Уилбур Смит - Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники
– Тихо! Замрите! – рявкнул Стеф. – Как мы можем что-нибудь услышать, если вы ерзаете?
Шон открыл рот, чтобы ответить, но не успел: все услышали впереди за деревьями низкое мычание быка.
– Это они! Мы нашли их. Вперед!
– Нет, подождите! – приказал Стеф. – Шон, возьми мой бинокль и лезь на дерево. Расскажи, что увидишь.
– Мы зря теряем время, – возразил Шон. – Надо идти вперед.
– Сначала нужно как можно больше узнать, – ответил Стеф. – Лезь на дерево.
Повесив бинокль на шею, Шон забрался на дерево и сел на развилке двух сучьев. Отодвинул ветку, закрывавшую поле зрения, и сразу возбужденно воскликнул:
– Вот они! Прямо перед нами!
– Сколько? – спросил Стеф.
– Небольшое стадо, с ним два пастуха.
– Они среди деревьев?
– Нет, – ответил Шон, – на открытом месте.
– Убедись, что с ними нет других зулусов.
– Не… – начал отвечать Шон, но Стеф прервал его:
– Пользуйся биноклем, черт возьми! Они могут прятаться.
Шон поднес бинокль к глазам и сфокусировал его. Скот жирный, с гладкой кожей, с большими рогами, шкура в черно-белых пятнах. Над животными висит облако птиц, склевывающих насекомых. Два пастушка в чем мать родила – мальчишки с худыми ногами и непропорционально большими гениталиями африканцев. Шон медленно провел биноклем взад и вперед, рассматривая полоски болота и окружающие кусты. И наконец опустил бинокль.
– Только два пастуха, – сказал он.
– Тогда спускайся, – велел Стеф.
Едва патруль выехал на открытое место, пастушки убежали. Они исчезли среди хинных деревьев по другую сторону болота.
– Пусть бегут, – рассмеялся Стеф. – У бедняг теперь и без нас хватит неприятностей.
Он пришпорил лошадь, направив ее на полоску болотной травы. Трава, роскошная, зеленая и высокая, доставала до седла.
Остальные последовали за ним; грязь чавкала под копытами лошадей, глубоко уходившими в нее. В ста ярдах впереди виднелись коричневые спины коров и быков. Над ними кружили птицы.
– Вы с Фрикки заходите слева, – начал Стеф, но не договорил – вокруг внезапно появились зулусские воины, не менее сотни, в полном боевом облачении. – Засада! – крикнул Стеф. – Уходите!
И его стащили с лошади.
Лошади в грязи запаниковали, начали ржать и метаться.
Выстрел из ружья Кляйна утонул в торжествующем крике зулусов. Мбежане подскочил к лошади Шона, схватил ее за узду и потащил. Он повернул к Шону голову.
– Уезжай, нкози, быстрей. Никого не жди.
Кляйн был мертв – он упал на спину, из его горла торчал ассегай, изо рта шла кровь.
– Держись за упряжь.
Шон был поразительно спокоен. Перед ним появился выскочивший сбоку зулус; держа ружье на коленях, Шон выстрелил, почти касаясь лица воина стволом. Пуля снесла половину головы. Шон выбросил гильзу и перезарядил ружье.
– Уезжай, нкози! – снова крикнул Мбежане. Он не послушался Шона; высоко подняв щит, он ударил им в лица двоих нападающих и сбил их в грязь. Его ассегай взметнулся и опустился, взметнулся и опустился.
– Нги дла! – вопил Мбежане. «Я поел». Охваченный боевым безумием, он перепрыгнул через тела и бросился вперед.
Дорогу ему преградил воин, но Мбежане краем щита отвел его оружие, открыв своему клинку левый бок нападающего. С криком «нги дла» он пробил брешь в стене нападающих, и Шон проехал в эту брешь. Его лошадь с трудом пробиралась по грязи. Зулус схватил ее за узду, но Шон выстрелил, почти касаясь его груди стволом. Тот закричал.
– Мбежане! – кричал Шон. – Хватайся за узду!
С Фрикки Ван Эссеном было покончено – его лошадь упала, и зулусы окружили его, размахивая алыми копьями.
Наклонившись в седле, Шон обхватил Мбежане за талию и вытащил из грязи. Мбежане сопротивлялся, но Шон держал крепко. Земля под копытами лошади стала тверже, теперь они двигались быстрее. Впереди показался еще один зулус с ассегаем наготове. Одной рукой Шон держал негодующе отбивавшегося Мбежане, другой – разряженное ружье и оказался совершенно беззащитен перед нападением. Выкрикивая непристойные оскорбления, он направил лошадь на зулуса. Тот увернулся и ударил ассегаем. Шон почувствовал, как копье задело его голень и погрузилось в грудь лошади. Они уже выбрались из болота и оказались под деревьями.
Лошадь несла Шона еще милю и лишь потом упала. Ассегай глубоко ранил ее. Упала она тяжело, но Шон успел высвободить ноги из стремян и вовремя спрыгнуть. Они с Мбежане, тяжело дыша, смотрели на тушу.
– Можешь бежать в этих сапогах? – спросил Мбежане.
– Да.
Это была легкая обувь из сыромятной кожи.
– Штаны будут мешать.
Мбежане быстро наклонился и ассегаем срезал ткань, так что ноги Шона оказались обнажены от бедер. Потом распрямился и прислушался к звукам преследования. Пока ничего.
– Брось ружье, оно слишком тяжелое. Оставь шляпу и патронташ.
– Ружье не брошу, – возразил Шон.
– Тогда возьми его, – нетерпеливо ответил Мбежане, – возьми и умри. Если понесешь его с собой, они догонят тебя еще до полудня.
Шон еще секунду поколебался, потом перехватил ружье как топор и ударил о ствол ближайшего дерева. Оружие разбилось, и он отбросил его.
– Теперь пора, – сказал Мбежане.
Шон быстро оглянулся на мертвую лошадь, на привязанную к седлу овчинную куртку. «Зря Энн старалась», – сухо подумал он. И побежал за Мбежане.
Первый час оказался тяжелым – Шон с трудом поспевал за Мбежане. Его мышцы напрягались, скоро закололо в боку. Мбежане увидел, что ему больно, и они остановились на несколько минут. Мбежане показал, как расслабляться на бегу, и они побежали дальше. Шону стало значительно легче. Прошел еще час, и Шон обрел второе дыхание.
– Сколько времени нужно, чтобы вернуться к армии? – спросил он на бегу.
– Дня два, наверно… не разговаривай, – ответил Мбежане. Они бежали, а местность вокруг медленно менялась.
Холмы стали менее крутыми и изрезанными, лес поредел, снова началась травянистая степь.
– Кажется, нас не преследуют.
Прошло полчаса с тех пор, как Шон произнес последнее слово.
– Возможно. – Мбежане был неразговорчив. – Еще рано судить.
Они бежали рядом, ритмично ступая по пропеченной солнцем земле.
– Боже, как пить хочется, – сказал Шон.
– Никакой воды, – ответил Мбежане, – но на вершине следующего подъема передохнем.
На вершине они оглянулись. Рубашка Шона промокла от пота, он дышал глубоко, но ровно.
