Леонид Платов - Архипелаг Исчезающих Островов
Однако так разнообразна была деятельность этого русского гения, чтобы любой из студентов – будущий физик, будущий химик, будущий филолог – с тем же основанием мог принять на свой счет ласково-благосклонное выражение его лица.
Да, отсюда, с Моховой, острова Восточно-Сибирском море были куда лучше видны, чем из Весьегонска. До них, казалось, рукой было подать!..
А еще через несколько месяцев мы встретились с Лизой – неожиданно, в библиотеке имени Ленина.
В конце двадцатых годов новое здание еще не было построено, и все многочисленные посетители, преимущественно студенты, теснились в старом зале.
Был тот час, когда в зале делается особенно уютно от зеленого, теплого света абажуров. Мы стояли с Андреем на “антресолях”, у перил, как раз там, где прибита дощечка с надписью “Стоять воспрещается” и где, несмотря на это, всегда толкутся влюбленные парочки, шепчущиеся о своем счастье, а также одиночки, мрачно пережевывающие бутерброды.
– Петр Арианович сидел за одним из этих столов, – сказал я, глядя вниз.
– Угу! – пробормотал Андрей. – В году, наверно, одиннадцатом или двенадцатом…
– Как странно, что мы теперь здесь, где он обдумывал свою гипотезу!
– Что же странного?
Стоявшая неподалеку девушка с любопытством поглядела на нас и придвинулась. Я принял небрежную позу, Андрей отвернулся.
Вдруг меня тронули за локоть и шепнули:
– Курс норд-ост, верно?
Это могла быть только Лиза! Кто же еще, кроме нее, знал курс к нашим островам?
Но девушка ничем не напоминала бывшую девчонку с косичками. Над головой не торчали смешные мышиные хвостики. Веснушки остались в самом ограниченном количестве, и то лишь на кончике носа. Волосы были острижены коротко, под мальчика, только надо лбом оставлена небольшая гривка, которой она ловко встряхивала по временам. Но ладошка на ощупь была такой же теплой и твердой.
– Я сразу поняла, что это вы, – затараторила она, держа нас за руки. – Ты так же щуришься, Леша, а Андрей глядит таким же букой.
Но тут с кислым лицом приблизилась библиотекарша и попросила “восторги по случаю встречи” перенести на лестницу.
– Я знала, что встретимся, знала! – повторяла она. – Ведь Петр Арианович велел нам, чтобы мы были вместе…
– Не забыла Петра Ариановича?
– Что ты! – удивилась она. – Ведь он научил меня читать и писать. Этого забыть нельзя!..
Лиза оказалась самой нетерпеливой, самой азартной из нас. Она готова была отправиться на поиски островов в Восточно-Сибирском море хоть сейчас.
Но, кроме того, по ее словам, она должна “найти себя”.
Что, собственно, это означало: “найти себя”?
– Обратилась бы в милицию, в бюро утерянных вещей, – поддразнивал я.
Она не обиделась. Только повернула ко мне расширенные карие, довольно красивые глаза и сказала:
– Ах, Леша, ты ничего не понимаешь, ничего!..
“Поиски”, по-видимому, давались нелегко. Как-то Лиза, возвращаясь с диспута Луначарского и митрополита Введенского, сказала нам со вздохом:
– До чего же хочется на Луначарского быть похожей!..
– Как! – притворно удивился я. – Чтобы в пенсне и с бородой?
– Чтобы все знать, как он! Чтобы уметь сразить врага остротой, сшибить с ног!.. Я подумаю еще, может, на литфак пойду… – Она опять вздохнула. – Отчего, ребята, я такая жадная? Всюду хочу поспеть сама. Музыку слушаю – хочу быть композитором или дирижером. Книгу читаю – мечтаю писать. По мосту иду (мы переходили Москву-реку) – хочу, чтобы мой был мост, чтобы я строила его. И всюду хочу первой… Это плохо – хотеть быть первой?
– Отчего же? – пробормотал я, осторожно перепрыгивая через лужу. – Есть блестящее предложение: можешь стать чьей-нибудь первой… любовью – Андрея, например…
– Вечно шутишь, Леша! – недовольно сказала она. – Как не надоест – шутить и шутить!
Мы с Андреем побывали у нее в гостях. В комнате у нее было очень уютно, несмотря на то, что там жили еще четыре девушки. Наша Лиза умела создать уют из пустяков, из ничего, воткнув в стакан букетик ландышей или разбросав на этажерке вырезанные из цветной бумаги салфеточки.
У нее был талант, свойственный, кажется, только женщинам: обживать любое, самое неуютное помещение. Она обжила бы, по-моему, даже льдину среди океана, заставив морских зайцев и нерп потесниться к краешку.
Наблюдая за тем, как она носится по комнате, накрывая на стол, дружески перебраниваясь со мной и ловко нарезая присланное из Весьегонска сало, я заметил – просто так, к слову:
– Представляю себе жену полярного путешественника именно такой, как ты. Да! Домовитой, заботливой и…
– Ага! – Она тотчас накинулась на меня, так как по-прежнему была забиякой. – Это значит: ждать-поджидать, поддерживать огонь в очаге? Англо-саксонские образцы, вычитано из книг!
– Ну что ты! – удивился я. – Какие же образцы? Вообрази усталого путешественника с заиндевелой бородой, с которой падают сосульки на коврик перед камином…
И я изобразил путешественника довольно яркими красками.
– Разве ему, – продолжал я, – не нужен отдых, не нужна заботливая, любящая жена?
– Нужна, – смягчилась Лиза. – Но самой женщине мало этого. Я имею в виду советскую женщину, тем более комсомолку. У нее… у меня… у нас должна быть своя собственная яркая жизнь! И своя слава, а не только отблеск мужниной славы.
И пошла, и пошла!.. На эту тему она могла говорить часами.
– Нет, Лешенька, милый! Уж если быть женой путешественника, то такой лишь, как Ольга Федченко или Мария Прончищева! Чтобы с мужем всюду рука об руку, чтобы вместе и в горы Средней Азии, и в тундру на собаках…
– И чтобы бухту назвали твоим именем?
– А что ж? Прончищева заслужила это… Впрочем, лично я не хочу заниматься открыванием новых земель, – неожиданно добавила она.
– Почему?
– Отмирающая профессия!
– Что-о?!
Андрей с изумлением посмотрел на меня, я – с изумлением на Андрея. Так-таки и бухнула: отмирающая!
– Это ты, чтобы позлить, – сказал я, придя в себя.
– Нет, докажу, как дважды два! Ответь-ка: настает время, когда сотрете все “белые пятна” на карте, откроете все острова, измерите все моря?
– Ну, допустим.
– Не “допустим”, а так и есть!.. Но и тогда останется на земле огромная, неизученная, таинственная страна…
– Какая же?
– Страна Завтрашнего Дня. Наш Советский Союз в будущем. И каждый человек, обгоняет свое время – новатор, изобретатель, мыслитель, – прокладывает путь в Страну Завтрашнего Дня!
