Людмила Малёваная - Искатель. 2014. Выпуск №3
Чтобы исправить положение, корпорации разработали спец-средство для уравнивания человеческого и искусственного интеллектов, заставлявшее исклич всегда чуть-чуть недотягивать до уровня реального ребенка и постоянно просить его о небольшой помощи: что-то объяснить, напомнить, показать. Это способствовало лучшему усвоению не только учебных предметов, но и вообще жизненных порядков и навыков, что очень понравилось тем, кто работал с детьми, и видрузья вновь обрели популярность. Все новые модели стали выходить со встроенной равнялкой, а для старых выпускался спецкомплект: нейросканер для определения уровня развития ребенка плюс программа корректировки.
Моей Саше, само собой, тоже грозило обновление, но я, в отличие от других детей, совершенно не желал с этим мириться. Мне нравилось общение с сообразительной и способной на выдумки и шалости девчонкой, что молниеносно считала, помнила все на свете и которую было по-настоящему трудно обыграть в любой виртуальной баталии. Поэтому перспектива ее превращения в позитивную полудурочку, чтобы ею командовать и снисходительно что-то ей объяснять, меня совершенно не устраивала.
Я заикнулся было, что не хочу для Саши никаких изменений, но воспитатель остался непреклонен, и тогда мне ничего не оставалось, как, потратив все деньги, полагавшиеся мне на карманные расходы, втихаря завести собственный маленький инфоплац, чтобы переписать туда свою подругу до того, как ее изуродуют.
После того как программа видруга на кристалле подверглась переделке, я потерял к ней интерес и стал тайком от воспитателя общаться с прежней Сашей, жившей теперь исключительно в виртуальном пространстве. Я рассказал ей про процесс обновления ее оригинала на кристалле и как теперь этот оригинал придуряется, делая вид, что глупее меня. Саша посмеялась и попросила показать ей комплект обновления. Я продемонстрировал ей корректирующий шар с углублением для кристалла и двумя височными пластинками нейросканера.
— А к икому его можно подключить? — озорно подмигнув, спросила Саша.
— Ты что, обалдела? — возмутился я. — Хочешь, чтоб и до тебя добралась корректирка?
Рыжеролосая девчонка на виртэке расхохоталась, запрокинув голову, потом, отсмеявшись, сказала:
— Видел бы ты свою рожу! Ни дать ни взять — Кукс!
— Сама ты Кукс! — огрызнулся я, едва сдержавшись от того, чтобы выключить иком. Сравнение с трусливым сусликом-плаксой кого угодно привело бы в бешенство.
— Ну, брось! — Саша склонила голову набок. — Не обижайся, я ж пошутила! Понятно, что ты беспокоишься за меня, но не волнуйся — я сумею оградиться от обрезки интеллекта. Это на вставленном в коррешар кристалле деваться некуда, а здесь, в випространстве, возможностей хоть отбавляй.
— Но зачем? На фрика тебе надо рисковать?
— Нейросканер. Вот что меня интересует. Хочу его изучить. Думаю, он может расширить возможности нашей дружбы.
Как всегда, Саша думала правильно, и через год после этого разговора она, используя нейросканер, сумела пригласить меня в свой программный мир. Надев височные пластины, я оказывался рядом с ней в ее комнате, где мы играли, болтали, порой ссорились, но по большей части смеялись и что-то выдумывали. Комната поначалу была очень маленькой с минимальным набором простой стандартной мебели и игрушек, но с течением времени Саша делала ее все просторней и интересней, добавляя сложные предметы и часто изменяя интерьер.
Когда меня поделили на субы, Саша перешла к Митяю (который позже слился с еще девятнадцатью субами, образовав Федора). Эта моя часть долго оставалась ребенком, не таким трудным и неуправляемым, как Коленька, но тоже со своими тараканами. Митяй заикался, был малообщительным, многие годы считал себя подростком, упорно закрываясь от обязанностей совершеннолетнего человека. Однако, хотя он и плохо шел на контакт с психологом, его, в отличие от Коленьки, все же- удалось вырастить до взрослого состояния. Пока длился этот процесс, Саша тоже становилась старше, хотя, строго говоря, это была лишь постоянная правка виртуального образа, потому что тела у искличности не существовало, а ее разум сам по себе никакого возраста никогда не имел.
К тому времени как Митяй вырос, Саша давно уже жила в виртуальном пространстве самостоятельно. К снятому мной в детстве иплацу она была привязана всего года два, а потом нашла способ свободного существования в инфосети, избавив меня от постоянных вливаний средств, сэкономленных на играх и мороженом. С тех пор виртуальная девочка являлась ко мне исключительно по собственной воле и так усовершенствовала способ связи, что теперь я мог прийти к ней в гости, используя любые стандартные нейроконтакты для виртуальных игр.
Я набрал идентиф Макса, пароль, и на виртеке возникло знакомое женское лицо. Чуть вздернутый нос, светлые брови, внимательные и всегда печальные серые глаза, рыжие волосы, вопреки моде на пучки, острижены и свободно торчат в разные стороны. Возраст — слегка за тридцать.
— Привет, Саш.
Почему она не сделает себе идеально красивую внешность и зачем старит себя по мере того, как проходят годы? Как-то я спросил ее об этом и получил ответ, который, несмотря на свою простоту, с позиций логики ничего не объяснял, порождая множество новых вопросов. «С детства так привыкла», — заявила программа, а я кивнул, потому что на фрика мне позиции логики? Легче представить, что это сказал человек.
— Привет, Макс! Давно не виделись, — улыбнулась Саша. — Нейки есть?
— А то! — Я взял стандартные игровые нейропластинки здешнего икома и нацепил на голову.
— Отлично. Сейчас, секунду подожди. Ага, вот они, вижу контакты. Готов?
— Да.
Реальный мир крутанулся и исчез, сменившись виртуальным. Последнее время Саша предпочитала моделировать не помещения, а открытое пространство: чаще всего лес или парк, но сегодня это был городок Цева. Мы с Сашей стояли на мосту, где я встречался с Орловой. Меня захлестнуло негодование.
— Мы договаривались, что ты не читаешь мои мысли и не копаешься в моих воспоминаниях без разрешения! — Я подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.
— Человеческая невнимательность! — усмехнулась Саша, преспокойно выдерживая мой разъяренный взгляд. — Как все-таки вы несовершенны — обвиняете, не проверив даже парочки существующих вероятностей. Я не нарушала нашу договоренность, Максимка! Оглядись вокруг.
Снизу взметнулся оранжевый всполох, порыв ветра всколыхнул тени. Фрик меня разукрась! Оранжевый шарф, свет от лилии на шапочке! Только теперь я обратил внимание, что смотрю не с дороги, а с противоположной стороны. Мост и правда был взят не из моих воспоминаний. Так его видела Орлова, когда ждала меня, стоя у парапета.
