Владимир Тучков - И на погосте бывают гости
– Но ведь ты же его видел, в маске. Он же навесил картинку на лобовое стекло, – голос Стрелки звучал спокойно и уверенно. – В конце концов ты ведь не в крови был.
– То, что не было крови, это ещё ни о чем не говорит. А то, что видел кого-то, то это могла быть галлюцинация. Подстроенная Сисадмином. Вот, блин, какой дьявольский сюжет-то придумал!
– Ты кончай это на хрен! – начала терять самообладание Стрелка. – Просто с каким-то сладострастием самооговором занимаешься. Где бритва? Где скальпель, топор, нож? Где?
– Выбросил.
– Где взял лишнюю голову, блин? Я смотрю, ты совсем рехнулся!
– Не знаю, где взял! – глаза у Танцора уже блестели, словно от двух доз. – Но все сходится! Там, на Лубянке. Дзержинский был для меня сигналом, я включился и искромсал ту тетку в «Фольксвагене».
– Ты включился?! Не ты ли сам меня успокаивал, когда массовый психоз начался?
– Включился позже, когда ты уснула и все разъехались.
– Слушай, тебя вязать надо. Какая-то в тебе дьявольская изворотливость. Чисто шизофреническая.
– Нет, Стрелка, это не шиза. Давай-ка мы все выясним до конца. Чтобы не только вы, но и я сам в себе был уверен.
– Ладно. Ты не мог написать то откровение. Что на форуме.
– Мог. Там нет ничего сверх того, что мне известно. К тому же я сходу вычленил из текста и Моррисона, и Ницше.
Стрелка задумалась. Через минуту ответ был готов. Ответ, обеспечивающий Танцору относительное внутреннее алиби:
– Но потом, когда я сочинила ответ из одних цитат Ницше, ты его не опознал. Сказал, что текст для мыльной оперы. Так? Значит, ты не слишком знаком с первоисточником.
– Нет, подруга дорогая, это как раз говорит о противоположном. Те цитаты мне Сисадмин в ухо, или как там еще, нашептал. А другие мне неизвестны.
Стрелка плюнула. Именно плюнула – смачно – на пол, потому что это был последний способ избежать умопомрачения. И пошла к компьютеру, чтобы поставить в этом идиотском разговоре жирную окончательную точку.
– Следопыт, – спросила она, – ты себе на сервер повесил прогу для идентификации посетителей? Как в неё войти?
– Конечно, – ответил он, обрадовавшись, что Стрелка наконец-то нашла способ оправдания Танцора на этом странном сеансе самооговора. – Программа лежит по адресу… Ладно, давай я сам.
Следопыт связался со своим мэйнфреймом, зашел на сайт sadizm.ru и посмотрел, когда Маньяк прислал рассказ о своих кровавых проделках. Потом просмотрел протокол посещений и выяснил, что рассказ был прислан с компьютера с IP-адресом 193.128.211.185. После этого перескочил в верхнюю строчку протокола и буквально ткнул в неё носом Танцора:
– Видишь, блин, маньяк недоделанный! У Маньяка адрес 193.128.211.185. А у тебя, блин, какой? У тебя – 213.34.167.75! Значит, ты не Маньяк! Понял?
– Нет, – мрачно ответил Танцор. – Это номер лэптопа. Посмотри вот с этого.
Следопыт взвыл от такой маниакальности. Однако решил проверить и настольный компьютер. Снова, уже с него, связался с мэйнфреймом, раздраженно поколотил по кейборду…
– Ну, смотри! Как же ты нам всем надоел…
Но не договорил: в верхней строчке протокола стоял тот самый номер – 193.128.211.185.
Следопыт надолго замолчал.
Вместо него предельно зло заговорила Стрелка, выкрикивая, почти брызгая слюной:
– До чего ж ты туп, блин! Ведь прекрасно же знаешь, что тут, в Сети, блин, ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть! А всё своё! Уперся, как баран, блин! Это мог запросто сделать Сисадмин. Чтобы мы тут все на хрен ошизели и начали резать друг друга! А мог и Маньяк.
– Это каким же образом?
– Да для толкового человека это не проблема. Спер наш пароль. Пришел с ним к нашему провайдеру и отработал с нашим IP-адресом. Вот и все!
– Но мог же это быть и я. Зомбированный. – Танцор был уже абсолютно спокоен. Потому что он уже принял решение. Понял, каким образом можно не только снять с себя подозрение, хоть, похоже, кроме него самого, никто его и не подозревал. Разве что Следопыт самую малость. – Значит, так! И попрошу меня не перебивать. Я не выйду из этой самой квартиры до тех пор, пока Маньяк снова не замочит кого-то. Тогда, значит, это не я. Если трупов не будет до тех пор, пока не закончится наше время, то пусть Сисадмин первым ликвидирует меня. Таким образом мы и решим эту проблему. Вас уже не тронут, потому что Маньяк, то есть я, если это я, будет ликвидирован. Вот и все. Вам только надо держать меня под замком. Чтобы не вырвался.
– Ой||~~ умник какой выискался! – всплеснула руками Стрелка, словно героиня советской кинокомедии про сельскую жизнь. – Да как же я в тебе не разглядела-то до сих пор такую ломовую мудрость! Герой, блин! Отрежьте мне ногу без наркоза! А если заражение выше пойдет, то и голову!
Следопыт понял, что и Стрелка начинает стремительно шизеть. «Мастера парного катания», – подумал он в терминах примерно той же самой стилистики.
Стрелка заводилась все больше и больше:
– Я тебя, что ли, пасти буду? Чтобы ты меня на куски порезал?! Ты об этом подумал, кретин стоеросовый?!
– Всем на хрен молчать! – заорал Следопыт, прекрасно понимая, к чему ведут такого рода дискуссии между близкими людьми. Потому что знал по милицейскому прошлому, что чаще всего пускают в ход ножи именно сожители, каковыми и являлись Танцор и Стрелка.
Заорал совершенно кстати, вовремя. Потому что в наступившую паузу наконец-то ворвалось пиликанье компьютерного буззера. Кто-то намеревался пообщаться с хозяевами по аське.
Был это, естественно, Сисадмин.
Дорогой Танцор! Это я, твой Сисадмин.
Искренне рад за тебя!
Ты начинаешь демонстрировать
лучшие человеческие качества:
мудрость, что в 36 лет встречается
нечасто, мужество, которого в
в актерах и танцорах с огнем
не сыскать, любовь к друзьям и
близким, которая исчезла
в России полтора века назад.
Танцор ответил:
Что ты, ублюдок, ко мне привязался?
Стрелка отодвинула его и сама села за клавиатуру.
Сисадмин продолжал стучать:
Как что?! Хочу тебе засвидетельствовать свое искреннее уважение.
Да оно мне на хрен не требуется! А, это ты, Стрелка! Будь осторожна.
Это почему же?
Так ведь твой же друг – актер.
А с актерами надо быть очень осторожной.
Так они же все шизофреники.
С какого хрена?
Ну-ну.
Баранки гну! Актер играет на сцене роль. И при этом ощущает себя героем, которого играет. Мыслит, как он, переживает по поводу его неприятностей. И в то же время он – актер. По фамилии, скажем, Забулдыгин-Задунайский, у которого с похмелья голова болит и всякие иные собственные проблемы. Это называется раздвоением личности или шизофренией. Так что Танцор очень верно поставил себе диагноз. Такой, как он, сам того не ведая, может натворить все, что угодно!
