Юрий Ищенко - Черный альпинист
— Вышло. Только замужем вдруг оказалась, и муж захотел, чтобы домохозяйкой была. Отдохнула от светской жизни.
— Так вы с Мариной сегодня и познакомились? — удивился Тахир, чуть уже возмущаясь, — не хватало еще, чтобы в дом незнакомых тащила, пусть даже это и пикантная дамочка.
Ляля, по-видимому, была «в дым» пьяна, улыбалась, подмигивала. Щелкала пальцем по бокалу, напоминая, что опустел. Тахир подливал.
— Ну, сложный вопрос. Не так, чтобы сегодня… Я Марину давно знаю, а она меня вряд ли. Я, видите ли, являюсь супругой главного редактора газеты, в которой работает ваша супруга. Ох, еле выговорила. И вдруг решила, что пора с Мариной познакомиться! И познакомилась!
— А зачем? — спросил Тахир.
— Зачем? Действительно, вроде как незачем. Просто ваша Марина спит с моим мужем. Уже больше года. Я женщина культурная, понять могу. И решила: сделаю, как в домах Филадельфии, там жены с любовницами дружат, тесно общаются. Во всех смыслах так спокойнее. Ну и, если честно, любопытно было понять, что мой в ней нашел. Какую изюминку.
— И поняли? — так же тихо спросил Тахир, но коньяк пил уже большими глотками, как водку.
— Совершенно не поняла, — сказала Ляля, наклонившись к нему и широко распахнув глаза.
Глава 3
НОЧЬ В ОКТЯБРЕ
Когда Ляля ушла из квартиры, Тахир не знал. Проснулся внезапно: порыв ветра отворил окно, дробно застучали об пол капли дождя. Было холодно. Посмотрел на часы — три утра. Подошел к окну, закрыл: на бульваре под тусклыми желтыми пятнами от фонарей ветер шевелил мокрые залежи листвы. Медленно проезжали пустые такси. На лавках лежали, как свертки хлама на помойках, алкаши и доходяги.
Переспал, конечно, с Лялей этой. Велико было обольщение поплакаться на теплом плече, тем паче сострадающем (слез, тем не менее, Ляля не дождалась). Она достала из сумочки несколько фотографий, какой-то круиз на теплоходе, вроде бы, вспомнил Тахир, этим летом Марина ездила куда-то. Весь состав газетенки ихней решил отдохнуть. На фотках жена везде соседствовала с мужиком, лысым, толстым, с роскошной бородой, вид у него был самоуверенный. Наверное, решил Тахир, скоро мужик этот сильно переменится. Но все равно не пожалеет о случившемся так сильно, как Тахир, или не успеет, или просто не способен. Нда, Москва, здесь все готовы к веселью, без разбору. Адюльтер, кажется, самое веселое. А курды делают таких мужиков евнухами. Правильно делают.
Разжиревшая, разросшаяся, как гигантская жаба, столица, Все ей нипочем, все заглотнет и переварит. Как стойбище для нечисти, нагло и лениво меняет теперь свой облик Москва: взрывают трущобы, скоблят и обновляют ветхие памятники архитектуры, какие-то щиты и плакаты с кошачьей жратвой, английские слова, ничего русского, ничего советского, ничего не осталось. Вероятно, он задержался, гораздо раньше надо было свалить отсюда. А Марина, она пусть остается, ей в кайф, жить нужно в кайф.
Скорее всего, она не воспылала любовью к этому жирному хряку, и не было этого самого сексуального влечения, каким страдают бабы в американских боевиках. Карьеру девочка делала, ей тоже без связей, без протекции, без московской наглости и пробиваемости трудно пришлось. И нырнула в постель главного, где, кроме нее, такой красивой и умной, уже весь женский штат накувыркался. А что, ничего особенного, даже отличилась на переднем фронте — закрепилась в той постели, а уже затем — и в лучших журналистах издания.
Тахир недолго насиловал Ляльку эту. Ни нежности, ни тепла, ни удовольствия особого не было. Выл, корежил мял, мял ее тонкую кожу и косточки, как зверюга терзает с трудом схваченную добычу. И так хотелось надавить посильнее, сжать шейку или локоток в руке, чтобы хрустнуло и обмякло тельце, — это она принесла беду в дом. На родине когда-то «черных гонцов» убивали на всякий случай… А Лялька и не обиделась вроде, решила, что у него такой секс бытует, с садистским уклоном. Решила кайфовать с извращенцем. Оставила на столе на память одно фото (Тахир просил увезти все), там изображалось нудистское купание и Марина верхом на лысом. Тот конька-горбунка изображает. Тахир взял фотографию, хотел порвать, да за окно, но осенило — ему же физиономия редактора нужна!
Как-то неожиданно резко он заснул. Обычно после нервотрепки и пьянка, и постель не помогают, на сутки бессонница, а тут бревном шлепнулся на диван. Что-то не так?
Из гостиной прошел в другие комнаты, убедился, что действительно Ляля ушла, никаких вещей не оставила. Даже прибралась, посуду в раковину сложила. Зачем? На пьяную бабу непохоже. Он уже стремительно рванул к своему рабочему кабинету, отпер, включил все лампы, минут пять осматривался. Она здесь побывала! У нее был ключ, не ковырялась, и здесь шарила!
Осмотрел стол, полки, везде были им расставлены ловушки, нарушено около половины. Либо не везде порылась, либо часть из них заметила. А теперь самое важное. Подошел к туркменскому ковру на стене над тахтой, нажал клавишу тайника. И там было пусто: улетучились двадцать тысяч (для конторы, не своих), пакет с запасными паспортами, личные документы гэбиста Нутманова и самое главное — две папки с разработками операций и одна дискета.
Тахир задержал дыхание, стараясь двигаться помедленнее, прошел в спальню. Марина с головой ушла в сон, даже похрапывала. Он церемониться не стал, взвалил ее на руки, донес до ванной, опустил на мраморное ложе и включил холодный душ.
Через минуты две жалкая мокрая Марина оказалась способной говорить.
— Сволочи, чего делаете? Что за шуточки?
— Очухалась? Скорее, соображай скорее, Марина, — просил Тахир.
— Что-то случилось? — она мучительно сморщила лицо, откинула назад мокрые волосы (окатив Тахира брызгами), отклонилась от струи душа. — Чего тебе надо?
— Кто эта Ляля? Которую привела. Ты ее знаешь?
— Жена главного. Нашего главного редактора.
— А где она работает? Чем занимается?
— Скажи, что случилось. И выключи, наконец, воду. Я обмочилась даже со страху. Холодно же! — она попыталась вылезти из ванны.
— Снимай одежду, я тебе сухую принесу. И вспоминай, что про нее знаешь.
Он выскочил, приволок охапку из ее гардероба, в руке держал стакан с коньяком и брошенной в него таблеткой растворимого аспирина.
— Тахир! — не унималась Марина. — Ночь же еще! Зачем ты меня разбудил?
— Эта Ляля меня обокрала. Унесла очень важные служебные документы. Из тайника.
— Из какого тайника? Да и не она это, — решила Марина, она уже разделась и обтиралась полотенцем. — Мы же вместе были здесь.
— Ты вырубилась сразу. А немного позже и я вырубился. Она нам снотворное подбросила, судя по всему. У меня в кабинете есть тайник, сейф простенький. Ты о нем не знала. Там есть датчик — и тайник вскрыли сорок минут назад. На кого эта Ляля может работать?
