Фернандо Гамбоа - Черный Город
Я направил свет фонарика на реку и тут же невольно удивился тому странному зрелищу, которое предстало перед моим взором: я увидел множество блестящих желтых шариков, которые, казалось, плывут по поверхности воды со всех сторон от нас.
Я напряг зрение, всматриваясь в ближайшие из них и безуспешно пытаясь понять, что же это такое.
И тут вдруг парочка из них исчезла, а мгновение спустя опять появилась.
Она моргнула.
Эти многочисленные маленькие янтарные шарики представляли собой не что иное, как глаза.
Десятки глаз, смотрящих на нас из воды, изучающих нас, осторожно приближающихся к нам под покровом ночной темноты.
14
— Зажгите факелы! — приказал я. — Быстро!
Прошло несколько секунд, прежде чем Кассандра и профессор Кастильо, увидевшие то же самое, что и я, очнулись от охватившего их оцепенения и отреагировали на мои слова.
— Это кайманы! — испуганно вскрикнул профессор. — Они уже здесь!
— Они со всех сторон! — Мексиканка со смешанным чувством страха и удивления стала показывать пальцем в разные стороны одновременно. — Эти твари окружают нас!
Я тем временем, достав из кармана зажигалку и подставив ее под свой факел, начал щелкать ею, пытаясь его зажечь.
Скрученные в узел и пропитанные спиртом футболки быстро воспламенились, и на конце алюминиевого прутика вспыхнуло робкое голубоватое пламя, которое, к моему великому разочарованию, давало света лишь немногим больше, чем обычная свеча.
— Черт побери… — прошептал я.
Попытку отпугнуть при помощи этого смехотворного огонька голодных кайманов можно было бы сравнить с попыткой преградить дорогу целой ораве львов, угрожая им канцелярской кнопкой.
— Из этого ничего не выйдет, — мрачно произнесла Кассандра, с разочарованным видом глядя на свой факел.
— Надо попробовать, — сказал я в надежде подбодрить ее. — Нам необходимо постараться использовать хотя бы то, что у нас есть.
И тут вдруг огромный кайман, появившись словно бы из ниоткуда, выскочил на песок всего в паре метров от того места, где мы стояли.
Я невольно вскрикнул и резко отпрянул назад, натолкнувшись при этом на находившуюся за моей спиной Кассандру. Секундой позже еще два каймана один за другим выскочили из воды и направились к нам со своими ужасными приоткрытыми пастями.
Мы стали отчаянно размахивать факелами перед этими огромными рептилиями, с испугу выкрикивая в их адрес оскорбления и всякие непристойности, как будто они могли все это понимать.
Затем Кассандра, расхрабрившись и сделав шаг вперед, поднесла свой факел почти к самым глазам ближайшего каймана. К моему удивлению — хотя удивилась, наверное, и сама Кассандра, — этот кайман резко повернулся и заскочил в спасительную для него воду так же быстро, как он перед этим из нее выскочил.
— Ага, понятно! — воскликнула Кассандра, поворачиваясь к нам. — К глазам! Подносите пламя к их глазам!
Мы вдвоем с профессором последовали ее совету и, смело приблизившись к двум другим кайманам и ткнув им своими факелами чуть ли не в самые глаза, заставили их обратиться в бегство.
— У нас получилось! — заорал профессор, видя, как рептилии ретируются с островка. — Мы их прогнали!
Нас охватила эйфория по поводу того, что нам, как ни странно, удалось отбить вторжение кровожадных рептилий на этот наш островок, ставший для нас своего рода маленькой родиной, и мы начали радостно вопить и скакать по песку.
— Наша взяла! — воодушевленно кричал я. — Люди — один, ящерицы — ноль!
— Ну давайте, идите сюда, твари! — крикнула в темноту мексиканка, высоко подняв факел и угрожая этой темноте кулаком. — Ну что же вы, ящерицы? Что, боитесь огня, да?
И тут, как будто мать-природа решила наказать нас за наше бахвальство, в темном небе сверкнула ослепительной вспышкой молния, несколько секунд спустя раздался раскат грома, а в следующее мгновение начался дождь, быстро переросший в настоящий тропический ливень.
— Не может быть… — Я, совершенно обескураженный, мотал головой, недоверчиво глядя на то, как мой факел гаснет от льющейся на него с неба воды. — Не может быть, чтобы с нами такое произошло…
Вскоре все вокруг нас снова погрузилось в темноту, на этот раз усугубленную завесой ливня, в падающих каплях которого отражался свет наших налобных фонариков. Теперь мы могли видеть максимум на четыре-пять метров, но, даже и не видя больше кайманов, мы знали, что они находятся где-то неподалеку и что рано или поздно снова попытаются на нас напасть.
Промокшие, безоружные и почти лишенные возможности что-либо различать в темноте, мы уже всерьез начали беспокоиться о своей дальнейшей судьбе.
— Если у кого-нибудь есть какие-либо предложения, — сказал я, стоя с потухшим факелом в руке и всматриваясь в кромешную тьму, — то сейчас весьма подходящий момент для того, чтобы…
— Вон они! — крикнула, перебивая меня, Кассандра. — Они возвращаются!
Я, чувствуя, как душа уходит в пятки, повернулся и посмотрел туда, куда смотрела мексиканка. И в самом деле, из темноты появилась огромная рептилия, неуклюже шагающая по песку. Вслед за ней из темной воды начали вылезать на песок и другие кайманы, как целое войско изголодавшихся адских чудовищ.
Самый большой из них, первый вылезший из воды гигант длиной более пяти метров, медленно приближался к нам, глядя на нас своими желтоватыми глазами. Он вел себя невозмутимо и никуда не торопился, как будто знал, что спастись от него мы уже не сможем.
Мы, испуганно замолчав, начали пятиться и в конце концов сбились в кучу в центре островка, окруженные зловещими силуэтами речных чудовищ, подступающих к нам все ближе и ближе.
— Улисс, я… — прошептала Кассандра за моей спиной дрожащим голосом.
Я повернулся к ней и увидел — или же мне показалось, что я увидел, — в ее глазах что-то особенное. Что-то такое, чего я в них не видел уже очень давно.
— Я знаю, — ответил я, сам толком не понимая, почему я ей отвечаю именно так.
Самый большой кайман взобрался на один из наших рюкзаков, лежащих на песке, и открыл свою огромную пасть, видимо готовясь напасть на меня, потому что ближе всего к нему стоял именно я.
Вспомнив эпизод из какого-то кинофильма, я быстренько стащил с себя поясной ремень и просунул его конец в пряжку так, что получилось что-то вроде петли.
— Зачем это ты вдруг стал сейчас раздеваться? — удивленно спросил профессор.
— Откровенно говоря, я и сам толком не знаю зачем, — ответил я, не оборачиваясь.
После этого я поспешно вытащил из ножен маленький нож для подводного плавания, который всегда носил с собой прикрепленным к ноге чуть выше щиколотки, и, взяв в одну руку его, а в другую — сделанную из ремня петлю, стал ждать, когда на меня нападет кайман, с нелепой надеждой на то, что успею отпрянуть в сторону, а затем, молниеносно стянув ему челюсти ремнем, тут же нанесу ему быстрые удары ножом по обоим глазам — двум его единственным, ничем не защищенным местам. Рассчитывать на то, что я смогу выйти победителем из противоборства с огромным кайманом, было, конечно же, несусветной глупостью, но на что мне еще оставалось надеяться?
