Минель Левин - Граница
Обручев, смахнул рукой пот с лица и, переведя дыхание, прислушался. Наверху хрустнул снег. Судя по всему, неизвестные близко. Николай припал к земле. Гебридзе — тоже. Он неслышно подполз к Обручеву и зашептал:
— Товарищ сержант, ракету?
— Нет, — ответил Обручев. — Это может вызвать обвал. Чего доброго, занесет нарушителей и нас.
Как же перерезать неизвестным путь?.. Выйти на дозорную тропу! Другого выхода нет. Правда, начальник заставы приказал стараться ею не пользоваться, но обстановка требовала.
Дозорная тропа проходила почти на самой вершине и, петляя, неизвестные в конце концов должны были попасть на нее. Только Обручеву нужно быть там раньше. Он решился. Приказал Гебридзе отползти, залечь и ждать его, отрезав неизвестным путь к отступлению. А сам снял лыжи, полушубок и надел поверх гимнастерки маскировочный халат.
Гебридзе понял его.
— Товарищ сержант, — зашептал он горячо. — Пожалуйста, осторожней. Сорваться можно!
Обручев молча кивнул. Скинул меховые рукавицы, чтобы руки не скользили и, напрягая мускулы, стал карабкаться вверх, прижимая автомат к груди.
Гебридзе откатился назад, захватив с собой лыжи и полушубок сержанта.
Ухватившись за выступ скалы, Обручев сразу расцарапал руки. Они кровоточили и немели, прикасаясь к обжигающим на морозе камням, но Обручев не чувствовал боли
Наконец он достиг цели и почти сразу различил ниже себя смутный силуэт. Прижался к скале.
Сверху посыпался снег. Николай заслонился рукой, и в это время рядом свистнула пуля.
«Заметили! — подумал Обручев. Его бросило в жар. — Ну, держитесь!»
Ничего не видя в снежной завесе, он дал длинную очередь из автомата.
Потревоженная выстрелами тысячетонная снежная масса с грохотом обрушилась. Она покатилась по перевалу, всё сметая на своём пути.
Николай словно прилип к скале, всем телом ощущая острия камней.
Время шло. Ревело и стонало кругом, а он стоял невредимый. Это казалось чудом. Поток из камней и снега, описывая дугу, проносился над ним. Оказывается, скальный карниз навис над Обручевым и спас его.
Николай понял в чем дело, и сразу испарина выступила на лбу: значит, и нарушители могли спастись?!
Николай нетерпеливо сделал шаг вперед. Оборвавшийся сверху камень угодил в руку. Обручев потерял равновесие и упал. Его сразу потащило вниз...
Для Гебридзе выстрелы прозвучали неожиданно. Он быстро зарядил ракетницу и выстрелил. Но свет ракеты потонул в пыли, поднятой рухнувшей лавиной.
Обвал не задел Гебридзе. Беспокоясь за Обручева, он снова осветил местность.
Зеленая ракета стала быстро ввинчиваться в небо. На секунду застыла в воздухе и потухла.
Гебридзе осмотрелся: перевал оголился, тропу снесло. Обручева и неизвестных не было видно.
Глава шестнадцатая
НА ГРАНИЦЕ И В ТЫЛУ
Зубареву снился сон: Мурманск, лето. Светло днем и ночью. Около гостиницы «Арктика», как всегда, многолюдно. На гладком асфальте кружатся пары. Зубарев ищет среди них Любу. Да вот и она в своем стареньком домашнем платьице, и медальончик при ней. Но с кем же она танцует? Ах, с Каримовым!.. Странно: старшина берет ее под руку и уводит. Зубарев окликает их.
Старшина, не останавливаясь, бросает через плечо:
— Это ты сбрил усы? — и Зубарев холодеет от обиды: не он!
«Ральф, скажи хоть ты что-нибудь!» — просит Зубарев.
Ральф скалится.
— Ну хорошо! — сердится Зубарев. — Я вам покажу.
Кто-то дает ему автомат, и Зубарев стреляет...
Солдат садится на постели. А, может быть, это стреляли на самом деле? Оглядывается. Все в казарме сидят на койках. Значит, тревога!
Тревога!!!
В казарму вбегает старшина Каримов:
— В ружье!
— Алло! Прямой?.. Сокола!.. Товарищ Сокол, докладывает тридцать первый. Наряд при старшем сорок шестом обнаружил следы. Судя по всему — четверо. Идет в преследование... Мое решение: группу тревожных[9] возглавлю сам. Едем в район обнаружения следов. Перевал наверху перекрою дополнительным нарядом. Одновременно высылаю усиленные патрули по шоссе и на перекрытие всех отходов к границе. За меня остается тридцать второй... Будете сами?.. Ясно, товарищ Сокол!..
Демин повесил трубку и выбежал на площадку перед казармой. Замполит лейтенант Ганиев был уже там.
— Не спали? — спросил у него Демин и добавил: — к нам выезжает полковник.
— Ясно! — ответил Ганиев. Он напряженно следил за светящимися стрелками часов, которые капитан держал в руке. Минуту назад старшина Каримов поднял заставу в ружье.
Ветер гнал по небу тучи. Они уносились вдаль рваными клочьями. Мела метель. В конюшне тревожно ржали кони, в вольерах залаяли собаки.
Из казармы один за другим стали выбегать пограничники. Еще через несколько секунд старшина доложил капитану, что личный состав собран в полной боевой готовности.
Демин окинул пограничников взглядом. Как обычно, внешне спокоен расчетливый и хладнокровный Резников. В противоположность ему, не умея скрыть своих чувств, волновался Зубарев. Демин видел, как загорелись глаза у Петренко. А вон те двое — само внимание...
Начальник заставы поставил боевой приказ: старший сержант Резников со служебной собакой Барсом и Петренко на лыжах пойдут верхней дорогой мимо кибитки Ибрагима. Вожатый Зубарев и еще один солдат будут сопровождать начальника заставы в конном строю. Два наряда выйдут на перекрытие дороги для взаимодействия с соседними заставами, также поднятыми по тревоге.
— Остальным быть наготове! — заключил Демин. — Разойдись!
— Кони поданы! — доложил Каримов.
Зубарев отвязал Ральфа и взял его на короткий поводок. Приветствуя хозяина, пес лизнул ему руку.
— Скорее! — нервничал Зубарев, поглаживая овчарку между ушей.
Возбуждение вожатого передалось Ральфу. Отталкиваясь от земли сильными лапами, он потащил солдата за собой. Зубарев с трудом успокоил его.
— По коням! — скомандовал капитан. — За мной, рысью, марш-марррш! — и дал коню шпоры.
Остальные наряды уселись в машину.
Четыре минуты прошло с момента объявления тревоги...
Свободным пограничникам лейтенант Ганиев разрешил вернуться в казарму. Он знал, что если понадобится, они через минуту снова будут в строю.
Поправляя на ходу косынку, к замполиту подошла Наташа. Ветер распахивал ее меховую шубку, торопливо накинутую на плечи, прижимал к ногам полы халата.
