Виктор Бурцев - Гималайский зигзаг
Миша икнул, а Бумба, ведомый, вероятно, генетической памятью, сотворил крест.
Застревая в пробках, они добрались в аэропорт минут через сорок. Водитель долго махал им вслед рукой, то ли радуясь чаевым, то ли прощаясь навеки. Оглянувшись, Мочалка Перси заметил:
— Черномазая правду говорила. Моя слыхала по ящику, что в этом Кашмире и впрямь война. Бух-бух!
— «Черномазая»? А сам ты, снегурочка, что ли? — огрызнулся Гурфинкель. — И вообще, не трави душу!
— Моя ничего. Моя не черномазая, а афроамерикана. А моя дядя защищала Гренаду! Она лично знал Мориса Бишопа! — хвастливо заявил Перси, но его слова не произвели должного эффекта, ибо спутники не знали, кто такой Бишоп, и имели довольно смутное представление о том, где находится Гренада.
Услужливый чиновник из аэропорта, имени которого не запомнил даже полиглот-Гурфинкель, оказался длиннющим и тощим как жердь человеком с гитлеровскими усиками. Он радушно встретил клиентов и, поминутно оглядываясь по сторонам, повел их какими-то черными ходами на летное поле.
Самолет стоял на его задворках, если только у летного поля таковые имеются. Сюда стаскивали местный хлам — какие-то продырявленные крылья, покосившийся набок вертолет с уныло повисшими винтами… Машина, на которой троице предстояло лететь в Сринагар, мало чем отличалась от всего этого авиационного мусора — маскировочного цвета, с потрескавшимся плексигласом кабины, с лысыми шасси. Стойки были едва ли не перевязаны тряпочками, а вместо пары иллюминаторов виднелись куски фанеры.
— Бо-о-оже, — протянул Покровский. — Nakrylis'!
— Видела бы это моя мама, — только и вздохнул Миша.
То, что изрек Мочалка Перси, заставило оглянуться всех остальных, включая индийца, который неожиданно густо покраснел и закашлялся.
— Напрасно вы так. Это неплохой самолет, — без особой уверенности заметил он.
— Это вообще не самолет, чтоб я так жил! — взорвался Миша. — Это несколько тонн ржавого железа! Он не может летать!
— Он летает, — стоически сказал индиец. — Иногда… А вон и владелец самолета, мистер Ом Пракаш Гангули.
Из-за обломков вертолета вышел, вытирая тряпкой руки, молодой человек в бейсболке.
— О, кажется, клиенты? — весело воскликнул он. — Здравствуйте, господа! Полетим?
— Господа хотят лететь в Сринагар, — поведя рукою, подтвердил чиновник с гитлеровскими усиками.
— Господа уже не хотят лететь, — твердо возразил Миша. — Господа таки хотят еще немного пожить на этом прекрасном белом свете.
— А Юсупов? — пробормотал Покровский. — Past' porvet!
Миша поковырял ботинком бетон и махнул рукой:
— Ладно, летим. Ой, моя бедная мама, если бы она только знала!
— Это очень хороший самолет, господа, очень, — оживленно рассказывал Ом Пракаш Гангули, помогая затаскивать в салон чемоданы. — Ему всего пятьдесят лет, для самолета это не возраст. Раньше это был военный самолет, а для военных всегда делают все самое лучшее! Вот этот, например, трижды падал, два раза горел. И что же, господа? Почти как новенький!
От пилота шибало дешевым индийским виски, из чего Миша сделал вывод, что тот не слишком религиозен. О том, как это может повлиять на предстоящий полет, Гурфинкель старался не думать. В конце концов воздух — это не автострада, сталкиваться там особенно не с кем… Хотя были случаи, надо признать.
Наконец они погрузились, чиновник с усиками получил свою мзду и отправился восвояси, а отважный пилот Ом Пракаш Гангули уселся на ступеньку разболтанного трапа и принялся жевать какую-то лепешку, достав ее из кармана рубахи.
— А когда же мы полетим? — недовольно спросил Миша.
Остальные маялись поодаль, страдая от жары, и наблюдали, как из правого двигателя на бетон угрожающе капает масло.
— Мы ожидаем дядюшку Говинду, — охотно пояснил индийский ас. — Дядюшка Говинда тоже летит в Сринагар, у него там дела. Видите, как хорошо все получилось?
— А вот там капает масло, это так должно быть?
— Оно всегда капает. Оно же жидкое, — философски вздохнул индиец. — Такая у этого масла карма!
И вновь улыбнулся.
Миша не нашелся, что сказать на эту радостную белозубую улыбку, и отошел к своим.
— Что там еще такое? — спросил Перси, оживленно почесываясь. — У моя сейчас задница расплавится, так тут жарко!
— Да ты же нигер, тебе должно быть привычно, — удивился Покровский.
— Моя не нигер. — Перси даже подпрыгнул от возмущения. — Моя уже говорила! Я афроамерикана! Даже афроангличана! Моя — древняя могучая народа!
— Твоя задница от этого белее не стала, baklan! — с убийственной логикой заметил Бумба.
— Расиста! — буркнул Перси. — Ку-клукс-клана!
— Он ждет какого-то своего дядюшку, что летит с нами в Сринагар, — поведал между тем Миша. — Черт с ним, подождем еще немного.
Дядюшка Говинда появился, когда небо уже стало затягиваться дымкой — близилась ночь. Племянник бросился к нему навстречу, они принялись обниматься и что-то оживленно обсуждать.
— Вот так дядюшка! — воскликнул Покровский, привстав. — Knit!
— Наша не взлетит, — мрачно сказал Перси, тряся своими дредами. — Посмотрите на эту бочку с жиром!
Дядюшка и впрямь оказался раблезианского типа: улыбающийся толстопуз — нет, целый толстопузище! — дрожащий, как желе, обмотанный невероятным количеством белой ткани с жирными пятнами там и тут — следами недавней трапезы. Килограммов двести он весил определенно, и Миша тут же заинтересовался, как дядюшка собирается проникнуть в самолет через узкую дверцу.
Он не обманулся в ожиданиях — дядюшка застрял. Он торчал в двери и громко охал, вознося жалобы небесам, а племянник и расчувствовавшийся Покровский проталкивали его внутрь. Самолет качался на шатких шасси туда-сюда, дядюшка охал и пыхтел, а вокруг вертелся Перси и мерзко хихикал.
— Однажды я перевозил трех львов! — сообщил Ом Пракаш Гангули между делом. — Это было очень трудно, они рычали, но я все равно привез их в Ахмадабад! А в Сринагар я летаю каждую неделю, я знаю каждое облако на пути!
Тут дядюшка особенно протяжно охнул и оказался внутри.
— Слава Пресвятой Деве Гваделупской, — вздохнул Перси. — Моя думала, она там и умрет.
…В салоне, если так можно было назвать темную и неуютную внутренность самолета, они расположились на жестких металлических сиденьях. Дядюшка раскладывал свои многочисленные узлы где-то позади.
— Сейчас полетим! — заверил Ом Пракаш Гангули, захлопнув дверцу и забравшись на сиденье пилота. — Несколько часов — и мы в Сринагаре. Ом мани!
Он связался с диспетчерской вышкой, о чем-то говорил минуты три, после чего моторы затарахтели, самолет дико затрясся и стал выруливать на взлетную полосу.
