Густав Эмар - Золотая Кастилия
— Узнай, друг мой, и если это он, приведи его сюда. Мажордом исчез в высокой траве. Не успел он сделать и ста шагов, как очутился лицом к лицу с человеком, который шел поспешными шагами. Это был флибустьер Франкер.
— Я опоздал, Бирбомоно? — спросил он, вытирая носовым платком пот, струившийся по его лицу.
— Нет, — ответил мажордом, — только восемь часов, а свидание назначено, кажется, на половину девятого.
— Это правда. Тем лучше, я не хотел бы заставлять себя ждать. Где тот человек, который пригласил меня сюда?
— Пожалуйте за мной. Он вас ждет недалеко отсюда.
— Показывай мне дорогу; мне хочется поскорее увидеть его.
Заметив буканьера, молодой человек сделал движение, выражавшее обманутое ожидание, и, остановившись, повернулся к Бирбомоно:
— Что это значит? Чего хочет от меня этот человек? Где же…
— Молчите, — быстро перебил его буканьер. — Оставь нас наедине, друг мой, — обратился он к мажордому, — и последи, чтобы никто нам не помешал; при первом подозрительном движении на равнине предупреди нас.
Бирбомоно поклонился, взял ружье и ушел, не произнеся ни слова. Буканьер следил за ним глазами, потом, когда мажордом совсем исчез из вида, обернулся к молодому человеку и сказал, протягивая ему руку:
— Добро пожаловать, я рад вас видеть.
— Как! — с удивлением вскричал Франкер. — Вы?..
— Дон Санчо Пеньяфлор к вашим услугам.
— Но этот костюм…
— Очень хорош в данных обстоятельствах, вы не находите? Мне кажется, он защитил бы самого губернатора Санто-Доминго лучше его генеральского мундира.
— Простите, но вы так искусно переоделись, что я с трудом узнаю вас даже теперь.
Оба обнялись и сели рядом.
— Теперь поговорим о делах, — начал дон Санчо, — ведь, если не ошибаюсь, мы встретились здесь именно для этого.
— Я к вашим услугам. Но как вы узнали, где я?
— Я осведомился. Неужели вы думаете, мой милый, что у нас нет шпионов? Коли так, прошу вас выйти из заблуждения: у нас много шпионов, и очень искусных, которым, кстати сказать, мы прекрасно платим. Но приступим к делу. Помните ли вы наш последний разговор в Веракрусе?
— Ни слова не забыл.
— И, конечно, исполнили то, что я вам говорил тогда?
— Извините, но я не понимаю, о чем вы.
— Я объясню. Надеюсь, вы воздержались, как я вас просил, от переписки с герцогом Пеньяфлором, моим отцом, и ожидали от меня обещанных объяснений.
— Любезный дон Санчо, буду с вами откровенен, — ответил молодой человек с некоторой нерешительностью в голосе, — потом, когда я все вам расскажу, вы сами рассудите.
— Хорошо, — сказал маркиз, слегка нахмурив брови, — говорите, я вас слушаю.
— С момента нашей разлуки и после того, как герцог Пеньяфлор дал мне опасное поручение, прошло несколько месяцев; с тех пор произошло много событий, а я о вас ничего не слышал. Несколько раз, но без всякого успеха, я старался увидеться с вами; я вынужден был предположить, что вы или забыли свое обещание, или передумали. С другой стороны, герцог Пеньяфлор, неутомимая деятельность которого вам известна, посылал ко мне письмо за письмом, призывая действовать решительно и без колебаний исполнить достославный подвиг, который должен освободить Испанию от самых страшных ее врагов на море. Что мне оставалось делать? Только повиноваться, тем более что, повинуясь полученным приказаниям, я трудился не только на пользу отечеству, но и во имя моего мщения. Кроме того, я дал слово, а вы знаете, дядя, что в нашей фамилии никто никогда не изменял данному слову.
— О! — вскричал дон Санчо, гневно сжав губы. — Узнаю адское могущество отца и его неумолимую ненависть! Как всегда, он все предвидел, все рассчитал!
— Что вы хотите сказать? Вы меня пугаете! Что значат эти слова?
— Продолжайте, продолжайте, дон Гусман; кто знает, быть может, уже слишком поздно, и зло нельзя поправить.
— О! Дон Санчо, вы объясните мне ваши слова, не правда ли? — вскричал молодой человек с горестным трепетом.
— Прежде закончите ваш рассказ, а потом, может быть, я исполню ваше желание.
— Мне остается добавить лишь несколько слов. Я в точности исполнил данное мне поручение. Герцог Пеньяфлор знал обо всех действиях флибустьеров. Еще вчера я послал к нему гонца с уведомлением, что готовится большая экспедиция против одной крепости на материке и что, по всей вероятности, этой экспедицией будут командовать Монбар, возвращения которого с минуты на минуту ждут на Тортуге, и некоторые другие предводители Береговых братьев… Теперь говорите вы, я слушаю вас.
Дон Санчо встал, взглянул на молодого человека с горестным выражением и, положив ему руку на плечо, тихо ответил:
— Теперь мне нечего вам говорить. Вы находитесь в руках человека, который разобьет ваше сердце так, что вам невозможно будет защититься. Вы не мстите за себя, а служите его ненависти! Вы, бедный юноша, всего лишь орудие в его руках.
— Но что же делать, ради всего святого?! Дон Санчо колебался с минуту.
— Дон Гусман, — сказал он наконец мрачным голосом, — я не могу ничего объяснить. Постарайтесь понять меня.
— Но как я могу? У меня голова не на месте! — прошептал молодой человек с судорожным трепетом.
— Я вам повторю слова святого Реми Кловиса: «Сожги то, что ты обожал; обожай то, что ты сжег».
— То есть? — с беспокойством спросил дон Гусман.
— То есть, — мрачно ответил маркиз, — герцог Пеньяфлор — мой отец, я обязан повиноваться ему и уважать его — словом, обязан молчать. Но, как ваш друг и родственник, я вас предупреждаю, — я не могу в данный момент объясниться подробнее, — остерегайтесь, дон Гусман, остерегайтесь!
Он сделал шаг, чтобы уйти.
— Прошу вас, одно слово, только одно, которое пролило бы свет на окружающий меня мрак!
— Больше я ничего не могу сказать.
— О, я проклят! — с горечью вскричал дон Гусман.
— Очень может быть, — ответил дон Санчо с состраданием, — однако надейтесь и старайтесь угадать ваших настоящих врагов. Прощайте!
— Увижусь я еще с вами?
— Да.
— Когда?
— Не знаю; вероятно, слишком поздно для того, чтобы предупредить ужасную катастрофу, если вы не поняли моих слов. Прощайте же еще раз и помните слова святого Реми.
Пожав молодому человеку руку, дон Санчо ушел.
— Ах, Боже мой! — с унынием произнес дон Гусман. — Кто поможет мне найти выход из этого непроходимого лабиринта?
Вдруг он услышал чьи-то шаги и живо поднял голову, надеясь, что, может быть, дон Санчо, тронутый его горестью, возвратился назад. Однако он тут же понял, что ошибся: к нему подходил Бирбомоно.
— Вернемся в Пор-де-Пе, сеньор, — сказал ему мажордом.
