И Ковтун - Азиатский аэролит. Тунгусские тайны. Том I
Самборский придвинул стул к кругленькому столику, сел, наклонился близко и ровным низким голосом обратился к собеседнику. Оба напряженно и осторожно смотрели друг на друга. Самборский почти приказывал:
— Завтра получите деньги, после нашего отъезда дадите в Тайшет телеграмму Дворнягину. Вслед выезжаете завтра. Ваша основная работа: связь с Алеутской станцией, организация явок, подбор людей. В целом, лучше ни на кого не полагайтесь. Все ответственные задачи выполняйте лично. Почту доверяйте только Трудлеру — он единственный знает тропу со стороны Лены и Олекмы. Новых людей без моего разрешения не берите. Дополнительные инструкции, на всякий непредвиденный случай, получите у Дворняги-на.
Люр слушал молча и внимательно. Лицо, загорелое и худощавое, порой казалось деревянным. Лишь глаза меняли блеск и точки зрачков то сужались, то расширялись.
Договорив, Самборский спросил:
— Ясно?
Люр кивнул. Самборский еще немного подумал и, помолчав, уже дружески и тепло, как товарищу, бросил:
— Предыдущие задания вы выполнили прекрасно. А вы как, вполне за себя спокойны? Верят?
Люр едва разомкнул уголки твердых губ и сухим, неприятным голосом нехотя и коротко ответил:
— Верят.
Самборский выпрямился, лениво повел плечами, как со сна и, выдохнув воздух, пробормотал:
— Ну, пора его будить.
А после снова перевел взгляд на Люра:
— А вы Эрге раньше знали?
— Знал.
— Ну и как?
— О-о-о, — и, помолчав, Люр безразлично добавил: — Сволочь и авантюрист высшего разряда!
Самборский засмеялся:
— Молодец.
В десять часов вечера, после этой беседы, выпроводив с северного вокзала экспрессом Аскольда и Самборского, Люр отправился на телеграф и написал на бланке короткую телеграмму:
«Тайшет советская десять Дворнягину Задержите приезде погода плохая».
* * *Транссибирский экспресс (Москва-Маньчжурия), как птица, летел вперед, оставляя за собой станции и полустанки.
Вслед гналась весна, и экспресс никак не мог вырваться из ее ласковых теплых объятий.
Теплынь напористо, опережая поезд, летела на север. До самого Урала уже нигде не было снега. Каждое утро профессор Горский беспокойно подходил к окну, встревоженно смотрел на привлекательные, полные солнечных красок и тепла чистые и ясные весенние пейзажи.
Лицо профессора бледнело, лохматые с проседью брови сходились вместе, а аккуратно подстриженные (в Москве) усики и бородка раздраженно топорщились — профессор сердился на солнце и весну. Это совсем никуда не годится! Если еще день-два будет так глупо жарить солнце — гиблое дело. Как хотите, а профессору совершенно не нравилось такое поведение природы.
На хребтах за Кунгуром неожиданно ярко заблестели белые заплаты снега (лицо профессора посветлело). Он потер ладони и охотно, с аппетитом пообедал.
Пообедав, долго стоял у окна, влюбленно глядел поверх очков на пятна снега. Смотрел, пока сумерки не сгустились за окном вагона.
Утром поезд мчался по бескрайним степям Западно-сибирской низменности. Профессор бросился к окну да так и сел, беспомощно сложив руки на коленях. За окном лежала бурая степь, а где-то далеко на небосводе вставал громадный огненный круг солнца.
Белых снежных пятен не было.
И только за Красноярском, когда паровоз с грохотом повел выгоны по лесным ущельям, холодные белые пятна стали все чаще и чаще попадаться профессору на глаза.
Тайга и суровый континентальный климат Сибири упорно боролись с весной.
Профессор охотно завтракал, пил чай, шутил с Маричем и невольно заводил разговоры, конечно же, об аэролите.
Марич вспомнил свою странную мысль-мечту, которая пришла ему в голову после визита к Барингеру. Она и теперь частенько посещала его, но какое-то странное чувство не то стыда, не то подсознательного страха гнало эту мысль прочь и мешало серьезно поговорить с Горским. К тому же Марич замечал, что и его учитель словно избегает такого разговора.
Но сейчас Марич не вытерпел.
— Послушайте, Валентин Андреевич, — обратился он после некоторых колебаний к Горскому, — я давно хотел задать вам один вопрос…
— Какой же? — насторожился Горский, интуитивно почувствовав, о чем намерен спросить его Марич.
— Я вспомнил постскриптум к письму, которое вы прислали мне в Нью-Йорк.
— А-а-а, знаю, знаю, — торопливо и взволнованно заговорил профессор, — видите ли… вы хотите знать мое мнение? Да? Может показаться странным — у меня нет мнения. Честное слово, нет. Сомневаюсь!
Горский отодвинул от себя стакан и растерянно посмотрел Маричу в глаза. Затем потер ладони, нервно поправил очки, пожал плечами.
— Сомневаюсь. Нет! Вернее — боюсь. Да, боюсь. Трудно предположить — это же фантастическое сокровище.
Ученый торопливо взял карандаш и начал нервно выписывать на листке формулы.
— Известно и доказано, — запальчиво бросал он Маричу, — что состав аэролитов, как химический, так и минералогический, очень своеобразен. Считается, что они возникли в восстановительной атмосфере. Или же, по крайней мере, в отсутствии окислителей. Элементарный состав интересен в том отношении, что до сих пор ни в одном аэролите не найден какой-либо элемент, неизвестный на Земле. Чаще всего в состав аэролитов входят: железо, никель, фосфор, сера, углерод, кислород, кремний, магний, кальций, алюминий. Иногда: водород, азот, хлор, никель, натрий, калий, стронций, титан, хром, марганец, кобальт, мышьяк, свинец, медь и платина. Сравнение состава аэролитов с составом земных горных пород показывает, что при сходстве элементарного состава в качественном отношении, наблюдается большое различие в количественном распределении элементов: характерными признаками аэролитов является — значительное распространение в них металлических сплавов, преимущественно железа с никелем, отсутствие минералов и щелочных силикатов, господство оливина, ромбических пироксенов и таких соединений, которые не могли образоваться или существовать в атмосфере, содержащей воду и много кислорода. В аэролитах до сих пор не найдено никаких признаков организмов: ошибочно за остатки организмов принимали иногда хондры[4]; присутствие углеводородов, алмаза и графита так-можно объясняется совершенно независимо от организмов. Классификация аэролитов у разных авторов, конечно, различна. В одном согласны все, а именно в том, что следует различать каменные аэролиты, состоящие из силикатов и других минералов, в которых не бывает самородного железа, а если и имеется, то в незначительных количествах, от железных аэролитов, состоящих преимущественно из никелистого железа с примесью других минералов, но не содержащих силикатов. И еще встречается, так сказать, переходная группа — мезосидериты, то есть аэролиты, содержащие железо и силикаты. Но до сих пор ни одна классификация не могла претендовать на полное, безоговорочное признание, так как наука об аэролитах едва зарождается.
