Николай Дубровин - В ПОИСКАХ ЦАРСТВА РУСАЛОК
Резко развернувшись, я узнала в нем одного из участников нашей конференции. А он тем временем продолжал: «Как чудовищный костер или как гигантский маяк, возвышался в центре огромный купол храма Посейдона, поставленного на высоком холме — Храм Прозрачного Света, как его называет предание». А потом, наконец, представился: Гюстав Франк, атлантолог из Франции, Группа исследований истории европейской цивилизации. Но вы можете называть меня просто Гюстав.
Для просто Гюстава он был, честно говоря, несколько староват, но если бы я упорно величала его господин Франк, он, наверное, обиделся бы. Но, как бы то ни было, приличия требовали поддержать разговор, и я поинтересовалась – А вы тоже считаете, что эта самая Атлантида находилась именно здесь, в Крыму?
- Честно говоря, в Крыму она бы вся не поместилась, – улыбаясь, ответил этот самый мистер Франк, – только центральный остров, согласно Платону, был 3000 стадиев в длину и 2000 стадиев в ширину. А это, между прочим, 530 на 350 километров, плюс к тому еще несколько островов помельче. Так что для нее всего Черного моря было бы маловато. Правда, Платон тоже мог ошибаться, да и цифры у него какие-то очень уж круглые…
- Вы мне не ответили, Гюстав, вы сами-то верите в крымскую Атлантиду? – продолжала настаивать я.
- Я ученый, – начал выкручиваться заезжий француз, – я в нее не то, что верю, я ее изучаю. Вернее сказать, я изучаю легенды об Атлантиде, проходящие через всю историю европейской цивилизации, и пытаюсь найти в них какое-то зерно истины.
- А что говорят легенды?
- Смотря какие, – мы медленно двинулись вдоль балаклавской набережной, и Гюстав продолжал, – Гвидо фон Лист, например, говорит, что на Земле до настоящего времени существует закрытый Орден потомственных атлантов, насчитывающий до десяти тысяч человек. Они очень внимательно следят за чистотой крови и совершают браки только внутри этого узкого круга избранных. Об этом же, кстати, писал и мой покойный друг и коллега Серж Ютен из Национального центра научных исследований Франции, утверждая, что они не только существуют, но даже и в наше время активно влияют на судьбу человечества.
- Меня всегда интересовало, откуда они это берут. И, честно говоря, подозреваю, что просто сами выдумывают! – поделилась своими подозрениями я.
- Вы глубоко неправы, дорогая Лика, – даже обиделся Гюстав за себя и коллег, – время перемешало осколки тайны по всей Европе и даже по всему миру и, бывает, что посвященные в ее существование тратят жизнь, что бы найти лишь какой-то один маленький фрагмент великой загадки. Возьмем даже ваш Крым (а в Крыму какая-то тайна, безусловно, присутствует). 1853-й год, в Керчи с кровопролитными боями высаживается англо-французский десант. И что они сразу же начинают делать? Под русскими пулями и ядрами они принимаются за раскопки горы Митридат и акрополя Пантикапея, столицы Боспорского царства. Не самое подходящее время для занятий археологией, не правда ли? Вот меня и моих коллег и интересует, что они надеялись найти там, не взирая ни на какие жертвы. Вряд ли лишь глиняные черепки. Кстати они копали и здесь, в Балаклаве, все те три года, что шла крымская война.
Упоминания о Крымской войне очень быстро вернули меня к истории Петра Исааковича, Генриха Шлимана и, главное, пострадавшего Павла. Поэтому я решила на всякий случай не проявлять своей осведомленности в предмете и постаралась перевести разговор на другую тему.
- Откуда вы так хорошо знаете русский язык? – подозрительно поинтересовалась я у моего нового знакомца.
- О! Здесь в Крыму когда-то проводил исследования мой учитель знаменитый немецкий археолог Герберт Янкун. Он мне очень много рассказывал о тайнах Крыма, и еще с той поры я всегда мечтал покопаться здесь, ну и в качестве подготовки выучил ваш язык. С раскопками пока, правда, не получается, а с языком многие хвалят.
- Ты поосторожней с этим фашистом, – шепнул мне Сергей, когда мы уже садились в автобус.
- Почему с фашистом?! – поразилась я. Он же вроде не немец, а француз! У него, говорит, только учитель был немец.
- И не просто немец, – добавил Сергей, а истинный ариец, между прочим – оберштурмбанфюрер СС.
- А ты откуда знаешь? – не поверила я ему.
- А меня, вон, товарищ просветил, – мой оператор указал в глубину автобуса, где на заднем сиденье сидел и делал нам знаки какой-то благообразный старичок. Мы быстренько пробились к нему.
Старичок оказался необычайно подкован в обсуждаемом вопросе, и очень скоро мы узнали о чрезвычайном интересе, которое проявляло гитлеровское «Аненербе» к тайнам Крымских гор и подземелий.
Немцы начали археологические раскопки в Крыму сразу после взятия Севастополя войсками своей 11 -ой армией в июле 1942 года. Занимались ими параллельно как ведомство Розенберга, так и это самое таинственное «Аненербе». И если с Розенбергом все более или менее понятно – перед ним стояла задача доказать, что эти земли принадлежали германцам еще со времен готов, то цели «Аненербе» значительно более туманны. Последних особенно интересовали пещерные города Севастополя и Бахчисарая и район Мангупа, столицы древнего княжества Феодоро. Ходили слухи, что на эти раскопки осенью 1942-го года приезжал сам Гиммлер, когда был в своем подземном бункере в Житомире. Судьба найденного там (если они что-нибудь нашли) неизвестна. Вроде бы археологические материалы из музеев Бахчисарая, Керчи и Феодосии были вывезены группой «Крым» специального штаба «Древняя история» куда-то под Краков, но там их следы теряются.
Нас же в крымском эпизоде деятельности «Аненербе», – продолжал наш собеседник, – особенно настораживает, что они шли аккурат по следам не менее загадочной экспедиции Александра Барченко, организованной Спецотделом ОГПУ в конце 20-х годов.
- А кого это «нас»? – поинтересовалась я.
- Группу советских ветеранов черноморского военно-морского флота, исследующих древние тайны Крыма, – веско ответил он и, не давая мне возможности развить эту тему, продолжал:
- Об этом Барченко, Спецотделе и его начальнике Бокии слухов бродит не меньше чем об этой самой «Аненербе». Даже попытка упорядочить их неизменно упирается в какую-то чертовщину. Но с некоторыми натяжками выстраивается следующая цепочка: еще до революции Барченко серьезно увлекся эзотерикой и ясновидением и после 17-го года устроился в Институт мозга и высшей нервной деятельности Бехтерева. В 21-22 годах он организует экспедицию на Кольский полуостров, где местное население периодически впадало в какое-то измененное состояние сознания. Что он там обнаружил выяснить уже, видимо, так и не удастся. По официальной версии все архивы Барченко и Спецотдела были сожжены при подготовке к эвакуации ГПУ осенью 1941 года. Но ходят упорные слухи, что под Петрозаводском он встречался с каким-то таинственным старцем и после этого некоторое время был озабочен попытками поймать якобы обитающего в тамошних озерах человека-амфибию.
