Густав Эмар - Текучая Вода
— Мой дорогой дон Аннибал, — отвечал граф осторожно. — В наше время обязанности гостеприимства стали слишком слабыми узами и не могут задержать никого.
— Не думайте так! — с живостью вскричал дон Аннибал. — Дружба имеет неотъемлемые права: находясь в двух противоположных лагерях, мы должны еще более уважать друг друга.
— К несчастью, дон Аннибал, дружба редко может противостоять политической ненависти. Если не существует согласия в образе мыслей, то, как бы велика ни была симпатия, дружба сменяется равнодушием, от которого один шаг до ненависти.
— Надеюсь, вы еще свободны от нее, мой дорогой граф. Наша дружба не может ослабеть, так как она покоится на слишком твердом основании, на клятве мстить сообща.
Лоб графа сморщился и брови его нахмурились под влиянием тяжелых мыслей.
— Да, — произнес он, — вы правы, дон Аннибал, мы поклялись вместе совершать мщение. Что бы ни произошло, я сдержу свою клятву!
— Может быть, — подхватил владелец гасиенды, — час возмездия ближе, чем вы думаете.
— Правда, дон Аннибал? — вскричал граф, порывисто вставая с места. — Неужели мы, наконец, достигнем цели, которой так давно добиваемся?
— Я так думаю, граф. Кажется, след найден.
— Говорите! Говорите! Что вы узнали, мой друг?
— Говорить теперь было бы неосторожно. Я не хочу полагаться на авось, но через несколько дней…
— Ну, — перебил графе досадой, — у меня больше побуждений к мщению, чем у вас. Мой убитый брат, мой похищенный и, может быть, также убитый сын, кровь их требует наказания убийц.
— У меня же, граф, нежно любимая супруга, потерявшая разум, и дочь, едва избежавшая ужасных объятий змеи. О, поверьте, я страдаю не меньше вас, все мое счастье разбито!
Наступила минута горестного молчания. Оба собеседника, откинувшись на спинки стульев и уронив головы на руки, погрузились в печальные размышления. Наконец, владелец гасиенды прервал молчание.
— Итак, — сказал он, — я думаю, что нам не мешает сговориться насчет этого дела, но разговор затянется, так как мне нужно многое вам передать. Вы хорошо сделаете дорогой граф, если отложите свой отъезд до завтрашнего дня и согласитесь провести ночь под моей кровлей.
— Но я поставлен, дон Аннибал, в исключительное положение. Люди, собравшиеся в гасиенде, имеют основание считать меня своим врагом, может быть, даже шпионом. Я не хотел бы…
— Что касается этого, дорогой граф, то, благодаря бога, хорошо известная честность ваша ставит вас вне подозрений. И кто знает? Может быть, ваше пребывание здесь окажется даже полезным для дела, которому вы служите.
— Что вы хотите сказать этим? Объяснитесь, прошу вас. Я не понимаю, друг мой!
— Скоро вы меня поймете, но теперь я не хотел бы останавливаться на этом.
— Хорошо, я подожду более удобного момента.
В это время портьера откинулась, вошел дон Мельхиор.
Он поклонился.
— Э, дон Мельхиор, каким ветром вас занесло сюда? — спросил его с улыбкой дон Аннибал.
— Люди господина графа готовы к отъезду, отец, — отвечал он. — Они ожидают только своего начальника.
— Потрудитесь сказать им, милое дитя, — отвечал владелец гасиенды, — чтобы они поставили лошадей под навес и отпрягли мулов. Его светлость не едет сегодня, он намерен провести ночь в нашем скромном доме.
— Однако… — начал граф.
— Вы обещали! — с живостью прервал его дон Аннибал.
— Ну хорошо! — согласился граф, устремив глаза на молодого человека, скромно остановившегося у порога.
По знаку дона Аннибала Мельхиор поклонился и вышел.
— Разве у вас не служит более старый мажордом? — спросил граф.
— Нет, он служит по-прежнему. Почему вы интересуетесь этим?
— Я принял этого молодого человека за его заместителя.
— О нет, это не слуга.
— А!
— Это сирота, воспитанный мной.
— Я в первый раз вижу его у вас.
— Вы не замечали его до сих пор.
— Вероятно, — отвечал граф, подавляя вздох. — Почему-то мне кажется знакомым его лицо, оно не выходит у меня из головы. Давно вы взяли его к себе?
— Минуло шесть лет, как Сотавенто привел его ко мне. Я думаю, что он индейского происхождения, хотя черты его лица выразительнее, чем у краснокожих, а цвет кожи почти белый. Но это ничего не доказывает: на границах часто происходит смешение рас.
— Правда! — согласился граф, проводя рукой по лбу, словно желая отогнать докучную мысль.
— Теперь, — продолжал дон Аннибал, — решено, что вы остаетесь до завтра?
— Только до восхода солнца! — перебил граф.
— Хорошо, — сказал владелец гасиенды. — Позвольте мне передать одно поручение: отец Пелажио просит вас уделить ему несколько минут.
— Не знаю, позволительно ли мне вступать с названным лицом в конфиденциальные переговоры. Впрочем, чтобы не обижать вас, мой дорогой дон Аннибал, и доказать свое миролюбие, я согласен исполнить желание отца Пелажио с тем, однако, условием, чтобы вы присутствовали при этой беседе.
— Ваша светлость угадали мое желание! — сказал входящий священник.
— Вы подслушивали, сеньор? — произнес свысока граф.
— Нисколько, кабальеро, но, отворяя дверь, я невольно услышал ваши последние слова и не счел нужным скрывать этого.
— Хорошо, сеньор, я вас слушаю, только, пожалуйста, покороче!
— Мы, как и вы, кабальеро, сожалеем о бедственном положении нашей несчастной страны. Далекие от желания начинать войну, мы, напротив, стремимся к возможно более продолжительному миру. Но для этого необходимо представить его превосходительству, вице-королю, наши почтительные заявления.
— Почтительные? — с иронией переспросил граф.
Священник поклонился, словно не заметив иронии, и продолжал.
— Мы решили послать к вице-королю одного из наших людей, если вы, господин граф, соблаговолите поручиться, что прошение дойдет до его превосходительства и что какого бы ответа ни удостоилось оно со стороны вице-короля, наш посланник не поплатится своей свободой.
Граф на минуту задумался.
— Слушайте, — сказал он, — я не знаю, относительно каких пунктов мятежники могут отправлять послов к правительственным начальникам. Однако, я сторонник мира, а каков бы ни был исход борьбы, прольется испанская кровь. Принимая это во внимание, я честным словом обязуюсь не провести вашего посла к его превосходительству вице-королю, это невозможно, но, по крайней мере, представить его правителю провинции. Он рассмотрит ваше прошение и если найдет его справедливым и почтительным, отправит к вице-королю. Больше этого я ничего не могу сделать.
— Я не ожидал меньшего, господин граф. Хотя ваше предложение не вполне удовлетворяет меня, однако, мы охотно принимаем его, чтобы доказать свободу и лояльность наших желаний. Завтра наш посол последует за вами.
