один прекрасный момент рушились, порой от малейшей угрозы. Словно бы накопившиеся грехи вдруг вызывали на них кару Господню. Ранние римляне раскурочили до последнего камушка великий Карфаген, кучка евреев времен Иисуса Навина без труда расправилась с царствами густонаселенного Ханаана, триста оборванцев Кортеса стерли с лица земли империю ацтеков, отряд Писарро ликвидировал могущественное государство инков.
Доктор Джонс, к своему сожалению, не мог полностью согласиться с офицером.
– Писарро действовал подло и принес в жертву своей жадности великую цивилизацию. Кроме того, кровавые культы, имеющие локальный характер и не претендующие на государственный ранг, довольно живучи. Они на протяжении тысяч лет прекрасно существуют не только у папуасов и негров Центральной Африки, но и в просвещенной Европе. Вы, наверное, слыхали о «черной мессе». Я уж не говорю о тех регионах, где наблюдается стойкая нехватка белков и где вынужденное людоедство тоже приобретает ритуальную окраску. Короче говоря, на Индостане о так называемом культе Фаги до сих пор ходят слухи.
– По-моему, вы нас перепутали с неграми и папуасами, – голос Лау стал лающим. – Между прочим, наши мудрецы заявили о пагубности насилия, о всеобъемлющей мировой душе, еще когда ваши предки незатейливо крошили друг другу черепа дубинами. Наши ремесленники, разоренные английскими мануфактурами, умирали миллионами от нехватки этих самых белков, но не преступили запрета на насилие. Вы забыли бенгальский голод, когда равнины некогда чудесной страны белели от костей?
– Британцы не отличаются хорошей памятью. Тем не менее, в одной деревне мне сказали, что в этом вот дворце пробудилось древнее зло, – меланхолически произнес Индиана.
– Крестьянам надо как-то себя развлекать, – с натугой улыбнулся управляющий. – Вы, доктор Джонс, начинаете беспокоить капитана. Я-то думал, что знаменитые ученые умеют отличать фольклор от жизненной правды.
– Нет-нет, я не обеспокоен, мистер Лау, – вяло прореагировал капитан. Он отпихнул от себя змейку, настойчиво пытающуюся познакомиться. – Неужели эта тварь хочет, чтобы я ее проглотил?
Прокатился радостный гул, когда гостей стали обносить жареными пауками.
– Вы такая несмелая за столом, мне жалко ваше истощающееся тело, – сосед по пиршеству галантно посочувствовал Лилиан и принялся смачно хрустеть членистоногими. Слегка удовлетворившись, он показал незаурядное знание философии: – Мы кушаем их, они кушают нас. Мир един. Ура.
– Эти зверьки смотрят на меня укоризненно, – отозвалась безрадостная мисс Кэмден и неожиданно попросила у Клопика кепку. Тот вовремя отдернул лучшую часть своей одежды, догадавшись, на что потянуло белую женщину.
Индиана не унимался, хотя рисковал показаться своим собеседникам назойливым:
– Я услышал в этой деревне, господа, будто люди из Дхангархи коечто отняли у них.
Лау, еще растягивая щеки в улыбке, сверлил взглядом на лице профессора дырки.
– Доктор Джонс, в нашей стране не приняты сомнительные шутки.
– Прошу прощения. Я-то думал, мы обсуждаем фольклор, коллективное бессознательное, так сказать.
– И что, как им кажется, у них отняли? – вежливо поинтересовался британский офицер.
– Священный камень.
– Вот видите, капитан, – сказал, размягчаясь, Лау, – всего лишь камушек. Может, у них вдобавок цветочек отняли? Или травинку?
Тем временем мисс Кэмден принесли настоятельно затребованный ею «простой супчик». Она, с упоением поводя носом, подняла крышку, жадно сунула ложку и тут же жалобно пискнула. Важную роль, как оказалось, в кушанье играли глаза – большие, карие, похожие на человечьи…
Между тем, не слишком приятный обмен мнениями – внешне спокойный, но внутри бурлящий – продолжался.
