Лев Константинов - Охота на Горлинку
— Данила Бондарчук, комсомольский секретарь? — не сразу поверил Остап Блакытный.
— Он после стал секретарем — как из леса вышел.
— В него наши недавно стреляли?
— Лежит Данила в больнице, пуля рядом с сердцем прошла…
Остап обхватил голову руками.
— Если бы я знал все это раньше…
— То что бы сделал?
— Предупредил Данилу… Я ведь, выходит, его вечный должник.
— У тебя будет еще возможность отдать свой долг Даниле.
Она сказала это жестко и твердо.
Опять пошли лесными тропами, и чем дальше уходили от жилья, тем гуще, непроходимее, сумрачнее становился лес. Остап кружил по полянам, чутко прислушивался к шуму деревьев, несколько раз останавливался и даже возвращался назад.
Девушка хотела сломать ветку, обмахнуться зеленым веером — в лесу было душно. Остап перехватил ее руку, предупредил, что здесь нельзя оставлять никаких следов. Потом исчезли веселые, прикрытые травами полянки. Мягко пружинил под ногами мох, поваленные ветрами деревья и в разгар дня были мокрыми, скользкими — солнечные лучи не пробивали густую крону.
— Далеко еще? Ноги сбила, тяжело идти.
— Скоро.
И действительно, когда, казалось, добрались уже до непролазных чащоб, из-за дерева вышел дядько с автоматом. Он протянул Остапу грязный платок, приказал завязать спутнице глаза.
— Геть! — раздраженно сказала Зоряна. — Не буду из-за вашей вонючей ямы тряпку на очи набрасывать.
Бандеровец все-таки настоял на своем: приказ Стафийчука. Она побрела, спотыкаясь о корни, перепоясавшие землю. Опять куда-то сворачивали, петляли между деревьями, спускались в овраги.
— Ведьмаки проклятые, забрались к черту в зубы, — шипела Зоряна, когда низкие ветки влажно шлепали ее по лицу.
— Ты дывысь, зла яка! — удивился встречавший бандеровец.
Наконец, остановились. Послышались неясные голоса, зашумел, сдвинувшись с места, здоровенный куст. «Ступенька… еще одна… и еще… — подсказывал Остап. — Все».
Зоряна сорвала повязку. Она стояла в бункере. Стафийчук приветливо улыбался и протягивал ей руку.
КУДА ДОЛЯ ЗАВЕДЕТ
— Чтоб вас… с вашей конспирацией!
Стафийчук рассмеялся, показав остренькие, мелкие, прокуренные до желтизны зубы. Засмеялись и двое других, сидевших на колченогих табуретках.
Бункер, судя по добротности, был построен давно, основательно, еще в те времена, когда бандеровцы заботились не о временном пристанище, а о надежном убежище на черный день. Что он наступит, наиболее дальновидные националисты не сомневались. Создавались тайные склады оружия. В селах насаживалась агентура. Разрабатывалась система подпольной связи, строились такие вот бункера и «схроны».
Любезность фашистов заходила так далеко, что они даже выделяли своих специалистов для проведения этих работ, транспорт для доставки стройматериалов и оборудования. О складах и «схронах» знали обычно только несколько человек, среди них и тот, кого назначали проводником банды. Конечно, фашисты надеялись, что действия националистов в будущем возместят их расходы.
Зоряна сияла «шмайсер», передернула затвор. Бандеровцы поспешно, как по команде, сунули руки в карманы, за отвороты стеганок. Только Стафийчук не двинулся с места, не схватился за пистолет, смотрел заинтересованно — не больше.
Зоряна щелкнула предохранителем.
— Знакомая игрушка? — спросил Стась.
— Отец обучал. Партизанил он при немцах…
Националисты переглянулись. Худой и бледный от сидения в бункерах бандеровец, которого Стафийчук называл Дротом[11], встревоженно проговорил:
— Привел партизанского выкормыша…
Она резко повернулась к бандеровцу.
— Гей ты, Дрот, или как там тебя, смотри, как бы не нарубала из тебя гвоздей!
Дрот удивленно заморгал, побагровел, подхватился с табуретки.
— Сядь, — приказал Стась. — Говорил вам: огонь девка, палец в рот не клади, откусит — скажет, так и было… А ты, Зоряна, тоже не кипятись, жизнь у нас такая, никому не верим.
— Ну ладно, разболтались, — сказала она. — Давайте к делу, мне не позже восьми надо уйти, а то не попаду в село.
— Хлопцы выведут на дорогу…
Зоряна доложила о встречах за последние две недели. Она исколесила всю округу, побывала на многих хуторах. Шла от одной встречи к другой. Дорогу к Скибе ей указал Стафийчук. Скиба привел к Шулике. Шулика передал Дубняку. Дубняк выделил хлопца, который отвел ее на место встречи с Джурою… Так связывала и связывала Зоряна ниточки лесной паутины, штопала в ней прорехи.
Она называла националистам явки, зачепные хаты, имена, подпольные клички — псевдо проводников. Националисты радовались: «Живой еще Дубняк, а говорили, что попался чекистам…»
Они помрачнели, когда Зоряна перешла к характеристике националистических группок, о которых знала со слов проводников. Малочисленные. Загнанные облавами в чащобы. Тайные «схроны» и склады оружия больше не существуют. Боеприпасы на исходе. На «боевиков» разлагающе действуют призывы властей выходить из леса и сдавать оружие. Особенно участились случаи бегства после того, как некоторые, начитавшись листовок, явились к представителям власти и действительно получили амнистию. Живут теперь неплохо, и слухи об этом проникли в лес.
Стафийчук и его помощники переспрашивали подробности, уточняли по карте местонахождение групп. Стась нервно заходил по бункеру. Следя за ним взглядом, Зоряна увидела в дальнем, плохо освещенном углу бункера сваленное в кучу обмундирование солдат Советской Армии: шинели, гимнастерки, пилотки со звездочками. Тоже, наверное, досталось от немцев по наследству. Содрали фашисты одежду с военнопленных, отдали националистам.
Марию Стафийчук похвалил. Даже не ожидал, что она так успешно справится с заданием. Предупредил строго:
— Но боже тебя упаси, Зоряна, попасть в лапы к ворогам нашим. Теперь ты знаешь столько, что дороже многих боевиков.
Посоветовался со своими, не прикрепить ли постоянно к Зоряне Блакытного? Пусть и дальше охраняет и бережет учительницу. У девушки тоскливо сжалось сердце. Знала она цену такой «охране» — пуля в спину в случае провала. Но возражать не стала — бесполезно.
— Вот еще что, — вспомнила она, — со всеми условилась о сборе. Место — хутор Скибы. Сигнал — звездочки, выбитые на старом памятнике. Количество знаков укажет время встречи.
Проводник не скрывал своей радости. На сборе вожаки договорятся о совместных действиях, и тогда он, Стафийчук, сможет приступить к выполнению задания закордонного провода. Операция «Гром и пепел» будет выполнена. Он торжественно сказал:
