Дмитрий Аринин - Колыбель
Признаюсь в том, что Корсиканец, как оратор силен. Слова и интонация в сопровождение жестов рук, заставили задуматься меня, Люцию и возможно Божеста, так как Божест всегда о чем-то думает. Неудивительно, что с таким-то талантом Корсиканец возглавил эту планету. Но как бы сильны мыслями не были его слова, задача наша оставалась не решенной. Что же здесь Джиньянк? Я давно заметил, что Корсиканец всегда держит возле себя книгу, которую буквально не выпускал из рук.
– Что за книга всегда с вами? – сказал я.
– Поверьте, этой книге нет цены «Страдания юного Вертера» Иоганна Гёте. Я ее забрал с собой с планеты Земля. Она близка моему сердцу и моей молодости. Книга рождает во мне ностальгию по первой любви. Я понял истинную цену счастья – человек по-настоящему счастлив только тогда, когда кто-то рядом с ним по-настоящему несчастен.
Вы можете влюбиться много раз,
Но первая любовь, никогда не покидает вас.
Глава 13.
Я не забуду миг прекрасный, когда любовью
Сладострастной, я окрылен был навсегда.
Рациональность не покинула меня, когда два
Ангельских крыла, стала носить моя спина.
Душа стремилась вверх, покинуть тело, быть
Выше всех, чтоб к ангелам в Раю воззвать.
Собрать, построить и во главе их хора встать.
В Раю раздалась песня хора, в сопровождение
Малинового звона, что с куполов злотых доносится до всех.
Пусть на Земле, в Раю, в Аду узнают все про ту, которой
Луну в подарок поднесу и дам понять, что я её люблю.
Лепестками роз осыпать, в шелковой постели нежно ласкать
И на руках носить всегда, и говорить люблю тебя!
Вот, что тогда душа и сердце ощущали у меня.
Любовь пришла же не одна, с ней за руку пришла
Беда, схватив в объятия меня, сказала: «Я не отпущу тебя!»
Неопытен был, невинен был, до этого никого я не любил,
И к девушкам подход не знал, а в разговорах всегда молчал.
В их обществе нервничал я, от страха же трясло меня,
И пот волнения тек по лицу, но от чего я не пойму.
И почему то, что легко, нам кажется, что тяжело.
В небе светила полная луна, когда впервые её увидел я,
И звезды падали к ногам, выделяя из прочих дам.
Походкой важной шла она, и шла одна, но вверх
Поднятая голова, дает понять, что не чета.
Не мечтай с ней заговорить, не думай даже подходить, а лишь
Лицезреть дозволено тебе: воплощение Прекрасной Елены идущей при луне.
Её взглядом вслед я проводил.
Не сплю я ночь, не сплю вторую, не сплю неделю и другую.
И вот месяц уже без сна, лежу, грущу: «О кто она?»
Места себе не нахожу, судьбу браню за то, что
С девушкой свела, но создали её, ах жаль… увы… не для меня.
В глубине сердца моего, любовь плачет, ей тяжело, и от боли
Клыки с когтями, в ход пуская, рвется наружу, путь чрез грудь прорывая.
Так понял я, что действовать пора.
От горести, в надежде, пошел искать туда, где прежде
Облик Елены мной был запечатлен. Остановился. Я поражен;
По той дороге, что тогда, провела её вблизи меня, она вновь шла
Важности полна, смотря на всех надменно из-подо лба.
С каждым шагом подходя, отчетливее делались её глаза, и вот уже
Напротив моих; она ненадолго заглядывает в них. Замер я.
Сердце забилось не спеша и шепчет: «Как ты хороша!»
Момент настал, и я себя не удержал, догнал её и обернув
Поцеловал, «Клянусь, люблю!», колено преклонив, «Станьте женою мне!», сказал.
«Позвольте юноша сказать, как вы посмели опоздать
На пару лет, и с поцелуем, и с любовью, и с предложеньем стать женою?»
На руку мой взгляд упал, которую в своей руке держал;
На ней обручальное кольцо, сидело крепко уже давно.
Я вновь осознал что тяжело, то, что нам кажется легко.
Я ушел раненый горем, со слезами на лице.
Этот мир я ненавижу, нет в нем места больше мне.
Весь ужас заключался в том, что жить я не хотел, любовью огорчен.
Но, и умирать я тоже не желал, так полностью опустошенным стал.
Не знаю, сколько я не спал и сколько спать не буду;
Меня мой разум покидал, и червь боли сердце обгладывал.
Вот, что теперь душа и сердце ощущали у меня.
Душа моя спустилась в Ад, все муки страшные пройдя,
Речь Дьявола обратила на себя: «Кто сумел причинить боль сильней, чем я?!»
В ночи бессонной, со мной Дьявол заговорил: «Откройся мне!
Впусти меня! Доверься мне! Я счастье подарю тебе!»
Два белых ангельских крыла, цвет пепельный приняли,
А сердце пламенем объяло, молнии метало и любовь догорала.
Отправились мы к будущей жене, не позабыв и о кнуте.
«Дадут роскошный маскарадный бал», глашатай на улице кричал.
«Но на него, тот попадет, кто контроль лица неузнанным пройдет».
Принял я Дьявола лицо, пять часов в очереди – легко!
Куколку принял, и допоздна, в танце выходила боль моя.
Дьявол воскликнул: «Что за вздор?! Какой позор! Какой позор!
Для чего тебя вчера, маска моя сюда привела?»
Я оклемался, отошел, и искать любимую пошел.
Волшебный сад за домом цвёл, любимою я в нем нашел,
Она лежала на цветах, стон наслаждения на её устах.
Должно быть, муж её имел, я в ярости на них смотрел.
От этих стонов что она, в мой адрес не направит никогда;
Последнюю надежду потерял, и Дьявол, покинув меня сказал:
«Даже Сатана – брат мой, по гневу и жестокости не сравнится с тобой!»
Врата Ада закрылись для меня.
Да, черт с тобой! Владыка Ада! Обойдусь и без тебя!
Коль внутренне слаб, оказался, ты бы убил во мне себя.
Любовь моя же не прошла, к той, что в саду имел не я;
Дождался в комнату когда, с мужем спать пошла она.
Свет погас, мой час настал, внутри себя я ликовал.
Дверь открыл, вошел, закрыл, увидел ту, которую любил.
Вдох.
Выдох. Топор схватил и лезвием кромешную тьму рубил.
Муж мёртв, а любовь моя, пробудилась ото сна.
«Кто здесь? О нет, не надо! Умоляю сжалься! Пощади!
Твои глаза! Твой взгляд! Я вспоминаю! Но ты же клялся мне в любви?!»
Топор на грудь её упал, и сердце я с собой забрал,
А бездыханного тела взгляд, направлен на двух забившихся в угол ребят.
Освещала детям луна, творенье рук чистого зла.
Глава 14.
