Роберт Стивенсон - Остров сокровищ (Пер. О. Григорьева)
— «Ура» капитану Смоллету! — прокричал Долговязый Джон, когда голоса смолкли. И это «ура» было подхвачено так же дружно, как и первое.
Затем джентльмены сошли вниз, а немного погодя прислали сказать, что Джима Гаукинса требуют в каюту. Я застал их всех троих сидящими вокруг стола; перед ними стояла бутылка испанского вина и лежал изюм. Доктор курил, парик лежал у него на коленях, что, как я уже знал, служило признаком его волнения. Окно в каюте было отворено, так как ночь была очень теплая, и луна освещала зыбкую поверхность моря.
— Так вы желаете что-то рассказать нам, Гаукинс? — обратился ко мне сквайр. — Говорите, мы слушаем!
Я исполнил его приказание и рассказал как можно короче, но не опуская ничего важного, то, что подслушал из разговора Сильвера с матросами. Пока я говорил, никто из моих слушателей не перебивал меня и даже не выражал своих чувств каким-либо движением, но зато глаза их не отрывались от моего лица, пока я не кончил.
— Джим, — сказал доктор Лайвесей, когда я умолк наконец, — садись к столу!
Они усадили меня за стол, налили мне стакан вина, дали горсть изюма, затем все трое, один за другим, выпили за мое здоровье, поблагодарив поклоном за ту услугу, которую я им оказал благодаря счастливому случаю и моему мужеству.
— А теперь, капитан, — сказал сквайр, — я должен сознаться, что вы были правы, а я ошибался как недальновидный глупец. Теперь я жду ваших распоряжений!
— Я оказался не меньшим глупцом, чем вы! — ответил капитан. — Никогда раньше не видал я, чтобы команда затевала бунт без всяких признаков, по которым можно было бы догадаться о положении дела и принять вовремя соответствующие меры. Поступки наших матросов приводят меня в полное недоумение!
— Капитан, — заметил доктор, — если позволите, я объясню вам положение дела. Зачинщик всего этого — Джон Сильвер, а ведь он незаурядный человек, с этим нельзя не согласиться!
— Этот необыкновенный человек прекрасно выглядел бы висящим на рее, сэр! — возразил капитан. — Но это только одни пустые слова, которые никому не могут принести пользы. Я могу наметить пока три или четыре пункта относительно того, как мы должны действовать, и, с позволения мистера Трелонея, укажу их!
— Вы, сэр, как капитан, должны прежде всего высказать ваше мнение! — великодушно отозвался мистер Трелоней.
— Первый пункт, — начал мистер Смоллет, — будет состоять в следующем: мы непременно должны плыть вперед, так как, если только я велю повернуть назад, они сразу же поднимут бунт. Во-вторых, нам ни к чему торопиться, так как у нас еще есть время, пока клад не найден. В-третьих, у нас есть и честные люди среди матросов, надо не забывать этого. Но, конечно, рано или поздно придется ударить по злодеям и я предлагаю воспользоваться для этого удобным случаем, когда они менее всего будут ожидать нападения. Можем ли мы положиться на ваших слуг, мистер Трелоней?
— Как на самого меня! — сказал сквайр.
— Значит, трое уже есть! — продолжал капитан. — С нами это составит семеро, считая Гаукинса. Ну, а из матросов? Есть ли между ними порядочные люди?
— Да, те, которых Трелоней нанял раньше, чем судьба столкнула его с Сильвером! — сказал доктор.
— К сожалению, к ним принадлежит и Гандс! — заметил сквайр.
— Я тоже думал, что на Гандса можно положиться! — прибавил капитан.
— И подумать только, что все они англичане! — вскричал сквайр. — Сэр, я, кажется, нашел бы в себе силы взорвать весь корабль на воздух!
— Да, господа, — проговорил капитан, — я тоже могу сказать вам мало утешительного. Надо быть настороже и выжидать пока. Это нелегко, я знаю, гораздо приятнее действовать, но этому горю нельзя помочь, пока мы не познакомимся поближе с нашими людьми. Итак, приходится лечь в дрейф и ждать ветра. Таково мое мнение!
— Джим при наших теперешних обстоятельствах может помочь нам больше, чем кто-нибудь другой! — сказал доктор. — Матросы доверяют ему, а он мальчик наблюдательный и зоркий!
— Гаукинс, — прибавил сквайр, — я вполне верю вам и рассчитываю на вашу помощь!
Я чувствовал себя слишком бессильным и неопытным, чтобы оправдать доверие к себе, но обстоятельства так сложились, что я действительно оказался орудием нашего спасения.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
МОИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА БЕРЕГУ
ГЛАВА XIII
Мои приключения начинаются
Вид на остров был совсем другой, когда я на следующее утро вышел на палубу. Хотя ветер почти стих, мы все же продвинулись за ночь на значительное расстояние и легли теперь в дрейф в полумиле от восточного берега острова. Большая часть его поверхности была покрыта темным лесом, сероватый колорит которого прерывался временами полосами желтого песка или высокими соснами, стоявшими поодиночке или группами и поднимавшимися выше остального леса. Но общий тон красок был однообразный и мрачный. Холмы обнаженными утесами возвышались над лесом и отличались странной и оригинальной формой. «Подзорная труба» был выше других на триста или четыреста футов и имел особенно своеобразную форму, круто обрываясь почти со всех сторон; вершина его была срезана и походила на пьедестал для какой-нибудь статуи.
Солнце ярко сияло на небе, береговые птицы ныряли в воде и перекликались на разные голоса. Но, несмотря на веселую погоду, несмотря на то, что я скоро мог сойти на землю после такого долгого плавания, на сердце у меня было тяжело, и я с первого взгляда возненавидел саму мысль об Острове Сокровищ. Может быть, причиной этого был мрачный вид острова с его темным меланхоличным лесом, дикими каменистыми утесами и морским прибоем, который пенился и бурлил у берегов. Всему экипажу предстояла тяжелая работа, так как ветер стих и пришлось на шлюпках тянуть шхуну на протяжении трех или четырех миль, чтобы обогнуть остров и по узкому проходу добраться до гавани позади Острова Скелета. Я по собственному желанию сел в одну из шлюпок, не исполняя в ней никаких обязанностей. Жара была невыносимая, и матросы ворчали и бранились, проклиная свою тяжелую работу. Андерсон, командовавший в лодке, где я сидел, бранился больше других, вместо того, чтобы поддерживать среди матросов дисциплину.
— Ну, да ладно, — сказал он, наконец, прибавив ругательство, — не век же будет так продолжаться! Будет и на нашей улице праздник!
Я принял эти слова за плохой знак, так как до сих пор матросы всегда охотно и бодро исполняли свои обязанности. По-видимому, сам вид острова ослабил дисциплину среди команды.
Во время всего этого пути Долговязый Джон стоял около рулевого и руководил его движениями. Этот узкий проход, по которому надо было вести судно, он знал как свои пять пальцев; и хотя человек, исследовавший глубину моря лотом, находил везде большую глубину, чем было показано на карте, Джон ничуть не смущался этим.
