Сергей Наумов - Время талых снегов
— Ну? — спросил Шашырев, когда они остались одни.
— Беру. Спасибо. То, что надо.
— Эх ты, а еще старый друг. Я тебе суперразведчика, а ты — «то, что надо»... Экстра-класс. От сердца отрываю, можно сказать.
— Так для дела-то какого отрываешь, Иван Евксентьевич.
— Да уж... Как там все сложится? Как в языке майя: сто иероглифов — и все неизвестные.
— Языками балуешься?
— А-а, до войны все. Хотел разгадать тайну языка майя и прочесть их таинственные манускрипты на скалах.
— Ничего, окончится война — разгадаешь.
— Нет. Буду преподавать.
— Слушай, и у Чиликина, что же, так и никого?
— Никого, — помрачнел Шашырев, — всех немцы расстреляли за связь с партизанами. Его ведь из лейтенантов за что разжаловали? Пленного «языка» одним ударом убил. Сам же взял, тащил на себе, а потом... Тот что-то сказал ему — никто не знает что. Он его и стукнул. Я же тебе говорил — сгоревшая душа.
— Пламя, на котором горит эта душа, чистое, светлое пламя, Ваня.
*Сначала он смотрел, как они стреляли. Из немецких шмайсеров на расстоянии ста шагов, из трофейного МГ на пятьсот и больше. Из личных парабеллумов по движущимся мишеням. Потом дзю-до. Схватки между собой, каждый с каждым. И по очереди с ним, капитаном Долгинцовым.
Полковник Шашырев только удовлетворенно крякал, когда очередной «противник» Седого беспомощно валился на песок. Но капитан остался доволен: «Чуток подучим. А так ребята в порядке. Реакция есть, ловкости и силы не занимать».
Подошел Мирчо Джанич, словенец, присланный из разведотдела штаба Тито, и что-то быстро проговорил, путая сербские и русские слова. Гайда, его товарищ, хорошо знавший русский, перевел: «Товарищ капитан — великий чемпион, его, Мирчо Джанича, не мог «взять» никто во всей Народной армии, товарищ капитан бросил Мирчо за три секунды, он готов идти с товарищем капитаном хоть в преисподнюю».
— Туда не требуется. Пойдем, Мирчо, к тебе в гости. Может быть, даже домой заглянем.
Прошло несколько дней. Жизнь в «Логове» текла своим чередом. Седой радовался добрым, открытым отношениям, сложившимся в интернациональной группе. Чех Франтишек Печек учился у Присухи радиоделу, Гайда осваивал новую снайперскую винтовку и приобщал к ней угрюмоватого Джанича.
— Пригодится, Мирчо, — старательно выговаривал по-русски худощавый, жилистый серб и не уставал записывать в блокнот русские слова, которыми так и сыпал всезнающий оптимист Присуха по кличке Ньютон.
Болгарин Николо Арабаджев учил разведчиков алгебре маскировки и незаметного проникновения к нужному объекту. Это были тихие, бесшумные часы терпеливого ожидания и вдумчивого наблюдения. Седой приказал бегать кроссы. Они вырабатывали выносливость и силу. Путь предстоял неблизкий.
За неделю интенсивных тренировок бойцы осунулись, внешне подобрались, посуровели.
Прошла еще неделя. Эфир молчал. Седой вернулся из штаба серьезный, сосредоточенный, собрал группу и кратко изложил суть задания. Взорвать бензохранилище. Любым способом. Пока жив хоть один из группы, он должен думать только об этом.
Ночью люди Седого выехали на прифронтовой аэродром. Чтобы сэкономить силы и время, Седой решил лететь до самой линии фронта сколько возможно. Воздух спасал и от замаскированных вражеских глаз.
*Седого клонило ко сну. Ровный гул моторов действовал как снотворное. Сколько помнил себя, ему всегда в самолете хотелось спать. Капитан взглянул в иллюминатор. На ночной земле вспыхивали редкие огоньки жизни.
Операция закодирована как «Кедр». Для всех он Седой, командир. Его приказ — закон. Из двенадцати он знает четверых: старшину Арабаджева, радиста и минера Николая Присуху, сержанта Синева и подрывника Франтишека Печека.
С Николаем Арабаджевым судьба свела еще в сорок втором. Их группу из шести человек десантировали с катера на Крымское побережье для выполнения редкостного по отчаянности задания — уничтожения гигантского орудия, обстреливавшего осажденный Севастополь.
С тех пор старшина отвоевал два года по тылам без единой царапины, словно заговоренный.
Сержанта Присуху, бывшего пограничника, Седой знал, что называется, с пеленок — он взял его прямо из школы подрывников и ни разу не пожалел о сделанном.
Остальные — участники последнего рейда в Польше. Очень разные эти двое. Синев неразговорчив, угрюмоват, в широких, налитых силой плечах таится спокойная, тяжелая мощь. Чех Франтишек улыбчив, хрупок, любит шутку — открытая душа. Франтишек из эмигрантов. Отец, в прошлом известный всей Европе врач-окулист, не смог жить в оккупированной Чехословакии.
Седой откинулся к холодной плоскости и чуть повернул голову влево.
«Крепкие нервы у парня», — с уважением подумал капитан.
На металлической скамье, привалившись к стенке, спал чернобородый загорелый Мирчо Джанич — чемпион по дзю-до Народной армии. Спал, словно у себя дома, сладко посапывая и чему-то улыбаясь во сне. Его товарищ Данило Гайда с удивлением и завистью смотрел на разведчика, нервно покуривая.
Мирчо и Данило не знали, чьими стараниями они оказались за линией фронта.
В штабе фронта с самого начала дело всем казалось простым. Ну, подумаешь, сжечь склад с горючим. Сколько их взлетело на воздух за годы войны!
Готовилось наступление в Югославии. Склад питал горючим немецкие танковые корпуса и авиацию, базирующуюся на сербских и словенских аэродромах. Немцы развозили горючее ночью, строго соблюдая светомаскировку. Никто не знал даже приблизительно, где находится этот злополучный склад. Сведения, полученные из разведывательного центра Народной армии, были разноречивы и содержали скудную информацию: «в южных районах Сербии», «северо-западнее города», «наблюдатели засекли колонну автоцистерн в районе...».
Немцы явно хитрили, делая ложные ходы. Они прекрасно понимали, какую роль играет спрятанный среди гор склад после потери румынских нефтеперерабатывающих заводов. Вместе с потерей горючего они утратили бы маневр.
Была создана группа «Кедр» взамен невернувшихся. Седого торопили с подготовкой группы. Тогда-то и возникли двое из Народной армии. Капитан не хотел блуждать в потемках на незнакомой территории.
*Маршрут «Кедра» пересекал фронт армейской группы «Сербия», все ее три пояса обороны и затем ее тылы. Дальше была благословенная земля Сербии, где гарнизоны в городках были венгерскими, села же в лучшем случае охранялись четниками.
Разведка ночным боем силами батальона на участке, где группа Седого переходила фронт, отвлекла, дезориентировала немцев, и «Кедр» благополучно проскользнул мимо сторожевого охранения, скрылся в лесу.
