Валерий Иванов-Смоленский - В перекрестье Времён
И вот сейчас Гоша-наемник стоял на пути Робы, по-киношному покачиваясь на ногах и держа руки в карманах темных брюк. Джинсов он принципиально (а, может и из-за нехватки денег) никогда не носил, предпочитая широкие темные штаны, подпоясанные настоящим, еще советским офицерским ремнем.
— Куда так спешим? — это была обычная, ничего не значащая прелюдия — надо же с чего-то начинать.
— В школу, — тем не менее, миролюбиво ответил Роба, уже понимая, что встреча эта не принесет ему ничего хорошего.
— Не знаю, как в школу, а к врачу ты сегодня непременно попадешь! — хохотнул Гоша, радуясь своей нехитрой шутке.
Он вообще старался начинать драки всегда со словесной перепалки, то ли подражая древним поединщикам, то ли пытаясь нарваться на грубый ответ, чтобы разбудить в себе хоть какое-то чувство обиды и вражды.
Мгновенно окружившие их школьные зеваки, коих набирается на такие мероприятия всегда предостаточно, одобрительно загалдели. Роба в ответ лишь пожал плечами, полагая эту шуточку грубой и вовсе неостроумной, и лишь расставил ноги пошире для устойчивости, готовясь к неминуемой уже схватке. Драться ему в своей жизни уже приходилось, хотя он и не любил сумбурных мальчишеских кулачных разборок.
Гоша вынул руки из карманов и быстро шагнул вперед. Роба, хоть и готовился к защите, все же удар прозевал. Уж больно он был заковыристым этот удар — противник вроде бы сделал полный круг своим кулаком, как бы очерчивая лицо Робы овалом и неожиданно коротко ударил сбоку в левую робину челюсть. Роба и не понял толком, как он очутился на земле. Попытался вскочить, но ноги не слушались — были, как ватные. В голове же шумело и как будто что-то искрилось.
— Вот они какие бывают эти нокауты…, - с этой мыслью Роба перевернулся на живот, чтобы встать на коленки и затем подняться на ноги.
И еще он понял, что никакой он Гоше не противник — судя по первому же удару, тот побьет его одной левой. Профессионал есть профессионал, да еще и возрастом постарше. Поэтому надо было защищаться по-иному. Делая вид, что группируется и пытается встать на ноги, Роба украдкой вытащил из кармана пластинку и включил ее пальцами двух рук. С рычажком же вышла некоторая заминка, он никак не хотел переключаться на следующее деление.
— Вставай, не дрейфь! Чего разлегся, земля-то холодная… — чей-то задорный голос подстегнул Робу, и он, наконец, попытался сделать требуемое.
Мир уже привычно загустел, но стал ярче, и в тот же момент Роба почувствовал сильный удар по ребрам.
— Э-э-э! — это был Гошина реплика, — кто это бьет лежачего, да еще и ногами! А ну — отхлынь! Двое в драку, третий…
— А чего он валяется…, - загундосил знакомый борькин голос, — дай еще разок вдарю!
— Я те вдарю! Отойди, говорю, и стань рядом со всеми. Это моя работа.
— Но я же заплатил…
— Ну, вот и смотри за свои деньги! — с этими словами гошин кулак, описав короткую дугу, устремился в область солнечного сплетения Робы, который уже стоял на ногах.
Но теперь это было не страшно. Роба просто повернулся боком и слегка отклонился. Гоша пролетел вслед за кулаком в пустоту и едва удержался на ногах, врезавшись в окружение зевак.
— Хо! — крякнул он, слегка опешив от такого неожиданного промаха, и снова устремился в атаку, нанеся серию ударов по корпусу Робы.
Но оказалось, что и эти мощные целенаправленные удары ушли куда-то в пространство. Тут Гоша рассердился не на шутку, таких позорных промахов в его практике до этого не наблюдалось. Его кулаки так и мелькали, целя то в голову, то в корпус противника. Бесполезно — ни один из ударов так и не достиг цели.
— Во — дает! — выкрикнул кто-то, непонятно, кого имея в виду, но, скорее всего, Робу.
Предприняв еще одну массированную попытку, Гоша понял, что попадает уже в смешное положение и прекратил бесплодные наскоки. Он был достаточно умен и искал выход из создавшегося положения. Противник каким-то невероятным образом ускользает от его атак, и, в то же время, сам почему-то не атакует. Хотя, судя по отменной реакции, мог бы ответно и отмутузить наемного задиру. Следовало идти на мировую, дабы не опозориться еще больше, получив и по мордасам. И Гоша опустил кулаки.
— Ну, ты и силен! — воскликнул он с ненапускным восхищением, — как это у тебя получается?
И неожиданно сделал вид, что собирается повторить свой самый первый финтовый удар. Но Роба мог в замедлении видеть, что кулак, описав круг, остановился в сантиметре от его челюсти и даже не шелохнулся, чем привел в настоящий восторг вконец одуревшего Гошу. Одобрительно зашушукались и пришедшие поглазеть на избиение Робы.
— Молоток! — несмотря на неудачу, Гоша умело держался хозяином положения, — боксом хочешь по-настоящему заниматься?
Роба отрицательно помахал головой. Нет, к мордобитию у него никогда не было никакой склонности.
— А какой у тебя вес? — Гоша, тем не менее, не отставал.
Роба лишь пожал плечами, не желая отвечать на столь каверзный вопрос. Он опасался обычных в таких случаях язвительных мальчишеских подколок. Скажешь про свои килограммы правдиво, а тебе тут же с насмешкой и выдадут, что-нибудь типа «с таким весом тебе только гирькой в сельмаге работать», или «грузилом на леске раскачиваться», а то и похлеще «дерьмом в прорубе болтаться».
— И все же? — наседал настырный Гоша.
— Все, что есть — мое, — Роба был, по-прежнему, начеку.
— Да, я серьезно!
— Ну, сорок шесть килограммов…
— Во! А Михалыч, как раз «мухача» ищет! Хочешь стать мухачом?
— Мух отгонять что ли? — Роба поморщился.
— Деревня, — необидно констатировал Гоша, — мухач — это боксер в категории наилегчайшего веса.
— Не-а, я боксировать не хочу.
— Боишься, что ли, что чайник начистят? — Гоша насмешливо хохотнул, — ты ж вон какой верткий — не боись!
— Я и не боюсь, — обвинение в предполагаемой трусости было в мальчишеской среде нестерпимым, — попробовать, конечно, можно.
— Тады — по рукам! — и Гоша звонко шлепнул в подставленную ладонь, — после уроков — встречаемся.
— Кстати, уроки-то уже и начались, — заметил кто-то из окружения, — надо бежать и так опоздали.
— А, деньги! — внезапно опомнился державшийся в сторонке Борька Пин-Пон, — деньги тогда верни, раз так!
— На! Подавись! — Гоша вытащил из кармана штанов две мятых купюры и протянул опечаленному заказчику.
Но, когда тот подошел и потянулся за ними, Гоша вдруг отдернул руку, отделил одну бумажку и сунул ее в карман.
— Половину, так и быть, отдам, — рассудительно заметил он, — на землю я его сшиб все-таки разок…
— Так нечестно, — заныл Пин-Пон, — договаривались же…
