Дмитрий Корбов - Чекисты рассказывают. Книга 6-я
На первый раз Таранчук попросил Пешко попытаться добыть данные на старших офицеров фашистских подразделений и, если удастся, их адреса.
Через несколько дней Таранчук зашел к Рабцевичу. Надо было посоветоваться, наметить план работы с Пешко.
Рабцевич с цигаркой в руке медленно ходил по хате. Он о чем-то говорил с сидевшим над картой Линке.
Почувствовав, что пришел не ко времени, Таранчук хотел было повернуть обратно. Рабцевич остановил.
— Входи, входи, Борис.
— Да я потом...
— На войне «потом» лишнее слово... Ты лучше садись, — он выдвинул табуретку, — и рассказывай, какие у тебя новости.
Таранчук стал рассказывать о Пешко, о ее жизни, о задании, которое ей дано.
— А, собственно, что тебя тревожит? — выслушав замполита, спросил Рабцевич.
— Не знаю, как вести себя с этой женщиной — судьба у нее уж больно трудная. Боюсь, как бы не обидеть.
Рабцевич задумчиво затянулся.
— Самое главное, Борис, не бойся ей доверять... — Он достал из планшетки тетрадку в черном коленкоровом переплете, вырвал листок, торопливо стал что-то писать.
Это было обращение к фашистским солдатам. В нем Рабцевич, рассказав об успехах Красной Армии на фронтах, о неминуемом поражении фашистской Германии, призывал солдат переходить на сторону партизан...
— Отдашь это обращение Надежде Владимировне и попросишь, чтобы она передала его в один из батальонов. Только обязательно скажи, чтобы не торопилась с выбором человека — она должна быть уверена в его надежности...
С тех пор в доме Пешко солдаты стали частыми гостями. Мать и дочь, исполняя роль гостеприимных хозяек, постепенно, исподволь приступили к агитации... Уже через некоторое время Пешко удалось организовать группу из десяти человек и переправить ее в лес... Окрыленные успехом, мать и дочь приступили к подбору новой группы. Вскоре им удалось привлечь на свою сторону еще двенадцать человек. И тут случилось непредвиденное: фашистам удалось напасть на их след. Ревмира почувствовала — вот-вот ее схватят. Она решила бежать. Сославшись на плохое самочувствие, отпросилась у шеф-повара, предупредила мать и ушла в деревню Святое.
В этот день вечером гитлеровцы арестовали Пешко. Сначала от нее допытывались, куда исчезла дочь, она говорила, что не знает. Тогда ее бросили в концлагерь. Выждав момент, когда узников погнали на работу, Пешко сбежала.
Дочери в деревне Святое не застала: Ревмира ушла в группу Игнатова, оттуда с заданием была направлена в Жлобин. Надежда Владимировна тоже решила не задерживаться у Демиденко, но Таранчук попросил ее остаться в деревне.
— Пока поможете нам наладить контакт с другими связными, — сказал он, — а потом, если позволят условия, вернемся к работе в батальонах...
Спустя месяц Рабцевич передал в Центр о том, что группа солдат батальона «Днепр» с оружием перешла в один из местных партизанских отрядов...
Стоял вьюжный и холодный конец февраля сорок третьего года. Рабцевич только что возвратился в Рожанов после встречи со связником. Ужасно устал и промерз, да бессонная ночь сказывалась.
Хозяйка заботливо накрыла на стол. Он принялся было за еду, но есть не мог. Вчера Рабцевич проводил Линке к Ваупшасову. Командир соседнего чекистского отряда пообещал выделить Рабцевичу опытного радиста, в котором он нуждался.
Необычно быстро собрался комиссар. Рабцевич удивился его проворству. А потом понял — комиссар надеялся встретиться со своим сыном, воевавшим в составе чекистской группы «Местные».
Линке пошел быстро, за ним едва поспевали сопровождающие бойцы.
— От меня привет Гейнцу, — крикнул вдогонку Рабцевич.
Линке обернулся. Во все лицо — радостная улыбка. И у Рабцевича под лопаткой что-то судорожно дернулось и неприятно заныло. Вспомнилась семья — дети, жена. Вроде бы и беспокоиться нет причин — живут в Куйбышеве, далеко от фронта, — а душа будто бы не на своем месте. «Да что это со мной? — досадливо подумал Рабцевич. — Не годится так...» Достал тетрадку, принялся составлять сообщение в Центр по сведениям, полученным от связника...
На улице заскулил хозяйский пес. Рабцевич накинул на плечи полушубок, вышел на крыльцо. Во дворе командир группы Пикунов гладил ласкавшегося пса. За калиткой стояли заснеженные, мокрые бойцы... Невольно пересчитал. «Двадцать. Все». И сразу вздохнул легко, свободно.
Приход групп на базу всегда был праздником: партизанам он сулил короткий отдых — жизнь в тепле с домашними харчами; для Рабцевича же не было большей радости, чем видеть бойцов живыми...
Пикунов доложил, что за прошедший месяц его группе удалось совершить две удачные диверсии на железной дороге, установить связь с медицинской сестрой бобруйского фашистского госпиталя Анастасией Игнатьевной Михневич, выйти на связь с официантками столовой фашистского аэродрома в Бобруйске Клавой и Ниной. И, самое главное, через них добыть сведения о количестве самолетов, базирующихся на аэродроме, ремонтных мастерских, об обслуживающем персонале...
Через два дня Пикунов с группой вновь ушел на свою базу.
Поход Линке несколько затянулся. Уже пришел радист Глушков с рацией и дружеским письмом от Ваупшасова, а Линке все не было. Рабцевич беспокоился...
Линке возвратился в начале марта. Оказалось, он по пути заглянул к Пикунову. Там провел с бойцами и населением окрестных деревень несколько бесед о положении на фронтах и даже сходил с группой на диверсию. Потом встретился с Федором Михайловичем Языковичем, который прибыл в Полесье в качестве уполномоченного ЦК КП(б) Белоруссии для дальнейшей организации партизанского движения и подполья в области. А это значило, что теперь отряду «Храбрецы» необходимо поддерживать связь не только с Минским обкомом, но и непосредственно с Языковичем, который вскоре после прибытия создал штаб партизанского соединения Полесья. Для Рабцевича эта встреча была весьма важной. Несмотря на то что в оперативном отношении отряд подчинялся только НКВД СССР, а потом НКВД БССР, многие вопросы, связанные с координацией действий разведывательно-диверсионных групп, и, главным образом, вопросы партийной жизни, агитационно-массовой работы среди населения, он решал по согласованию с подпольными партийными органами. С ними решались различные хозяйственные вопросы: размещение отряда, групп, обеспечение их продовольствием... Подпольные партийные органы постоянно информировали отряд о пленумах ЦК КП(б) Белоруссии, совещаниях руководителей партизанских соединений и отрядов, проходивших в Москве.
Языкович обещал Линке в ближайшее время побывать в деревне Рожанов... Сделать это он не успел. 7 апреля 1943 года во время проведения одной из дерзких диверсионных операций на перегоне железной дороги Брест — Гомель Языкович трагически погиб. Созданный им подпольный обком Полесья, утвержденный в апреле 1943 года ЦК КП(б) Белоруссии, продолжал действовать...
